Вечером 7 марта начался артиллерийский обстрел крепости. Выпустили 5 тысяч снарядов. А на рассвете следующего дня на штурм Кронштадта пошли в качестве ударного отряда 3 тысячи красных курсантов (всего же для наступления было сосредоточено 20 тысяч человек). Расчет делался на то, что восставшие будут застигнуты врасплох, не успеют еще сразу после горячих митингов организовать надежную оборону, побоятся сражаться с советскими войсками и капитулируют, не доводя дело до кровопролития. Ленин был настолько уверен в успехе, что 8 марта в политическом отчете съезду заявил:
"Я не имею еще последних известий из Кронштадта, но не сомневаюсь, что это восстание, быстро выявившее нам знакомую фигуру белогвардейских генералов, будет ликвидировано в ближайшие дни, если не в ближайшие часы".
Но в "ближайшие часы" никак не получилось.
Артиллерийским огнем с линкоров и фортов кронштадтцы отразили атаку. Наступавшие без маскировочных халатов курсанты представляли собой отличную мишень на непрочном весеннем льду. Почти все участники штурма были убиты или ранены.
Дабы пресечь выражение сочувствия мятежникам и побудить колеблющиеся части идти в атаку, в ход были пущены репрессии. Уже 7 марта были расстреляны первые двое - телеграфист Герасимов, за то, что, получив телефонограмму о восстании в Кронштадте, промедлил с докладом о ней начальству, и военнослужащая 4-го артдивизиона Анна Кожевникова, за распространение "провокационных слухов контрреволюционного характера". "Распространение" заключалось в том, что несчастная поделилась с подругой, женой политрука, последними новостями:
"Ой, что происходит сейчас в крепости, ты не поверишь. Многие коммунисты решили выйти из партии, заявления несут пачками. Ходят слухи, что восставшие моряки будут расправляться с членами РКП".
Расправляться с коммунистами кронштадтцы, кстати сказать, так и не начали. Зато в Петрограде и его окрестностях маховик репрессий набирал обороты.
На следующий день, 8 марта, взялись за расположенные в Ораниенбауме морской дивизион, поддержавший требования кронштадтцев, и 187-ю отдельную бригаду, а также дислоцированный в Сестрорецке 91-й полк, отказавшийся участвовать в наступлении. Потом очередь дошла и до других неблагонадежных частей. Расстреляли трех курсантов за "дезертирство" во время неудачного штурма. Расстреляли еще семерых за бегство в Петроград. 14 и 15 марта расстреляли 74 красноармейца. Взбодрив войска подобным образом, Тухачевский решился на повторный штурм крепости. До этого, 11 марта, кронштадтцы отправили еще одну делегацию в Петроград, во главе с матросом "Севастополя" Перепелкичым. Ее постигла участь первой. Тем временем Ленин еще 8 марта объявил о решении поставить на съезде вопрос о замене продразверстки продналогом и разрешении свободной торговли. 15 марта соответствующее постановление было съездом принято. Кронштадтцы пришли к выводу, что продолжать сопротивление бессмысленно, поскольку основные требования восставших были удовлетворены. Но арест второй делегации показал, что кончить дело миром не удастся.
Иван Ермолаев вспоминал:
"Поступавшие с материка сведения говорили, что в районе Ораниенбаума продолжают прибывать крупные части во главе с командармом Тухачевским. Всё это ещё более убеждало нас, что, отвергая всякие переговоры, Троцкий, Зиновьев и Ворошилов твердо решили расправиться с нами вооруженной силой. На такую братоубийственную бойню гарнизон не мог пойти. Вместо серьезного вооруженного сопротивления решено было уйти на финскую территорию, о чем ревком и договорился с правительством Финляндии".
Перед началом восстания в Кронштадте насчитывалось около 27 тысяч военных моряков и красноармейцев. Большинство решило остаться в родном городе и не оказывать сопротивления советским войскам. Примерно треть гарнизона собиралась уйти в Финляндию, оставив небольшие арьергарды из наиболее опытных военморов для прикрытия отступления. 14 марта началась подготовка к отступлению. 16-го отряды прикрытия заняли позиции на линкорах и фортах, и в ночь с 16 на 17 марта отход на финский берег начался.
Тем временем 300 делегатов X партсъезда влились в изготовившиеся к наступлению на Кронштадт части, дабы пресечь всякие колебания среди красноармейцев и повести их в бой. Тухачевский отдал боевой приказ:
"В ночь с 16-го на 17-е марта стремительным штурмом овладеть крепостью Кронштадт... Артиллерийский огонь открыть в 14 часов 16 марта и продолжать его до вечера... Движение колонн Северной группы начать в 3 часа, Южной группы в 4 часа 17 марта... Группам ограничиться лишь занятием наиболее препятствующих движению фортов... Командующему Южной группой назначить общего начальника по руководству войсками в уличных боях в Кронштадте... Соблюсти полную точность движения колонн..."
Командарм также распорядился об использовании для обстрела линкоров и крепости химических снарядов, нисколько не волнуясь, что от него неизбежно пострадают и мирные жители города-крепости. Однако из-за неподходящих метеоусловий - густого тумана, резко снижавшего эффективность отравляющих веществ, от газовой атаки на этот раз пришлось отказаться. Да и близость Финляндии не позволяла развернуться как следует: вдруг газы достигнут и финской территории, скандала не оберешься. К тому же в крепости находились представители Международного Красного Креста, снабжавшего осажденных продовольствием. Они тоже могли стать нежелательными свидетелями. В результате химическое оружие Тухачевскому удалось применить лишь несколькими месяцами позднее, при подавлении Тамбовского восстания. Но сама идея травить мятежников газами родилась, как видим, еще под Кронштадтом.
В первой половине дня 17 марта кронштадтцам, несмотря на ураганный артиллерийский огонь с материка, удавалось отражать атаки советских войск. Двенадцатидюймовые орудия линкоров при разрыве проделывали во льду широкие полыньи, которые тут же покрывались тонкой ледяной коркой. Многие штурмующие проваливались в них и камнем шли на дно. Большие потери красноармейцы несли также от осколков и ружейно-пулеметного огня. Тухачевский думал управлять действиями атакующих по телефону, но в первые же минуты боя телефонные провода оказались перебиты осколками. Так что командарму пришлось довольствоваться ролью зрителя. Правда, наблюдать за ходом сражения мешал сильный туман. Только к вечеру передовые отряды атакующих ворвались в Кронштадт. В 21 час 50 минут Тухачевский отдал боевой приказ о полном овладении крепостью, островом Котлин и батареей Риф. Им предписывалось "сегодня же окончательно завладеть городом и ввести в нем железный порядок... При действиях в городе широко применять артиллерию в уличном бою".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
"Я не имею еще последних известий из Кронштадта, но не сомневаюсь, что это восстание, быстро выявившее нам знакомую фигуру белогвардейских генералов, будет ликвидировано в ближайшие дни, если не в ближайшие часы".
Но в "ближайшие часы" никак не получилось.
Артиллерийским огнем с линкоров и фортов кронштадтцы отразили атаку. Наступавшие без маскировочных халатов курсанты представляли собой отличную мишень на непрочном весеннем льду. Почти все участники штурма были убиты или ранены.
Дабы пресечь выражение сочувствия мятежникам и побудить колеблющиеся части идти в атаку, в ход были пущены репрессии. Уже 7 марта были расстреляны первые двое - телеграфист Герасимов, за то, что, получив телефонограмму о восстании в Кронштадте, промедлил с докладом о ней начальству, и военнослужащая 4-го артдивизиона Анна Кожевникова, за распространение "провокационных слухов контрреволюционного характера". "Распространение" заключалось в том, что несчастная поделилась с подругой, женой политрука, последними новостями:
"Ой, что происходит сейчас в крепости, ты не поверишь. Многие коммунисты решили выйти из партии, заявления несут пачками. Ходят слухи, что восставшие моряки будут расправляться с членами РКП".
Расправляться с коммунистами кронштадтцы, кстати сказать, так и не начали. Зато в Петрограде и его окрестностях маховик репрессий набирал обороты.
На следующий день, 8 марта, взялись за расположенные в Ораниенбауме морской дивизион, поддержавший требования кронштадтцев, и 187-ю отдельную бригаду, а также дислоцированный в Сестрорецке 91-й полк, отказавшийся участвовать в наступлении. Потом очередь дошла и до других неблагонадежных частей. Расстреляли трех курсантов за "дезертирство" во время неудачного штурма. Расстреляли еще семерых за бегство в Петроград. 14 и 15 марта расстреляли 74 красноармейца. Взбодрив войска подобным образом, Тухачевский решился на повторный штурм крепости. До этого, 11 марта, кронштадтцы отправили еще одну делегацию в Петроград, во главе с матросом "Севастополя" Перепелкичым. Ее постигла участь первой. Тем временем Ленин еще 8 марта объявил о решении поставить на съезде вопрос о замене продразверстки продналогом и разрешении свободной торговли. 15 марта соответствующее постановление было съездом принято. Кронштадтцы пришли к выводу, что продолжать сопротивление бессмысленно, поскольку основные требования восставших были удовлетворены. Но арест второй делегации показал, что кончить дело миром не удастся.
Иван Ермолаев вспоминал:
"Поступавшие с материка сведения говорили, что в районе Ораниенбаума продолжают прибывать крупные части во главе с командармом Тухачевским. Всё это ещё более убеждало нас, что, отвергая всякие переговоры, Троцкий, Зиновьев и Ворошилов твердо решили расправиться с нами вооруженной силой. На такую братоубийственную бойню гарнизон не мог пойти. Вместо серьезного вооруженного сопротивления решено было уйти на финскую территорию, о чем ревком и договорился с правительством Финляндии".
Перед началом восстания в Кронштадте насчитывалось около 27 тысяч военных моряков и красноармейцев. Большинство решило остаться в родном городе и не оказывать сопротивления советским войскам. Примерно треть гарнизона собиралась уйти в Финляндию, оставив небольшие арьергарды из наиболее опытных военморов для прикрытия отступления. 14 марта началась подготовка к отступлению. 16-го отряды прикрытия заняли позиции на линкорах и фортах, и в ночь с 16 на 17 марта отход на финский берег начался.
Тем временем 300 делегатов X партсъезда влились в изготовившиеся к наступлению на Кронштадт части, дабы пресечь всякие колебания среди красноармейцев и повести их в бой. Тухачевский отдал боевой приказ:
"В ночь с 16-го на 17-е марта стремительным штурмом овладеть крепостью Кронштадт... Артиллерийский огонь открыть в 14 часов 16 марта и продолжать его до вечера... Движение колонн Северной группы начать в 3 часа, Южной группы в 4 часа 17 марта... Группам ограничиться лишь занятием наиболее препятствующих движению фортов... Командующему Южной группой назначить общего начальника по руководству войсками в уличных боях в Кронштадте... Соблюсти полную точность движения колонн..."
Командарм также распорядился об использовании для обстрела линкоров и крепости химических снарядов, нисколько не волнуясь, что от него неизбежно пострадают и мирные жители города-крепости. Однако из-за неподходящих метеоусловий - густого тумана, резко снижавшего эффективность отравляющих веществ, от газовой атаки на этот раз пришлось отказаться. Да и близость Финляндии не позволяла развернуться как следует: вдруг газы достигнут и финской территории, скандала не оберешься. К тому же в крепости находились представители Международного Красного Креста, снабжавшего осажденных продовольствием. Они тоже могли стать нежелательными свидетелями. В результате химическое оружие Тухачевскому удалось применить лишь несколькими месяцами позднее, при подавлении Тамбовского восстания. Но сама идея травить мятежников газами родилась, как видим, еще под Кронштадтом.
В первой половине дня 17 марта кронштадтцам, несмотря на ураганный артиллерийский огонь с материка, удавалось отражать атаки советских войск. Двенадцатидюймовые орудия линкоров при разрыве проделывали во льду широкие полыньи, которые тут же покрывались тонкой ледяной коркой. Многие штурмующие проваливались в них и камнем шли на дно. Большие потери красноармейцы несли также от осколков и ружейно-пулеметного огня. Тухачевский думал управлять действиями атакующих по телефону, но в первые же минуты боя телефонные провода оказались перебиты осколками. Так что командарму пришлось довольствоваться ролью зрителя. Правда, наблюдать за ходом сражения мешал сильный туман. Только к вечеру передовые отряды атакующих ворвались в Кронштадт. В 21 час 50 минут Тухачевский отдал боевой приказ о полном овладении крепостью, островом Котлин и батареей Риф. Им предписывалось "сегодня же окончательно завладеть городом и ввести в нем железный порядок... При действиях в городе широко применять артиллерию в уличном бою".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137