Главная идея Тухачевского уже не могла быть реализована. Оставалось только утешать себя всё слабеющей надеждой: вдруг Сталин сменит гнев на милость и вернет в Москву? Но после ареста Фельдмана маршальская смекалка должна была подсказать: речь идет уже о свободе и самой жизни.
Много лет спустя, в 1962 году, в том же Куйбышеве главному маршалу артиллерии С. С. Варенцову во время военных сборов передали записку: "Пеньковский арестован как американский шпион". Тут необходимо небольшое пояснение. Полковник Главного Разведывательного Управления Генштаба О. В. Пеньковский, ближайший друг маршала, которому Сергей Сергеевич говорил: "Ты мне как сын", в течение двух лет был наиболее ценным агентом разведок США и Англии. После прочтения записки маршальская смекалка не подвела: Варенцов грохнулся в обморок. Правда, за вполне реальные прегрешения (разгласил Пеньковскому сведения, к которым тот по должности доступа не имел) он отделался куда легче, чем ни в каком шпионаже или заговоре не виновный Тухачевский. Варенцова лишили Золотой Звезды Героя Советского Союза и разжаловали в генерал-майоры, заодно исключив из партии и уволив в отставку.
Когда-то Тухачевский освобождал Самару, будущий Куйбышев, от белых. Ирония судьбы заключалась в том, что в этом же городе, названном в честь его друга, Михаилу Николаевичу пришлось провести последние свои дни на свободе. После того как Михаил Николаевич узнал об аресте Фельдмана, маршальская смекалка, как кажется, должна была бы подсказать два возможных варианта действий. Первый, самый простой: пустить пулю в лоб, предпочтя достойную военачальника смерть позору суда и казни. Второй, более сложный: попытаться скрыться из Куйбышева, перейти на нелегальное положение и достичь какой-нибудь границы - маньчжурской, польской, румынской, иранской, всё равно. В случае неудачи: смотри вариант первый. Но Тухачевский в оставшиеся до ареста дни вообще никаких действий не предпринимал. Почему? Из всех проходивших по делу о "военно-фашистском заговоре" нашел силы покончить с собой, выбрав честную офицерскую смерть вместо унижений инквизиционного процесса, один только Гамарник, который до революции был совсем не офицером, а недоучившимся студентом юридического факультета.. Лидия Норд приводит версию, согласно которой Ян Борисович отказался визировать приказ об аресте Тухачевского, а когда спустя каких-нибудь час или два пришли за ним, то застрелился. Документы партийных архивов рисуют картину самоубийства Гамарника несколько иначе. Тухачевский был арестован 22 мая, а 25-26-го числа путем опроса членов и кандидатов в члены ЦК было вынесено постановление об исключении его из партии. Гамарник в это время болел, находился дома и в голосовании по поводу данного и последующих постановлений участия не принимал. 28 мая сразу по приезде в Москву был арестован Якир, а на следующий день в Вязьме та же участь постигла не успевшего доехать до столицы Уборевича. В период с 30 мая по 1 июня ЦК путем опроса исключил обоих из партии и вывел их соответственно из полноправных членов и кандидатов в члены Центрального Комитета. И тогда же, 30 мая, Политбюро приняло решение: "Отстранить тт. Гамарника и Аронштама от работы в Наркомате Обороны и исключить из состава Военного Совета, как работников, находившихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за участие в военно-фашистском заговоре". На другой день по приказу Ворошилова к Гамарнику явились заместитель начальника Политуправления А. С. Булин (через год расстрелянный) и начальник Управления делами Наркомата обороны И. В. Смородинов (ему посчастливилось уцелеть), чтобы объявить Яну Борисовичу приказ об увольнении из Красной Армии. Гамарник застрелился сразу после их ухода, не став дожидаться неизбежного ареста. Что помешало поступить так же Тухачевскому после известия о задержании Фельдмана?
Лидия Норд сочиняет сама или передает с чужих слов совершенно легендарную версию, будто сотрудники НКВД еще в Москве убедили жену маршала заменить в револьвере мужа боевые патроны холостыми, чтобы тот не застрелился от потрясения, вызванного унизительным перемещением в Куйбышев. Можно подумать, что Михаил Николаевич на новом месте ни разу не проверил свое оружие или не смог бы найти в штабе Приволжского округа хотя бы один боевой патрон, чтобы свести счеты с жизнью. Более вероятно, что его останавливало другое: в глубине души теплилась надежда - вдруг минует чаша сия... А может, Тухачевского останавливал чисто физический страх смерти?
Оставалось попытаться убежать за границу. В ту пору из высокопоставленных чинов Красной Армии и Наркомата внутренних дел это, как кажется, удалось сделать только одному человеку - начальнику управления НКВД по Дальнему Востоку Г. С. Люшкову, при Ягоде являвшемуся заместителем начальника Секретно-политического отдела и принимавшему активное участие в расследовании убийства С. М. Кирова. Генриха Самойловича внезапно вызвали в Москву якобы для назначения на ответственный пост в центральном аппарате наркомата. Старый чекист сразу понял, откуда ветер дует, догадавшись, что подвалы родной Лубянки очень скоро ему придется посетить в непривычном качестве обвиняемого в самых диких и фантастических преступлениях. И 13 июня 1938 года, отправившись проверять пограничные посты, Люшков благополучно сбежал в оккупированную японцами Маньчжурию, прихватив с собой ряд секретных документов. Этот побег сильно уронил авторитет Ежова в глазах Сталина и стал одним из поводов к постепенному отстранению "питерского рабочего" в "ежовых рукавицах" от руководства НКВД. Между прочим, мы так и не знаем, удалось ли в конечном итоге Люшкову спастись. Он довольно безбедно существовал в Маньчжурии вплоть до августа 45-го, сотрудничая с японской разведкой и разоблачая сталинские преступления, в частности, впервые доказав фальсификацию процессов по делу о покушении на Кирова, равно как и московских политических процессов. Однако Люшков категорически отрицал, что Сталин или Ягода приложили руку к выстрелу в Смольном, и вполне убедительно продемонстрировал, что убийство Кирова - акт психически неуравновешенного одиночки Л. В. Николаева, мстившего за свои неприятности по партийной и служебной линии. Дальше судьба Генриха Самойловича покрыта мраком. То ли он погиб в сумятице японского отступления, то ли сумел перебраться в Америку и укрыться там под чужой фамилией.
Однако путь Люшкова был явно не для Тухачевского. И до границы очень далеко, и никаких особо ценных секретных документов из штаба Приволжского округа с собой не возьмешь --за неимением таковых. Но не это главное. В первую мировую войну Тухачевский пять раз бежал из плена и в конце концов достиг спасительной Швейцарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Много лет спустя, в 1962 году, в том же Куйбышеве главному маршалу артиллерии С. С. Варенцову во время военных сборов передали записку: "Пеньковский арестован как американский шпион". Тут необходимо небольшое пояснение. Полковник Главного Разведывательного Управления Генштаба О. В. Пеньковский, ближайший друг маршала, которому Сергей Сергеевич говорил: "Ты мне как сын", в течение двух лет был наиболее ценным агентом разведок США и Англии. После прочтения записки маршальская смекалка не подвела: Варенцов грохнулся в обморок. Правда, за вполне реальные прегрешения (разгласил Пеньковскому сведения, к которым тот по должности доступа не имел) он отделался куда легче, чем ни в каком шпионаже или заговоре не виновный Тухачевский. Варенцова лишили Золотой Звезды Героя Советского Союза и разжаловали в генерал-майоры, заодно исключив из партии и уволив в отставку.
Когда-то Тухачевский освобождал Самару, будущий Куйбышев, от белых. Ирония судьбы заключалась в том, что в этом же городе, названном в честь его друга, Михаилу Николаевичу пришлось провести последние свои дни на свободе. После того как Михаил Николаевич узнал об аресте Фельдмана, маршальская смекалка, как кажется, должна была бы подсказать два возможных варианта действий. Первый, самый простой: пустить пулю в лоб, предпочтя достойную военачальника смерть позору суда и казни. Второй, более сложный: попытаться скрыться из Куйбышева, перейти на нелегальное положение и достичь какой-нибудь границы - маньчжурской, польской, румынской, иранской, всё равно. В случае неудачи: смотри вариант первый. Но Тухачевский в оставшиеся до ареста дни вообще никаких действий не предпринимал. Почему? Из всех проходивших по делу о "военно-фашистском заговоре" нашел силы покончить с собой, выбрав честную офицерскую смерть вместо унижений инквизиционного процесса, один только Гамарник, который до революции был совсем не офицером, а недоучившимся студентом юридического факультета.. Лидия Норд приводит версию, согласно которой Ян Борисович отказался визировать приказ об аресте Тухачевского, а когда спустя каких-нибудь час или два пришли за ним, то застрелился. Документы партийных архивов рисуют картину самоубийства Гамарника несколько иначе. Тухачевский был арестован 22 мая, а 25-26-го числа путем опроса членов и кандидатов в члены ЦК было вынесено постановление об исключении его из партии. Гамарник в это время болел, находился дома и в голосовании по поводу данного и последующих постановлений участия не принимал. 28 мая сразу по приезде в Москву был арестован Якир, а на следующий день в Вязьме та же участь постигла не успевшего доехать до столицы Уборевича. В период с 30 мая по 1 июня ЦК путем опроса исключил обоих из партии и вывел их соответственно из полноправных членов и кандидатов в члены Центрального Комитета. И тогда же, 30 мая, Политбюро приняло решение: "Отстранить тт. Гамарника и Аронштама от работы в Наркомате Обороны и исключить из состава Военного Совета, как работников, находившихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за участие в военно-фашистском заговоре". На другой день по приказу Ворошилова к Гамарнику явились заместитель начальника Политуправления А. С. Булин (через год расстрелянный) и начальник Управления делами Наркомата обороны И. В. Смородинов (ему посчастливилось уцелеть), чтобы объявить Яну Борисовичу приказ об увольнении из Красной Армии. Гамарник застрелился сразу после их ухода, не став дожидаться неизбежного ареста. Что помешало поступить так же Тухачевскому после известия о задержании Фельдмана?
Лидия Норд сочиняет сама или передает с чужих слов совершенно легендарную версию, будто сотрудники НКВД еще в Москве убедили жену маршала заменить в револьвере мужа боевые патроны холостыми, чтобы тот не застрелился от потрясения, вызванного унизительным перемещением в Куйбышев. Можно подумать, что Михаил Николаевич на новом месте ни разу не проверил свое оружие или не смог бы найти в штабе Приволжского округа хотя бы один боевой патрон, чтобы свести счеты с жизнью. Более вероятно, что его останавливало другое: в глубине души теплилась надежда - вдруг минует чаша сия... А может, Тухачевского останавливал чисто физический страх смерти?
Оставалось попытаться убежать за границу. В ту пору из высокопоставленных чинов Красной Армии и Наркомата внутренних дел это, как кажется, удалось сделать только одному человеку - начальнику управления НКВД по Дальнему Востоку Г. С. Люшкову, при Ягоде являвшемуся заместителем начальника Секретно-политического отдела и принимавшему активное участие в расследовании убийства С. М. Кирова. Генриха Самойловича внезапно вызвали в Москву якобы для назначения на ответственный пост в центральном аппарате наркомата. Старый чекист сразу понял, откуда ветер дует, догадавшись, что подвалы родной Лубянки очень скоро ему придется посетить в непривычном качестве обвиняемого в самых диких и фантастических преступлениях. И 13 июня 1938 года, отправившись проверять пограничные посты, Люшков благополучно сбежал в оккупированную японцами Маньчжурию, прихватив с собой ряд секретных документов. Этот побег сильно уронил авторитет Ежова в глазах Сталина и стал одним из поводов к постепенному отстранению "питерского рабочего" в "ежовых рукавицах" от руководства НКВД. Между прочим, мы так и не знаем, удалось ли в конечном итоге Люшкову спастись. Он довольно безбедно существовал в Маньчжурии вплоть до августа 45-го, сотрудничая с японской разведкой и разоблачая сталинские преступления, в частности, впервые доказав фальсификацию процессов по делу о покушении на Кирова, равно как и московских политических процессов. Однако Люшков категорически отрицал, что Сталин или Ягода приложили руку к выстрелу в Смольном, и вполне убедительно продемонстрировал, что убийство Кирова - акт психически неуравновешенного одиночки Л. В. Николаева, мстившего за свои неприятности по партийной и служебной линии. Дальше судьба Генриха Самойловича покрыта мраком. То ли он погиб в сумятице японского отступления, то ли сумел перебраться в Америку и укрыться там под чужой фамилией.
Однако путь Люшкова был явно не для Тухачевского. И до границы очень далеко, и никаких особо ценных секретных документов из штаба Приволжского округа с собой не возьмешь --за неимением таковых. Но не это главное. В первую мировую войну Тухачевский пять раз бежал из плена и в конце концов достиг спасительной Швейцарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137