Эпидемический нервный больной скажет: «Я не хочу, чтобы у меня курили под носом!» Страдающий одышкой нервный больной приходит в ужас при мысли о химическом реактиве в комнате. Я неслышно окуриваю одного, я неслышно подаю кислород другому посредством простого аппарата, прикреплённого снаружи в углу. Он защищён деревянным ящиком, заперт моим ключом и сообщается посредством трубы с внутренностью комнаты. Посмотрите!
Бросив взгляд на мисс Гуильт, доктор отпер крышку деревянного ящика, показав большую керамическую банку со стеклянной трубой, обложенной пробкой и сообщавшейся со стеной. Снова бросив взгляд на мисс Гуильт, доктор опять запер крышку и спросил самым спокойным голосом, понятна ли его система.
— Я мог бы показать вам разные другие способы лечения в том же роде, — продолжал он, показывая дорогу вниз, — но это будет в основном только повторение того же. Нервный больной, который всегда может поступить по-своему, никогда не раздражается, а нервный больной, никогда не раздражающийся, всегда выздоравливает. Пожалуйте посмотрите аптеку, милостивые государыни, аптеку, а потом кухню.
Опять мисс Гуильт пошла позади посетителей, пристально глядя на комнату, которую доктор отворял, и на аппараты, которые доктор показывал. Опять, хотя ни одного слова не было сказано между ними, она его поняла. Мисс Гуильт знала так же хорошо, как если бы он признался в этом, что доктор хитро ввёл её в страшное искушение, при свидетелях, которые могли засвидетельствовать, не вдаваясь в подробности о безвредности приборов виденных ими, если бы случилось что-нибудь серьёзное. Аппарат, первоначально предназначенный для медицинских хитростей доктора, очевидно, должен быть теперь направлен для другого использования, о котором сам доктор, вероятно, не представлял до сих пор. И вероятно, что в этот же самый день об этом другом использовании ей будет тайно сообщено в присутствии настоящего свидетеля.
«Армадэль умрёт на этот раз, — сказала она сама себе, медленно спускаясь с лестницы. — Доктор убьёт его моими руками».
Посетители были в аптеке, когда она присоединилась к ним. Все дамы восхищались красотой старинного шкапика, и все дамы пожелали видеть, что там внутри. Доктор бросил взгляд на мисс Гуильт и добродушно покачал головой.
— Для вас нет ничего интересного внутри, — сказал он, — ничего, кроме ряда маленьких дрянных склянок с ядами, употребляемыми в медицине, которую я держу под замком и ключом. Пойдёмте на кухню, милостивые государыни, и удостойте меня вашими советами о хозяйственных делах внизу.
Он опять взглянул на мисс Гуильт, когда общество проходило через переднюю, и взгляд его ясно говорил: «Ждите здесь».
Через четверть часа доктор изложил свои воззрения на стряпню и диету, а посетители, снабжённые рекламными проспектами, прощались с ним у дверей.
— Очень полезное ознакомление! — говорили они друг другу, снова направляясь изящной процессией к железной калитке. — Какой умный человек!
После минутной нерешительности она пошла за ним. Когда мисс Гуильт вошла в аптеку, там был провизор, вызванный хозяином за минуту перед тем.
— Доктор, — сказала она холодно и как-то машинально, как бы повторяя урок, — мне также любопытно, как и другим дамам, взглянуть на ваш хорошенький шкапик. Теперь, когда они ушли, не покажете ли вы его содержимое мне.
Доктор засмеялся самым приятным образом.
— Старая история! — сказал он. — Запертая комната Синей Бороды и женское любопытство! Не уходите, Бенджамин, не уходите. Вам интересно посмотреть на медицинскую склянку только потому, что эта склянка с ядом?
Она во второй раз повторила свой урок:
— Мне интересно посмотреть на неё и представить, что если склянка попадётся в руки кого-нибудь, какие страшные вещи может она натворить!
Доктор посмотрел на своего провизора с сострадательной улыбкой.
— Любопытно, Бенджамин, — сказала он, — какой романтический взгляд имеют дамы на эти наши снадобья. Если это интересует вас, — прибавил он, опять обращаясь к мисс Гуильт, — то вам незачем просить меня отпереть шкапик, вам стоит только осмотреть полки на стенах в этой комнате. В этих склянках находятся всякого рода медицинские вещества, самые невинные и самые полезные сами по себе, которые в соединении с другими веществами и с другими жидкостями, становятся ядами столь же страшными и столь же смертельными, как те, которые я держу в моём шкапике под замком и ключом.
Она посмотрела на него с минуту и перешла на противоположную сторону комнаты.
— Покажите мне одну склянку, — попросила она.
Все улыбаясь также добродушно, как и прежде, доктор исполнил прихоть своей нервной больной. Он указал на склянку, из которой накануне вылил жёлтую жидкость и которую опять наполнил смесью собственного изобретения такого же цвета.
— Видите эту склянку, — сказал он, — эту круглую, красивую скляночку? Возьмём эту склянку и назовём её, если хотите, собственным именем. Не назвать ли нам её Нашим Сильным Другом? Очень хорошо. Наш Сильный Друг сам по себе безвредное и полезное лекарство. Он свободно раздаётся каждый день десяткам тысяч больных во всём цивилизованном мире. Он не появлялся романтически в уголовных судах, он не возбуждал интереса в романах, он не играл ужасной роли на сцене. Это невинное, безобидное существо, которое не вызывает ни у кого необходимость запереть его. Но введите его в прикосновение с чем-нибудь другим, познакомьте его с неким минеральным веществом общедоступного рода, разбитым на куски; запаситесь шестью приёмами Нашего Сильного Друга и выливайте эти приёмы на куски минерала, упомянутые мною, в промежутке на более чем пять минут. Множество маленьких пузырьков будет подниматься, когда вы будете лить; соберите газ в этих пузырьках и перенесите его в запертую комнату, и, хоть сам Самсон находись в этой запертой комнате, Наш Сильный Друг убьёт его через полчаса, убьёт его так медленно, что он не увидит ничего, не почувствует никакого запаха, не почувствует ничего, кроме дремоты. Убьёт его и ничего не скажет целой коллегии врачей, если они будут анатомировать его после смерти, кроме того, что он умер от апоплексического удара или от воспаления лёгких! Что вы думаете об этом относительно таинственности и романтизма? Так ли же интересен теперь наш безвредный Сильный Друг, как если бы он пользовался страшной популярностью мышьяка или трихнина, которые я держу запертыми здесь. Не думайте, что я преувеличиваю! Не предполагайте, будто я несу вздор для того, чтобы заморочить вас. Спросите Бенджамина, — сказал доктор, обращаясь к своему провизору и устремив глаза на мисс Гуильт. — Спросите Бенджамина, — повторил он, делая ударение на каждом слове, — если шесть приёмов этой склянки, налитые через пять минут при условиях, высказанных мною, дадут результат, мною описанный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Бросив взгляд на мисс Гуильт, доктор отпер крышку деревянного ящика, показав большую керамическую банку со стеклянной трубой, обложенной пробкой и сообщавшейся со стеной. Снова бросив взгляд на мисс Гуильт, доктор опять запер крышку и спросил самым спокойным голосом, понятна ли его система.
— Я мог бы показать вам разные другие способы лечения в том же роде, — продолжал он, показывая дорогу вниз, — но это будет в основном только повторение того же. Нервный больной, который всегда может поступить по-своему, никогда не раздражается, а нервный больной, никогда не раздражающийся, всегда выздоравливает. Пожалуйте посмотрите аптеку, милостивые государыни, аптеку, а потом кухню.
Опять мисс Гуильт пошла позади посетителей, пристально глядя на комнату, которую доктор отворял, и на аппараты, которые доктор показывал. Опять, хотя ни одного слова не было сказано между ними, она его поняла. Мисс Гуильт знала так же хорошо, как если бы он признался в этом, что доктор хитро ввёл её в страшное искушение, при свидетелях, которые могли засвидетельствовать, не вдаваясь в подробности о безвредности приборов виденных ими, если бы случилось что-нибудь серьёзное. Аппарат, первоначально предназначенный для медицинских хитростей доктора, очевидно, должен быть теперь направлен для другого использования, о котором сам доктор, вероятно, не представлял до сих пор. И вероятно, что в этот же самый день об этом другом использовании ей будет тайно сообщено в присутствии настоящего свидетеля.
«Армадэль умрёт на этот раз, — сказала она сама себе, медленно спускаясь с лестницы. — Доктор убьёт его моими руками».
Посетители были в аптеке, когда она присоединилась к ним. Все дамы восхищались красотой старинного шкапика, и все дамы пожелали видеть, что там внутри. Доктор бросил взгляд на мисс Гуильт и добродушно покачал головой.
— Для вас нет ничего интересного внутри, — сказал он, — ничего, кроме ряда маленьких дрянных склянок с ядами, употребляемыми в медицине, которую я держу под замком и ключом. Пойдёмте на кухню, милостивые государыни, и удостойте меня вашими советами о хозяйственных делах внизу.
Он опять взглянул на мисс Гуильт, когда общество проходило через переднюю, и взгляд его ясно говорил: «Ждите здесь».
Через четверть часа доктор изложил свои воззрения на стряпню и диету, а посетители, снабжённые рекламными проспектами, прощались с ним у дверей.
— Очень полезное ознакомление! — говорили они друг другу, снова направляясь изящной процессией к железной калитке. — Какой умный человек!
После минутной нерешительности она пошла за ним. Когда мисс Гуильт вошла в аптеку, там был провизор, вызванный хозяином за минуту перед тем.
— Доктор, — сказала она холодно и как-то машинально, как бы повторяя урок, — мне также любопытно, как и другим дамам, взглянуть на ваш хорошенький шкапик. Теперь, когда они ушли, не покажете ли вы его содержимое мне.
Доктор засмеялся самым приятным образом.
— Старая история! — сказал он. — Запертая комната Синей Бороды и женское любопытство! Не уходите, Бенджамин, не уходите. Вам интересно посмотреть на медицинскую склянку только потому, что эта склянка с ядом?
Она во второй раз повторила свой урок:
— Мне интересно посмотреть на неё и представить, что если склянка попадётся в руки кого-нибудь, какие страшные вещи может она натворить!
Доктор посмотрел на своего провизора с сострадательной улыбкой.
— Любопытно, Бенджамин, — сказала он, — какой романтический взгляд имеют дамы на эти наши снадобья. Если это интересует вас, — прибавил он, опять обращаясь к мисс Гуильт, — то вам незачем просить меня отпереть шкапик, вам стоит только осмотреть полки на стенах в этой комнате. В этих склянках находятся всякого рода медицинские вещества, самые невинные и самые полезные сами по себе, которые в соединении с другими веществами и с другими жидкостями, становятся ядами столь же страшными и столь же смертельными, как те, которые я держу в моём шкапике под замком и ключом.
Она посмотрела на него с минуту и перешла на противоположную сторону комнаты.
— Покажите мне одну склянку, — попросила она.
Все улыбаясь также добродушно, как и прежде, доктор исполнил прихоть своей нервной больной. Он указал на склянку, из которой накануне вылил жёлтую жидкость и которую опять наполнил смесью собственного изобретения такого же цвета.
— Видите эту склянку, — сказал он, — эту круглую, красивую скляночку? Возьмём эту склянку и назовём её, если хотите, собственным именем. Не назвать ли нам её Нашим Сильным Другом? Очень хорошо. Наш Сильный Друг сам по себе безвредное и полезное лекарство. Он свободно раздаётся каждый день десяткам тысяч больных во всём цивилизованном мире. Он не появлялся романтически в уголовных судах, он не возбуждал интереса в романах, он не играл ужасной роли на сцене. Это невинное, безобидное существо, которое не вызывает ни у кого необходимость запереть его. Но введите его в прикосновение с чем-нибудь другим, познакомьте его с неким минеральным веществом общедоступного рода, разбитым на куски; запаситесь шестью приёмами Нашего Сильного Друга и выливайте эти приёмы на куски минерала, упомянутые мною, в промежутке на более чем пять минут. Множество маленьких пузырьков будет подниматься, когда вы будете лить; соберите газ в этих пузырьках и перенесите его в запертую комнату, и, хоть сам Самсон находись в этой запертой комнате, Наш Сильный Друг убьёт его через полчаса, убьёт его так медленно, что он не увидит ничего, не почувствует никакого запаха, не почувствует ничего, кроме дремоты. Убьёт его и ничего не скажет целой коллегии врачей, если они будут анатомировать его после смерти, кроме того, что он умер от апоплексического удара или от воспаления лёгких! Что вы думаете об этом относительно таинственности и романтизма? Так ли же интересен теперь наш безвредный Сильный Друг, как если бы он пользовался страшной популярностью мышьяка или трихнина, которые я держу запертыми здесь. Не думайте, что я преувеличиваю! Не предполагайте, будто я несу вздор для того, чтобы заморочить вас. Спросите Бенджамина, — сказал доктор, обращаясь к своему провизору и устремив глаза на мисс Гуильт. — Спросите Бенджамина, — повторил он, делая ударение на каждом слове, — если шесть приёмов этой склянки, налитые через пять минут при условиях, высказанных мною, дадут результат, мною описанный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123