Колчин подумал, что за то время, пока он болтался в небе, что-то изменилось здесь, на земле. Из Москвы торопят, подгоняют, сокращают сроки операции.
— Мы будем находиться рядом с домом, — говорил Маховский. — У нас две машины: белый «шевроле-астро» с затемненными стеклами, на этой машине доставим наш «груз» сюда, на квартиру. И «опель вектра», сейчас в этой машине дежурит Буряк. К телефонной линии Людовича мы подключились. Сканировали сигналы двух мобильных телефонов, которыми пользуются его охранники. Находясь в машинах, мы сможем слушать все телефонные переговоры по громкой связи. Когда из квартиры позвонят в службу «скорой», мы тут же начинаем действовать. Ну, выждем для порядка минут пять. Наденем белые халаты и поднимемся на третий этаж.
— Что за препарат подмешают в десерт?
— Даже если вы профессор фармакологии, название вам ничего не скажет, — покачал головой Маховский. — Некое лекарство нового поколения с замедленным на определенное время сроком действия. Принимаешь его в восемь, а оно начинает действовать приблизительно через три с половиной часа.
— Почему нужно ждать до поздней ночи? В это время в доме слишком тихо. Если завяжется борьба, соседи услышат шум и вызовут полицию.
— Мы не наделаем много шума.
— Я готов. — Колчин затянул брючный ремень.
Маховский открыл чемоданчик. Внутри его лежали наручники, клейкая лента и остроносый самовзводный пистолет фирмы «Кехлер и Кох». Не самая плохая пушка: восемнадцать патронов в магазине, калибр девять миллиметров. В отдельном пакете лежал короткий глушитель шведского производства и запасная снаряженная обойма.
Варшава, район Охота. 8 августа
К дому Людовича подъехали без четверти восемь. «Шевроле» остановился рядом с кондитерской, на противоположной стороне улицы.
В пассажирском отделении автофургона три дивана, каждый на два места. Колчин устроился на заднем диване и через окно разглядывал старый пятиэтажный дом в два подъезда, между которыми темнел полукруг арки. С серого низкого неба сеял мелкий дождь. Стемнело рано, окна квартиры на третьем этаже светились желтым светом.
Сидевший за рулем Маховский не стал тыкать пальцем в кнопки системы громкой связи, просто сказал в выносной микрофон ключевое слово и имя, соответствующее номеру телефонного абонента, с которым нужно поговорить:
— Кристалл, отправить.
— Слушаю, — ответил Буряк после второго гудка.
— Мы на месте, — сказал Маховский.
— Вижу. С приездом тебя. Как перелет?
Последние слова были адресованы Колчину.
— Все в норме, — ответил Колчин.
Голос Буряка доносился из динамиков, закрепленных под передней панелью. Система громкой связи автоматически подстраивалась к акустике автомобиля. Компенсатор потери мощности, говоря проще — усилитель, поддерживал постоянный сигнал на выносной антенне, закрепленной на заднем стекле автофургона. Отсюда — впечатление, будто невидимый Буряк сидит где-то в салоне «шевроле» и спокойно вполголоса беседует с Маховским.
— У меня никаких изменений. Все по-старому. Наш друг не выходил. Телефонных звонков не было.
— Тогда подождем, — сказал Маховский. — Отбой.
В восемь десять перед подъездом остановился белый пикап с логотипом ресторана «Золотой берег»: пальма и солнце. Низкорослый коренастый мужчина вылез с водительского места, накинул на голову капюшон куртки. Распахнув дверцу грузового отсека, вытащил большой цилиндрический предмет, похожий на термос, и скрылся в подъезде. Через пару минут мужчина снова появился на улице, сел в пикап и укатил.
— Наш объект начинает ужин, — констатировал Маховский. — Приятного аппетита.
Колчин привстал, до упора отодвинул задний диван. Средний диван по продольным направляющим сдвинул вперед. Теперь между креслами образовалось свободное пространство. Во время перевозки Людович не должен знать, по какому маршруту и в каком направлении двигается автофургон. Поэтому его положат грудью на пол, на глаза натянут темную шапку.
Маховский повернулся к Колчину, молча передал ему пакет с белым халатом и шапочкой.
Чувашия, Чебоксары. 8 августа
Как ни торопились с погрузкой и разгрузкой окуня, управились только к вечеру. Улучив полчаса, Стерн съездил на стоянку, где оставил «Газель», чтобы сделать Трещалову еще укол, а затем вернулся на склад, проследить, чтобы в дальней морозильной камере склада брикеты с рыбой сложили аккуратно.
Уладив все дела, снова прибыл на стоянку, сел за руль и долго колесил по городским окраинам. Читал объявления и спрашивал жителей, не сдает ли кто комнату или дом. Вариантов подворачивалось немало. Но Стерн упрямо продолжал поиски, пока наконец не выбрал место, которое устраивало его во всех отношениях.
Расположенный за глухим забором, в глубине старого сада, кирпичный дом имел все городские удобства. Хозяйка — сухонькая очень шустрая старушка Аделаида Кузьминична Клюева, с бельмом на левом глазу и к тому же тугая на ухо — объяснила, что дом принадлежит сыну, который вместе с женой временно живет в Питере, стажируется в каком-то важном институте и вернется через полгода, не раньше.
Сама старушка в большом доме не жила, а занимала избушку в дальнем конце участка, у соседского забора.
— Ты командировочный? — прокричала она Стерну, когда договорились о цене за постой. — Или отдохнуть приехал?
— Командировочный, — крикнул в ответ Стерн. — По делам приехал.
— Это хорошо, — одобрила бабуля. — Значит, сурьезный человек.
— Нас двое, — ответил Стерн. — И оба серьезные. Второй в машине дрыхнет.
— Двое так двое. Местов всем хватит. Главное, в кровати не курите.
Новый жилец Клюевой сразу понравился: аккуратный, видный мужчина и, главное, не скупой. Не стал торговаться за каждую копейку, а сразу, без разговоров, дал цену, которую спросила хозяйка. Заплатил вперед за две недели.
Стерн распахнул ворота, загнал «Газель» на участок. Открыл грузовое отделение и долго тряс Трещалова, выводя его из глубокого обморочного забытья. Кое-как дотащив своего пленника до дома, спустил с него штаны и усадил в уборной на унитаз. Когда Трещалов облегчился, довел его до спальни, цепью и двумя парами браслетов приковал к спинке железной кровати.
На кухне Стерн приготовил Трещалову ужин. Разбил в большую чашку четыре яйца, перемешал их с молоком, накрошил в чашку хлеба. Желудок человека, сидящего на героине, часто не переносит твердой пищи, а тюря — в самый раз. Стерн вернулся в спальню.
Трещалов сидел на кровати, бездумно таращился в дальний угол комнаты, на комод, заставленный фотографиями незнакомых людей. Он старался понять или угадать, что произошло за последние дни и где он сейчас находится. Стерн сел рядом, стал кормить пленника с ложки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Мы будем находиться рядом с домом, — говорил Маховский. — У нас две машины: белый «шевроле-астро» с затемненными стеклами, на этой машине доставим наш «груз» сюда, на квартиру. И «опель вектра», сейчас в этой машине дежурит Буряк. К телефонной линии Людовича мы подключились. Сканировали сигналы двух мобильных телефонов, которыми пользуются его охранники. Находясь в машинах, мы сможем слушать все телефонные переговоры по громкой связи. Когда из квартиры позвонят в службу «скорой», мы тут же начинаем действовать. Ну, выждем для порядка минут пять. Наденем белые халаты и поднимемся на третий этаж.
— Что за препарат подмешают в десерт?
— Даже если вы профессор фармакологии, название вам ничего не скажет, — покачал головой Маховский. — Некое лекарство нового поколения с замедленным на определенное время сроком действия. Принимаешь его в восемь, а оно начинает действовать приблизительно через три с половиной часа.
— Почему нужно ждать до поздней ночи? В это время в доме слишком тихо. Если завяжется борьба, соседи услышат шум и вызовут полицию.
— Мы не наделаем много шума.
— Я готов. — Колчин затянул брючный ремень.
Маховский открыл чемоданчик. Внутри его лежали наручники, клейкая лента и остроносый самовзводный пистолет фирмы «Кехлер и Кох». Не самая плохая пушка: восемнадцать патронов в магазине, калибр девять миллиметров. В отдельном пакете лежал короткий глушитель шведского производства и запасная снаряженная обойма.
Варшава, район Охота. 8 августа
К дому Людовича подъехали без четверти восемь. «Шевроле» остановился рядом с кондитерской, на противоположной стороне улицы.
В пассажирском отделении автофургона три дивана, каждый на два места. Колчин устроился на заднем диване и через окно разглядывал старый пятиэтажный дом в два подъезда, между которыми темнел полукруг арки. С серого низкого неба сеял мелкий дождь. Стемнело рано, окна квартиры на третьем этаже светились желтым светом.
Сидевший за рулем Маховский не стал тыкать пальцем в кнопки системы громкой связи, просто сказал в выносной микрофон ключевое слово и имя, соответствующее номеру телефонного абонента, с которым нужно поговорить:
— Кристалл, отправить.
— Слушаю, — ответил Буряк после второго гудка.
— Мы на месте, — сказал Маховский.
— Вижу. С приездом тебя. Как перелет?
Последние слова были адресованы Колчину.
— Все в норме, — ответил Колчин.
Голос Буряка доносился из динамиков, закрепленных под передней панелью. Система громкой связи автоматически подстраивалась к акустике автомобиля. Компенсатор потери мощности, говоря проще — усилитель, поддерживал постоянный сигнал на выносной антенне, закрепленной на заднем стекле автофургона. Отсюда — впечатление, будто невидимый Буряк сидит где-то в салоне «шевроле» и спокойно вполголоса беседует с Маховским.
— У меня никаких изменений. Все по-старому. Наш друг не выходил. Телефонных звонков не было.
— Тогда подождем, — сказал Маховский. — Отбой.
В восемь десять перед подъездом остановился белый пикап с логотипом ресторана «Золотой берег»: пальма и солнце. Низкорослый коренастый мужчина вылез с водительского места, накинул на голову капюшон куртки. Распахнув дверцу грузового отсека, вытащил большой цилиндрический предмет, похожий на термос, и скрылся в подъезде. Через пару минут мужчина снова появился на улице, сел в пикап и укатил.
— Наш объект начинает ужин, — констатировал Маховский. — Приятного аппетита.
Колчин привстал, до упора отодвинул задний диван. Средний диван по продольным направляющим сдвинул вперед. Теперь между креслами образовалось свободное пространство. Во время перевозки Людович не должен знать, по какому маршруту и в каком направлении двигается автофургон. Поэтому его положат грудью на пол, на глаза натянут темную шапку.
Маховский повернулся к Колчину, молча передал ему пакет с белым халатом и шапочкой.
Чувашия, Чебоксары. 8 августа
Как ни торопились с погрузкой и разгрузкой окуня, управились только к вечеру. Улучив полчаса, Стерн съездил на стоянку, где оставил «Газель», чтобы сделать Трещалову еще укол, а затем вернулся на склад, проследить, чтобы в дальней морозильной камере склада брикеты с рыбой сложили аккуратно.
Уладив все дела, снова прибыл на стоянку, сел за руль и долго колесил по городским окраинам. Читал объявления и спрашивал жителей, не сдает ли кто комнату или дом. Вариантов подворачивалось немало. Но Стерн упрямо продолжал поиски, пока наконец не выбрал место, которое устраивало его во всех отношениях.
Расположенный за глухим забором, в глубине старого сада, кирпичный дом имел все городские удобства. Хозяйка — сухонькая очень шустрая старушка Аделаида Кузьминична Клюева, с бельмом на левом глазу и к тому же тугая на ухо — объяснила, что дом принадлежит сыну, который вместе с женой временно живет в Питере, стажируется в каком-то важном институте и вернется через полгода, не раньше.
Сама старушка в большом доме не жила, а занимала избушку в дальнем конце участка, у соседского забора.
— Ты командировочный? — прокричала она Стерну, когда договорились о цене за постой. — Или отдохнуть приехал?
— Командировочный, — крикнул в ответ Стерн. — По делам приехал.
— Это хорошо, — одобрила бабуля. — Значит, сурьезный человек.
— Нас двое, — ответил Стерн. — И оба серьезные. Второй в машине дрыхнет.
— Двое так двое. Местов всем хватит. Главное, в кровати не курите.
Новый жилец Клюевой сразу понравился: аккуратный, видный мужчина и, главное, не скупой. Не стал торговаться за каждую копейку, а сразу, без разговоров, дал цену, которую спросила хозяйка. Заплатил вперед за две недели.
Стерн распахнул ворота, загнал «Газель» на участок. Открыл грузовое отделение и долго тряс Трещалова, выводя его из глубокого обморочного забытья. Кое-как дотащив своего пленника до дома, спустил с него штаны и усадил в уборной на унитаз. Когда Трещалов облегчился, довел его до спальни, цепью и двумя парами браслетов приковал к спинке железной кровати.
На кухне Стерн приготовил Трещалову ужин. Разбил в большую чашку четыре яйца, перемешал их с молоком, накрошил в чашку хлеба. Желудок человека, сидящего на героине, часто не переносит твердой пищи, а тюря — в самый раз. Стерн вернулся в спальню.
Трещалов сидел на кровати, бездумно таращился в дальний угол комнаты, на комод, заставленный фотографиями незнакомых людей. Он старался понять или угадать, что произошло за последние дни и где он сейчас находится. Стерн сел рядом, стал кормить пленника с ложки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92