— Кроме того, я боюсь темноты. С детства. Как настроение?
— Какое там настроение... — махнул рукой Луценко. — Сами видите: дом ломают. И что теперь? Сошлют куда-нибудь в Южное Бутово. А я тут шесть лет проработал.
Слово «проработал» Луценко произнес с запинкой.
Доходы Георгия Борисовича складывались не из той мелочи, что он выручал за починку очков и подгонку линз. Луценко изготавливал на заказ документы приличного качества. Заказчиков подбирал осторожно, с оглядкой. Соглашался работать лишь с проверенной клиентурой или с теми людьми, у которых были рекомендации от общих знакомых, людей в авторитете.
Старик снова запер входную дверь, прошел за прилавок, поманив за собой гостя. Миновали темный коридорчик, Луценко зажег лампочку, толкнул железную дверь, пропустил Стерна вперед.
Комнатка без окон была небольшой, тесно заставленной старой, бросовой мебелью. Угол отгорожен матерчатой китайской ширмой, расписанной гейшами в цветных кимоно. Рисунки на ткани потускнели от времени, впитав в себя многолетнюю пыль. Хозяин нырнул за ширму, отодвинул от стены фанерную тумбу, вытащил кусок плинтуса и поднял половую доску. Достал из тайника целлофановый пакет с готовыми документами.
Выйдя из-за ширмы, развернул пакет, положил на маленький однотумбовый стол паспорт и водительское удостоверение.
— Теперь вы Заславский Юрий Анатольевич, — сказал Луценко. — Состоите в разводе, бездетны. Прописаны в Москве на Таманской улице. Поздравляю.
Стерн взял в руки паспорт, повертел его и так и эдак, придирчиво посмотрел на просвет страницы, долго разглядывал собственную фотографию.
— Откуда бланк паспорта? — спросил он.
— Не волнуйтесь, — улыбнулся Луценко. — Я делаю только надежные бумаги. Жалоб еще ни разу не поступало.
Сунув паспорт в карман пиджака, Стерн стал разглядывать водительские права.
— Хорошо. — Убрав в карман водительское удостоверение, он вытащил бумажник. — Вчера вы получили аванс триста баксов. Я остался должен, кажется... пятьсот?
— Не совсем так... — Луценко поправил очки. — Пятьсот плюс пятьдесят процентов с общей суммы. За срочность.
— Не понял, — покачал головой Стерн. — О надбавке за срочность мы не договаривались.
— Я работал весь вечер и всю ночь. Это же срочный заказ. Обычно на такие дела уходит неделя, даже десять дней. Зураб знает мои расценки, спросите у него. Все без обмана.
— Возможно.
Стерн опустил бумажник обратно в карман, так и не вытащив деньги.
— Я свяжусь с Зурабом, потом зайду.
Луценко округлил глаза, бросился к двери и, загородив ее грудью, отрезал Стерну путь к отступлению.
— Э, нет. Так дела не делаются. — Старик опустил одну руку в карман брюк, давая понять гостю, что после такого грубого разговора можно ненароком получить в брюхо несколько граммов свинца. — Надо заплатить. И только потом помашете ручкой.
Стерн, держа руки опущенными, стоял в шаге от хозяина. Неожиданно он выбросил вперед левую полусогнутую руку, наотмашь ударил Луценко ребром ладони в подбородок.
Луценко, охнув, открыл рот.
На пол вывалилась розовая вставная челюсть. Стерн наступил на челюсть каблуком, растерев ее едва ли не в порошок. Затем сжал руку, которую Луценко держал в кармане штанов, до хруста выкрутив кисть. Карман оказался пустым: ни ножа, ни пистолета. Хозяин блефовал.
Стерн шагнул вперед, ухватил Луценко за галстук, стянул узел на шее.
— Ну, сколько я тебе должен? — прошептал Стерн. — Как насчет надбавки за срочность, а?
— Не... не... не трогай меня, — прохрипел Луценко. — От... отпусти...
Щеки и лоб старика пошли пятнами, губы затряслись. Он задышал хрипло, прерывисто. Стерн медленно сдавливал узел галстука. Глаза Луценко вылезли из орбит.
В ту секунду, когда старый вымогатель уже прощался с жизнью, Стерн ослабил хватку и отступил назад.
— Ну вот, вижу, теперь мы обо всем договорились, — ухмыльнулся Стерн. — Сразу бы так.
Луценко перевел дух. Ноги еще тряслись, но он понял, что самое страшное уже позади. Он полез за платком, чтобы вытереть нос.
В эту секунду Стерн снова притянул старика к себе, ухватив за лацканы пиджака, отодвинул его в сторону, освобождая дорогу. Затем развернул хозяина на сто восемьдесят градусов и резко оттолкнул от себя. Луценко, словно крыльями, взмахнул руками, но не смог устоять на ногах и полетел в угол комнаты. Спиной повалил китайскую ширму, порвав материю. Очки сорвались с носа, отлетели под стол.
Через минуту Стерн вышел на улицу и неторопливо зашагал к метро «Таганская».
Для телефонного разговора с Зурабом нужно найти подходящее место. Стерн решил, что Пушкинская площадь подойдет идеально. Вокруг полно офисов, магазинов, а стало быть, полно людей с мобильными телефонами. Весьма вероятно, что рабочая частота телефона Елены Юдиной совпадает с частотой одного из мобильников, хозяин которого обретается где-то поблизости. Значит, звонок Стерна трудно засечь.
Сев на лавочку возле «Макдоналдса», Стерн огляделся по сторонам, включил мобильный телефон. Через минуту он услышал в трубке голос Зураба.
— Я остался без денег, — сказал Стерн вместо приветствия.
— Что значит «без денег»?
— Денег нет. Я своими глазами видел, как твоего посыльного с кейсом увезли на «скорой помощи». Все произошло средь бела дня на улице. Да, сейчас он в больнице, ясно?..
— Черт знает что!
— Вечером я пошел к тем ребятам, которые приготовили посылку с игрушками. Мы не смогли договориться, не сошлись в цене. Да и денег у меня не было, чтобы с ними рассчитаться.
— Эту новость я уже знаю. Читаю московские газеты в Интернете.
— Но посылку я все-таки забрал.
— Забрал? — переспросил Зураб. — Ну, хоть тут хорошо. А Пискля сделал, что его просили?
— Сделал. Я только что от него.
— Он жив?
— Жив, — усмехнулся Стерн. — Запомни мое новое имя, чтобы оформить посылку: Заславский Юрий Анатольевич.
— Записал, — ответил Зураб. — Что еще?
— У меня по-прежнему нет помощника.
— Но есть адрес верного человека. На него можешь рассчитывать, как на себя самого.
— Сегодня же его навещу. Ты поможешь с деньгами?
— Сомневаюсь. Вряд ли я смогу убедить наших спонсоров снова сделать взнос в кассу. После того, что случилось на юге, наши акции сильно упали в цене. Не все верят в успех. Но аванс за твою работу уже переведен куда надо. Об этом можешь не беспокоиться. Если хочешь, проверь.
— Проверю, — пообещал Стерн. — Перезвоню через пару дней. Пока.
Москва. Мясницкая улица. 29 июля
Дверь коммунальной квартиры на последнем, восьмом, этаже дома дореволюционной постройки открыла женщина в замызганном халате. Руки ее были мокрыми и красными. До лестничной площадки долетал звук льющейся из крана воды. Видимо, хозяйка стирала белье в ванной комнате, когда Стерн позвонил в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Какое там настроение... — махнул рукой Луценко. — Сами видите: дом ломают. И что теперь? Сошлют куда-нибудь в Южное Бутово. А я тут шесть лет проработал.
Слово «проработал» Луценко произнес с запинкой.
Доходы Георгия Борисовича складывались не из той мелочи, что он выручал за починку очков и подгонку линз. Луценко изготавливал на заказ документы приличного качества. Заказчиков подбирал осторожно, с оглядкой. Соглашался работать лишь с проверенной клиентурой или с теми людьми, у которых были рекомендации от общих знакомых, людей в авторитете.
Старик снова запер входную дверь, прошел за прилавок, поманив за собой гостя. Миновали темный коридорчик, Луценко зажег лампочку, толкнул железную дверь, пропустил Стерна вперед.
Комнатка без окон была небольшой, тесно заставленной старой, бросовой мебелью. Угол отгорожен матерчатой китайской ширмой, расписанной гейшами в цветных кимоно. Рисунки на ткани потускнели от времени, впитав в себя многолетнюю пыль. Хозяин нырнул за ширму, отодвинул от стены фанерную тумбу, вытащил кусок плинтуса и поднял половую доску. Достал из тайника целлофановый пакет с готовыми документами.
Выйдя из-за ширмы, развернул пакет, положил на маленький однотумбовый стол паспорт и водительское удостоверение.
— Теперь вы Заславский Юрий Анатольевич, — сказал Луценко. — Состоите в разводе, бездетны. Прописаны в Москве на Таманской улице. Поздравляю.
Стерн взял в руки паспорт, повертел его и так и эдак, придирчиво посмотрел на просвет страницы, долго разглядывал собственную фотографию.
— Откуда бланк паспорта? — спросил он.
— Не волнуйтесь, — улыбнулся Луценко. — Я делаю только надежные бумаги. Жалоб еще ни разу не поступало.
Сунув паспорт в карман пиджака, Стерн стал разглядывать водительские права.
— Хорошо. — Убрав в карман водительское удостоверение, он вытащил бумажник. — Вчера вы получили аванс триста баксов. Я остался должен, кажется... пятьсот?
— Не совсем так... — Луценко поправил очки. — Пятьсот плюс пятьдесят процентов с общей суммы. За срочность.
— Не понял, — покачал головой Стерн. — О надбавке за срочность мы не договаривались.
— Я работал весь вечер и всю ночь. Это же срочный заказ. Обычно на такие дела уходит неделя, даже десять дней. Зураб знает мои расценки, спросите у него. Все без обмана.
— Возможно.
Стерн опустил бумажник обратно в карман, так и не вытащив деньги.
— Я свяжусь с Зурабом, потом зайду.
Луценко округлил глаза, бросился к двери и, загородив ее грудью, отрезал Стерну путь к отступлению.
— Э, нет. Так дела не делаются. — Старик опустил одну руку в карман брюк, давая понять гостю, что после такого грубого разговора можно ненароком получить в брюхо несколько граммов свинца. — Надо заплатить. И только потом помашете ручкой.
Стерн, держа руки опущенными, стоял в шаге от хозяина. Неожиданно он выбросил вперед левую полусогнутую руку, наотмашь ударил Луценко ребром ладони в подбородок.
Луценко, охнув, открыл рот.
На пол вывалилась розовая вставная челюсть. Стерн наступил на челюсть каблуком, растерев ее едва ли не в порошок. Затем сжал руку, которую Луценко держал в кармане штанов, до хруста выкрутив кисть. Карман оказался пустым: ни ножа, ни пистолета. Хозяин блефовал.
Стерн шагнул вперед, ухватил Луценко за галстук, стянул узел на шее.
— Ну, сколько я тебе должен? — прошептал Стерн. — Как насчет надбавки за срочность, а?
— Не... не... не трогай меня, — прохрипел Луценко. — От... отпусти...
Щеки и лоб старика пошли пятнами, губы затряслись. Он задышал хрипло, прерывисто. Стерн медленно сдавливал узел галстука. Глаза Луценко вылезли из орбит.
В ту секунду, когда старый вымогатель уже прощался с жизнью, Стерн ослабил хватку и отступил назад.
— Ну вот, вижу, теперь мы обо всем договорились, — ухмыльнулся Стерн. — Сразу бы так.
Луценко перевел дух. Ноги еще тряслись, но он понял, что самое страшное уже позади. Он полез за платком, чтобы вытереть нос.
В эту секунду Стерн снова притянул старика к себе, ухватив за лацканы пиджака, отодвинул его в сторону, освобождая дорогу. Затем развернул хозяина на сто восемьдесят градусов и резко оттолкнул от себя. Луценко, словно крыльями, взмахнул руками, но не смог устоять на ногах и полетел в угол комнаты. Спиной повалил китайскую ширму, порвав материю. Очки сорвались с носа, отлетели под стол.
Через минуту Стерн вышел на улицу и неторопливо зашагал к метро «Таганская».
Для телефонного разговора с Зурабом нужно найти подходящее место. Стерн решил, что Пушкинская площадь подойдет идеально. Вокруг полно офисов, магазинов, а стало быть, полно людей с мобильными телефонами. Весьма вероятно, что рабочая частота телефона Елены Юдиной совпадает с частотой одного из мобильников, хозяин которого обретается где-то поблизости. Значит, звонок Стерна трудно засечь.
Сев на лавочку возле «Макдоналдса», Стерн огляделся по сторонам, включил мобильный телефон. Через минуту он услышал в трубке голос Зураба.
— Я остался без денег, — сказал Стерн вместо приветствия.
— Что значит «без денег»?
— Денег нет. Я своими глазами видел, как твоего посыльного с кейсом увезли на «скорой помощи». Все произошло средь бела дня на улице. Да, сейчас он в больнице, ясно?..
— Черт знает что!
— Вечером я пошел к тем ребятам, которые приготовили посылку с игрушками. Мы не смогли договориться, не сошлись в цене. Да и денег у меня не было, чтобы с ними рассчитаться.
— Эту новость я уже знаю. Читаю московские газеты в Интернете.
— Но посылку я все-таки забрал.
— Забрал? — переспросил Зураб. — Ну, хоть тут хорошо. А Пискля сделал, что его просили?
— Сделал. Я только что от него.
— Он жив?
— Жив, — усмехнулся Стерн. — Запомни мое новое имя, чтобы оформить посылку: Заславский Юрий Анатольевич.
— Записал, — ответил Зураб. — Что еще?
— У меня по-прежнему нет помощника.
— Но есть адрес верного человека. На него можешь рассчитывать, как на себя самого.
— Сегодня же его навещу. Ты поможешь с деньгами?
— Сомневаюсь. Вряд ли я смогу убедить наших спонсоров снова сделать взнос в кассу. После того, что случилось на юге, наши акции сильно упали в цене. Не все верят в успех. Но аванс за твою работу уже переведен куда надо. Об этом можешь не беспокоиться. Если хочешь, проверь.
— Проверю, — пообещал Стерн. — Перезвоню через пару дней. Пока.
Москва. Мясницкая улица. 29 июля
Дверь коммунальной квартиры на последнем, восьмом, этаже дома дореволюционной постройки открыла женщина в замызганном халате. Руки ее были мокрыми и красными. До лестничной площадки долетал звук льющейся из крана воды. Видимо, хозяйка стирала белье в ванной комнате, когда Стерн позвонил в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92