В быту Игорь нормальный, спокойный человек. Не наглый, с чувством собственного достоинства. Правда, мелкие странности в его поведении все-таки были. Игорь сам запирал замки на ночь и задвигал дверную задвижку. Впрочем, разве это такая уж странность? Он мог погасить в кухне свет и подолгу стоять у окна, разглядывая двор, словно ждал кого-то.
Еще в Дагестане Игорь сказал, что работает переводчиком в какой-то фирме. Его профиль — технические тексты. «С какого языка ты переводишь?» — спросила Елена. «Мой рабочий язык — английский, — ответил он. — Но я знаю арабский и еще парочку языков...»
Елена рассчитывала, что с Игорем у нее завяжется... нет, не любовь. Но серьезные отношения взрослых, самостоятельных людей. Но то была пустая надежда, романтический мыльный пузырь.
Игорь исчез из жизни Елены Юдиной так же неожиданно, как и появился.
Вчера в половине десятого вечера он вошел в квартиру весь мокрый, в грязных ботинках. Поставил у двери большую и, видимо, тяжелую сумку из синтетической ткани. «Где ты был?» — спросила Елена. «На работу заходил, — ответил он. — Заставляют ехать в командировку в Брюссель. От таких командировок отказываться не принято. Вылет завтра утром». — «Но у тебя же отпуск не кончился», — удивилась Юдина. «Значит, кончился», — коротко ответил он. «А что в сумке?» — не отставала Елена.
И тут Игорь посмотрел ей в глаза долгим странным взглядом. И ответил: «Здесь победитовые сверла. Я должен подготовить описание этих образцов на английском языке для фирмачей. Если есть другие вопросы, спрашивай сразу».
Без всякой причины Елене стало не по себе. Дело не в ответе Игоря, не в интонациях его голоса. Все дело в этих серо-голубых глазах. В них Елена разглядела что-то такое... Угрозу? Возможно. Предостережение? Возможно. Нет, словами этого не выразить. Но мороз по спине пробежал. И сердце на секунду замерло.
Поужинали молча. И только когда стали пить чай, Юдина решилась на новый вопрос. На правом рукаве его пиджака она заметила несколько бурых пятен, похожих на засохшую кровь. «Что это у тебя на рукаве?» — спросила Елена Ивановна. «Кровь пошла из носа», — резко ответил Игорь, встав из-за стола. Он заперся в ванной и долго застирывал пятна. У Юдиной была возможность заглянуть в черную сумку, когда Игорь возился со своей одеждой или позже, когда он принимал ванну. Будто какая-то сила подталкивала Елену к этой сумке, стоявшей в прихожей у двери. Но она сдержалась.
— Мне нужно было посмотреть, что в сумке? — спросила Елена. — Или...
— Или, — кивнул Колчин. — Он бы сразу, с одного взгляда, все понял. Что вы сунули нос куда не положено. Любопытство — наказуемо.
«У тебя неприятности?» — спросила Елена, когда легли в кровать. «Спи, детка, — ответил Игорь, отвернувшись от нее. — Мои неприятности — это только мои неприятности. И больше ничьи».
Утром он собрался, повесил на плечо свою огромную сумку и ушел. На пороге остановился, поцеловал Елену в губы. В эту секунду она неожиданно поняла, что этот человек больше никогда к ней не вернется.
— Вот и все, что я знаю, — закончила рассказ Елена. — Немного?
— И на этом спасибо, — ответил Колчин. — Вот моя визитка с телефонами. Звоните в любое время, мало ли что. Если он вдруг объявится, постарайтесь вести себя естественно. Никаких вопросов типа: что у тебя в сумке? Поняли меня?
Колчин хотел встать и попрощаться. Но Елена остановила его жестом.
— Я вспомнила... Может, вам пригодится. Ночью мне не спалось. То есть я проснулась где-то под утро. Потому что Игорь разговаривал во сне. Кажется, он говорил по-польски. А потом назвал имя. Я запомнила, потому что я работаю в страховом бизнесе более десяти лет. У меня безотказная профессиональная память на имена и цифры. Это имя — Евгений Людович.
— Вы не ошиблись, именно это имя он помянул?
— Не ошиблась. И еще он сказал слово «пан».
— Последний вопрос: у вас не пропадали личные вещи, документы или деньги?
— Денег у меня почти не осталось. Я только из отпуска вернулась. А вот вещи... У меня из сумочки исчез мобильный телефон. Я не думаю, что его взял Игорь... Короче, телефон я, видимо, вчера оставила на работе. Или выронила в метро.
— Мобильный телефон покупали вы сами? Оформляли на свое имя?
— Да, конечно.
— Спасибо. Вы мне очень помогли. Одна просьба: еще сутки не обращайтесь в телефонную компанию с просьбой отключить ваш мобильник. Добро?
Колчин встал. Елена тоже поднялась, бросила на землю окурок.
— Не знаю, что он там натворил, — неожиданно прищурила она глаза. — Но это один из лучших мужчин, которых я встречала в жизни. Может, он самый лучший...
— Что вы имеете в виду: самый лучший.
— Вам этого не понять...
Глава семнадцатая
Подмосковье, Малаховка. 28 июля
Стерн увидел калитку в глухом двухметровом заборе, открыл ее и по узкой тропинке прошел в глубину дачного владения. Остановился, огляделся по сторонам. Перед ним был рубленый одноэтажный дом с застекленной террасой и мансардой.
Дом давно не знал ремонта, фундамент осел, резные наличники на окнах покосились, крыльцо тоже. По правую руку — сарай, тоже старый, сколоченный на скорую руку из подручного материала: горбыля, неструганых досок и кусков ржавой жести. Рядом с сараем — пустая собачья конура.
Из гаража доносились какие-то тихие скребущие звуки, будто там внутри кто-то водил ножовкой или напильником по куску металла. На участке не видно ни грядок, ни парников, трава некошеная. Высокие березы вперемежку с соснами, пахнет смолой, а тишина такая, что за два километра слышен звук электрички, уходящей в Москву.
Стерн подошел к сараю, постучал костяшками пальцев по дереву, толкнул дверь. Помещение освещала пара ярких ламп. За верстаком стоял среднего роста пожилой мужчина в матерчатом фартуке на голое тело и рукавицах. Зажав в тисках кусок дюймовой трубы, он работал ножовкой.
— Бог в помощь, — сказал Стерн. — Я по объявлению. Ну, которое висит на столбе у станции. Это вы сдаете полдома?
— Да, сдаю. Хотите осмотреть фазенду?
— Затем и пришел, — кивнул Стерн.
Мужик скинул фартук, бросив его на верстак, снял рукавицы, вытер ладони тряпкой. Тряхнул руку Стерна.
— А я вот все по хозяйству колдую. Зовут меня Сергей Васильевич Ватутин. Можно просто Василич.
— А я Куприянов, Игорь.
— А по батюшке как?
— Можно и без батюшки, — разрешил Стерн.
С первого взгляда возраст хозяина было трудно определить. Щеки и подбородок заросли сивой неровной щетиной, седые немытые волосы стоят дыбом. Нос и морщинистые щеки в склеротических прожилках. Хозяину можно было дать лет шестьдесят, а то и все семьдесят с гаком.
Дом оказался довольно просторным, с городскими удобствами, но запущенным, грязным и сырым. Стерн долго топтался в ванной комнате, разглядывал свое отражение в зеркале, мутном, засиженном мухами, пускал из крана воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92