– Ничего, это скоро пройдет. И в один прекрасный день мы в честь Демпси назовем другую собаку.
– Это будет не в честь него, а вместо него. Его мне никто не сможет заменить. И знаешь почему?
– Почему?
– Потому что он был со мной рядом, когда я был никто.
– Вы с ним были как два щенка.
Впервые за последние сорок восемь часов Тодд улыбнулся.
– Да, – заговорил он срывающимся голосом, – мы с ним были щенками. – Пикетт старался удержать слезы, но они ему не повиновались. – Да что это я? Ведь он был всего лишь псом то есть… ну, ты понимаешь. Скажи мне честно, как ты думаешь, Том Круз стал бы так убиваться, если бы у него умерла собака?
– Боюсь, у него вообще нет собак.
– А Брэд Питт?
– Не знаю. Спроси их сам. Как только встретишь, сразу и спроси.
– Могу себе представить, какая славная выйдет сцена. Тодд Пикетт спрашивает Брэда Питта «Скажи мне, Брэд, когда умерла твоя собака, ты рыдал по ней два дня, как девчонка?»
– Рыдал, как девчонка? – На этот раз рассмеялся Марко.
– Именно так я себя сейчас ощущаю – девчонкой, распустившей нюни из какой-то слезливой мыльной оперы.
– Может, тебе стоит позвонить Вильгемине и трахнуться с ней?
– Вильгемина никогда не трахается. Она занимается любовью с кучей свечей и мочалок. Клянусь, она боится от меня что-нибудь подхватить.
– Например, блох?
– Да. Блох. Знаешь, в качестве последнего акта протеста в память о Демпси я был бы не прочь поделиться блохами с Вильгеминой, Максин и…
– Гарри Эппштадтом.
Теперь они расхохотались вдвоем, и смех этот исцелил боль, сделав ее частью окружающего мира.
Около шести часов вечера Тодду позвонила мать. Она находилась дома, в Кембридже, что в штате Массачусетс, но была готова в любую минуту прыгнуть в самолет и прилететь к сыну. Она пребывала в том состоянии духа, которое обычно называется «я сразу почувствовала что-то неладное».
– Что произошло? – заволновалась она, услышав голос Тодда.
– Ничего.
– Нет, что-то произошло.
Ей невозможно было возразить, поскольку она, как всегда, была права. Благодаря своему удивительному чутью мать всегда умела предугадать, когда стоит позвонить любимому сыну, а когда лучше держаться от него на расстоянии. Иногда он мог солгать ей, чтобы отделаться от лишних объяснений. Но сегодня был совсем другой случай.
– Так что стряслось?
– Демпси умер.
– Твоя старая дворняга?
– Никакая не старая дворняга. И вообще, будешь продолжать разговор в таком духе, он закончится, не начавшись.
– Сколько же ему было лет? – спросила Патриция.
– Одиннадцать, около двенадцати.
– Это преклонный возраст.
– Но не для такого пса, как он.
– А какой он был породы?
– Сама знаешь…
– Дворняжка. Да, дворняжки всегда живут дольше породистых собак. Этого от них не отнимешь.
– Но только не мой Демпси.
– Ты, наверно, слишком его избаловал. Покупал самое дорогое и калорийное питание.
– Ты не хочешь сказать мне что-нибудь еще, вместо того чтобы читать нотацию о том, как своей добротой я погубил собаку?
– Нет, я просто хотела поболтать. Но ты, очевидно, сейчас не в настроении разговаривать.
– Я любил Демпси, мама Ты хоть понимаешь, что для меня это значит?
– Позволь мне заметить только то, что…
– Да, тебя не остановить.
– … Самые серьезные отношения у тебя за всю твою жизнь были только с этой собакой. Пора бы повзрослеть, Тодд. С годами ты не становишься моложе. Подумай о том, как быстро состарился твой отец.
– Давай не будем об этом говорить, ладно?
– Послушай меня, Тодд.
– Мама, я не хочу…
– У тебя его гены, поэтому хоть разок послушай, что я тебе скажу. Твой отец был очень привлекательным мужчиной, пока ему не стукнуло тридцать четыре или тридцать пять. Довольный своей внешностью, он никогда не заботился о себе – так же как и ты. Я имею в виду, он курил и выпивал больше нормы. Он подурнел и состарился буквально за одну ночь.
– За одну ночь? Какие глупости. Никто не может состариться…
– Ну конечно, не за одну ночь. Но все происходило на моих глазах. Поверь, я лично была тому свидетелем. Это случилось очень быстро. Пять, может шесть, месяцев – и его прежней красоты как не бывало.
Хотя Патриция явно преувеличивала, Пикетт понимал, что в ее словах была доля истины. Отец и в самом деле на удивление быстро подурнел. Хотя, конечно, Тодд был слишком мал, чтобы подмечать такие перемены в своем родителе, у него имелись собственные свидетельства внезапного старения отца. Его лучший друг Дэнни, который воспитывался одинокой матерью, знал, что она питает страстные чувства к Мерику Пикетту. Слухи, конечно, не обошли Тодда стороной, тем более что рассказы о том, как у нее неожиданно сорвались планы соблазнить невольный предмет своих желаний, стали в городе расхожей сплетней.
Слушая мать, Тодд невольно вспомнил об этом факте отцовской биографии.
– Мама, – наконец прервал ее он, – меня ждут кой-какие дела. По части кремации.
– О боже, надеюсь, это пройдет тихо. Пресса не прочь раздуть вокруг тебя и твоей собаки большую шумиху.
– Именно по этой причине тебе лучше никому об этом не говорить, – предупредил он. – Если кто-нибудь будет звонить и выразит желание сослаться на тебя…
– То я ничего не знаю.
– Да, ты ничего не знаешь.
– Я же в курсе, как это делается, милый. Не волнуйся, твоя тайна не выплывет наружу.
– Не говори даже соседям.
– Ладно. Не буду.
– Пока, мама.
– Мне очень жаль Брюстера.
– Демпси.
– Не все ли равно?
Когда Тодд обстоятельней поразмыслил о Мерике Пикетте, то понял, что мать была права: свою былую привлекательность отец потерял с поразительной быстротой. Страховой агент, на которого заглядывались все горожанки Цинциннати, едва ли не в один день превратился в старика, которого все сторонились, даже некогда влюбленная в него мать Дэнни. А что, если отцовская особенность является наследственной? Пусть даже не на сто процентов, а только на пятьдесят?
Тодд позвонил в офис Эппштадта. Сукин сын перезвонил ему только через сорок восемь минут, причем начал разговор в довольно резкой форме:
– Надеюсь, речь пойдет не о «Бойце»?
– Нет.
– Мы не будем его делать, Тодд.
– Я уже понял, Гарри. Твой секретарь слушает наш разговор?
– Нет. А что?
– При нашей последней встрече ты рекомендовал мне одного человека, оказавшего ценную услугу некоторым известным людям.
– Брюса Берроуза?
– Да. Так вот, я звоню, чтобы сказать: я решил с ним встретиться.
– Очень мудрое решение.
– Спасибо.
– Правда, Тодд, ты меня очень порадовал. Когда поправишься, думаю, мы с тобой еще поработаем.
После этого Пикетт не стал откладывать звонок в долгий ящик, а сразу позвонил Берроузу. Записался к нему на консультацию и предварительно обговорил с ним дни, на которые могла бы быть назначена операция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192