Он видел, как слизкие серо-зеленые тела улиток высовываются из раковин, видел, как шевелятся чуткие рожки, когда улиткам случается столкнуться с препятствием – с соском, с ухом, с суставом пальца; как, удостоверившись, что опасности нет, они продолжают свой путь. Не произнося ни слова, Катя опустила глаза и очень осторожно сняла со своей груди одну из улиток. Потом она расставила ноги еще шире, так что теперь Джерри мог разглядеть самые интимные уголки ее тела. Он вовсе не являлся знатоком по части женских прелестей, однако даже он мог оценить по достоинству нежные изгибы ее вагины, которой позавидовала бы любая молодая девушка. Раздвинув руками складки атласной плоти, Катя поместила туда улитку.
Джерри, словно зачарованный, наблюдал, как крошечное животное, выставив рожки, принялось обследовать новую среду обитания.
С губ Кати сорвался тяжкий вздох. Веки ее утомленно опустились, но внезапно она вновь распахнула глаза. Теперь взгляд, полный страсти, был устремлен прямо на Джерри.
– Вот и ты, Джерри.
В голосе ее звучала музыка, которую он помнил с детства, музыка сладкая и пронзительная. Много лет он тщетно пытался расслышать эту музыку в голосе каждой женщины, с которой его сводила судьба.
Позднее он узнал, что звезды немого кино, как правило, обладали неблагозвучными голосами, помешавшими им сделать карьеру в звуковом кинематографе. Но Катя являла собой счастливое исключение из этого правила. Она обладала едва заметным акцентом (который лишь добавлял в ее речь пикантности). Несмотря на этот легчайший иностранный налет, она выговаривала каждое слово с неизменным изяществом.
– Мне нужна помощь, – произнесла она. – Войди в дом Джерри, прошу тебя. Я здесь одна. Совершенно одна.
– А что случилось с Тоддом? – спросил он.
– Он ушел. Ушел от меня.
– Я не могу в это поверить.
– Но это правда. Он ушел. Ты что, намерен выбирать между мною и Тоддом?
– Нет, разумеется нет.
– Тодд оказался очередной пустой раковиной, Джерри. Внутри этой раковины не было жемчужины. И теперь я совсем одна. Для меня это хуже смерти.
Даже во сне его разум встрепенулся при этих словах. Джерри уже собирался спросить, откуда ей известно, что такое смерть, но потом передумал. Возможно, этой женщине открыты все тайны бытия. Ведь ее жизнь не ограничена какими-либо рамками. Джерри никогда не понимал, каким законам подчиняется ее существование в каньоне, однако он не сомневался, что это место скрывает множество жутких тайн.
– Что ты хочешь от меня? – спросил он.
– Вернись в каньон, – последовал ответ.
На этом сон оборвался; по крайней мере, проснувшись, Джерри ничего более не мог припомнить. Стоявшая в воображении картина – тело, покрытое улитками, кишащие слизняками половые органы – внушала ему отвращение. Он не мог решить, наслала ли это видение Катя, прибегнув к своим чарам, или он сам вызвал его из глубин собственного подсознания. Так или иначе, сон сыграл важную роль. Теперь Джерри не сомневался, что Катя в беде.
Весь следующий день Джерри занимался привычными делами: сходил в супермаркет, вернулся, приготовил себе цыпленка, съел его, поболтал с Луи, соседом снизу, о том, что дом необходимо покрасить и что следует безотлагательно сказать об этом управляющему. Но что бы он ни делал, мысли его возвращались к удивительному сну. Сильнее всего его занимал вопрос: был ли этот сон вещим? Наконец, не удержавшись, он спросил у Луи:
– Вы верите снам?
Луи, толстый добродушный малый, был весьма озадачен.
– Смотря каким снам, – не сразу ответил он. – Приведите пример.
– Ну, вам никогда не случалось видеть сны, которые вам о чем-то говорили? Предостерегали вас или, наоборот, звали куда-то?
– Случалось, еще как случалось.
– И что это были за сны?
– Например, однажды мне приснилась мать – она просила меня порвать с одним парнем. Может, вы его тоже знали. Его звали Ронни.
– Ронни? Да, конечно, я его помню.
– Тот еще был сукин сын, доложу я вам. Избивал меня чуть не каждый вечер. Нажрется текилы и распускает руки.
– Да, ну так что же там было, во сне?
– Я же вам сказал: ко мне явилась мать и попросила его бросить. Так и сказала: бросай, мол, этого ублюдка, сынок, иначе он тебя прикончит.
– И как вы поступили?
– Последовал мамочкиному совету. Расстался Ронни. Он мне все равно порядком осточертел. И сон всего лишь подтвердил мои чувства.
– А Ронни принял это как должное?
– Как бы не так. Он просто взбесился, и дело кончилось дракой. Вот, посмотрите, это украшение у меня с тех пор.
Луи засучил рукав и обнажил шрам длиной примерно в шесть дюймов, бледневший на его кофейной коже.
– Мне здорово досталось.
– Это он вас поранил?
– Мы дрались, я же вам говорю. И я упал на стол, уставленный стаканами. Пришлось наложить шестнадцать швов. К тому времени, как я вышел из больницы, этот чертов ублюдок успел смыться. Представляете, он прихватил с собой всю мою обувь. А у нас даже размеры были разные.
– Значит, вы верите в сны?
– Пожалуй, да. А почему вы спрашиваете?
– Просто так. Мне надо кое-что решить.
– Ну, если вы желаете знать мое мнение, то я вот что скажу. Иногда сны бывают очень полезными. А иногда они яйца выеденного не стоят. Так что сон сну рознь. Порой они откровенно врут. Моя бедная мамочка, кстати, приснилась мне еще один раз. Тогда она была очень больна и лежала в клинике. А во сне она заявила, что поправляется, и мне нет необходимости тратить деньги и мчаться к ней на восток. Что у нее все хорошо. А на следующий день мне сообщили о ее смерти. Вот так-то.
Погруженный в размышления о собственном сне и о словах Луи, Джерри вернулся в свою квартиру. Постепенно он понял, отчего ему так трудно принять решение. Он боялся, что, стоит ему вернуться в каньон Холодных Сердец (вернуться к Кате, чью жестокую натуру он знал слишком хорошо), ему придет конец. Он видел так много фильмов, в которых герой погибал где-то в середине истории, более не нужный для развития основного сюжета. Разве это не про него? Разве он не провел свою жизнь на обочине Катиной жизни, яркой и насыщенной? Он так и не сумел стать важным действующим лицом в драме, которую разыгрывала Катя. И если события в каньоне Холодных Сердец стремительно катятся к развязке – а судя по всему, именно так оно и есть, – то какова вероятность, что он, Джерри, уцелеет к тому моменту, когда в аппарат вставят последнюю катушку ленты? Скажем прямо, ничтожна. Или вообще равняется нулю.
Но, с другой стороны, если конец неизбежен, стоит ли пытаться его предотвратить? Стоит ли запирать себя в этой маленькой квартирке, смотреть телевизор и готовить себе обеды из полуфабрикатов, тогда как в двадцати минутах езды от его дома разыгрывается захватывающая драма, участником которой он некогда был?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Джерри, словно зачарованный, наблюдал, как крошечное животное, выставив рожки, принялось обследовать новую среду обитания.
С губ Кати сорвался тяжкий вздох. Веки ее утомленно опустились, но внезапно она вновь распахнула глаза. Теперь взгляд, полный страсти, был устремлен прямо на Джерри.
– Вот и ты, Джерри.
В голосе ее звучала музыка, которую он помнил с детства, музыка сладкая и пронзительная. Много лет он тщетно пытался расслышать эту музыку в голосе каждой женщины, с которой его сводила судьба.
Позднее он узнал, что звезды немого кино, как правило, обладали неблагозвучными голосами, помешавшими им сделать карьеру в звуковом кинематографе. Но Катя являла собой счастливое исключение из этого правила. Она обладала едва заметным акцентом (который лишь добавлял в ее речь пикантности). Несмотря на этот легчайший иностранный налет, она выговаривала каждое слово с неизменным изяществом.
– Мне нужна помощь, – произнесла она. – Войди в дом Джерри, прошу тебя. Я здесь одна. Совершенно одна.
– А что случилось с Тоддом? – спросил он.
– Он ушел. Ушел от меня.
– Я не могу в это поверить.
– Но это правда. Он ушел. Ты что, намерен выбирать между мною и Тоддом?
– Нет, разумеется нет.
– Тодд оказался очередной пустой раковиной, Джерри. Внутри этой раковины не было жемчужины. И теперь я совсем одна. Для меня это хуже смерти.
Даже во сне его разум встрепенулся при этих словах. Джерри уже собирался спросить, откуда ей известно, что такое смерть, но потом передумал. Возможно, этой женщине открыты все тайны бытия. Ведь ее жизнь не ограничена какими-либо рамками. Джерри никогда не понимал, каким законам подчиняется ее существование в каньоне, однако он не сомневался, что это место скрывает множество жутких тайн.
– Что ты хочешь от меня? – спросил он.
– Вернись в каньон, – последовал ответ.
На этом сон оборвался; по крайней мере, проснувшись, Джерри ничего более не мог припомнить. Стоявшая в воображении картина – тело, покрытое улитками, кишащие слизняками половые органы – внушала ему отвращение. Он не мог решить, наслала ли это видение Катя, прибегнув к своим чарам, или он сам вызвал его из глубин собственного подсознания. Так или иначе, сон сыграл важную роль. Теперь Джерри не сомневался, что Катя в беде.
Весь следующий день Джерри занимался привычными делами: сходил в супермаркет, вернулся, приготовил себе цыпленка, съел его, поболтал с Луи, соседом снизу, о том, что дом необходимо покрасить и что следует безотлагательно сказать об этом управляющему. Но что бы он ни делал, мысли его возвращались к удивительному сну. Сильнее всего его занимал вопрос: был ли этот сон вещим? Наконец, не удержавшись, он спросил у Луи:
– Вы верите снам?
Луи, толстый добродушный малый, был весьма озадачен.
– Смотря каким снам, – не сразу ответил он. – Приведите пример.
– Ну, вам никогда не случалось видеть сны, которые вам о чем-то говорили? Предостерегали вас или, наоборот, звали куда-то?
– Случалось, еще как случалось.
– И что это были за сны?
– Например, однажды мне приснилась мать – она просила меня порвать с одним парнем. Может, вы его тоже знали. Его звали Ронни.
– Ронни? Да, конечно, я его помню.
– Тот еще был сукин сын, доложу я вам. Избивал меня чуть не каждый вечер. Нажрется текилы и распускает руки.
– Да, ну так что же там было, во сне?
– Я же вам сказал: ко мне явилась мать и попросила его бросить. Так и сказала: бросай, мол, этого ублюдка, сынок, иначе он тебя прикончит.
– И как вы поступили?
– Последовал мамочкиному совету. Расстался Ронни. Он мне все равно порядком осточертел. И сон всего лишь подтвердил мои чувства.
– А Ронни принял это как должное?
– Как бы не так. Он просто взбесился, и дело кончилось дракой. Вот, посмотрите, это украшение у меня с тех пор.
Луи засучил рукав и обнажил шрам длиной примерно в шесть дюймов, бледневший на его кофейной коже.
– Мне здорово досталось.
– Это он вас поранил?
– Мы дрались, я же вам говорю. И я упал на стол, уставленный стаканами. Пришлось наложить шестнадцать швов. К тому времени, как я вышел из больницы, этот чертов ублюдок успел смыться. Представляете, он прихватил с собой всю мою обувь. А у нас даже размеры были разные.
– Значит, вы верите в сны?
– Пожалуй, да. А почему вы спрашиваете?
– Просто так. Мне надо кое-что решить.
– Ну, если вы желаете знать мое мнение, то я вот что скажу. Иногда сны бывают очень полезными. А иногда они яйца выеденного не стоят. Так что сон сну рознь. Порой они откровенно врут. Моя бедная мамочка, кстати, приснилась мне еще один раз. Тогда она была очень больна и лежала в клинике. А во сне она заявила, что поправляется, и мне нет необходимости тратить деньги и мчаться к ней на восток. Что у нее все хорошо. А на следующий день мне сообщили о ее смерти. Вот так-то.
Погруженный в размышления о собственном сне и о словах Луи, Джерри вернулся в свою квартиру. Постепенно он понял, отчего ему так трудно принять решение. Он боялся, что, стоит ему вернуться в каньон Холодных Сердец (вернуться к Кате, чью жестокую натуру он знал слишком хорошо), ему придет конец. Он видел так много фильмов, в которых герой погибал где-то в середине истории, более не нужный для развития основного сюжета. Разве это не про него? Разве он не провел свою жизнь на обочине Катиной жизни, яркой и насыщенной? Он так и не сумел стать важным действующим лицом в драме, которую разыгрывала Катя. И если события в каньоне Холодных Сердец стремительно катятся к развязке – а судя по всему, именно так оно и есть, – то какова вероятность, что он, Джерри, уцелеет к тому моменту, когда в аппарат вставят последнюю катушку ленты? Скажем прямо, ничтожна. Или вообще равняется нулю.
Но, с другой стороны, если конец неизбежен, стоит ли пытаться его предотвратить? Стоит ли запирать себя в этой маленькой квартирке, смотреть телевизор и готовить себе обеды из полуфабрикатов, тогда как в двадцати минутах езды от его дома разыгрывается захватывающая драма, участником которой он некогда был?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192