Мне все еще нравилось быть террористом.
Я объявлял о своем несогласии, пытался привлечь на свою сторону других Незаметных, но я уже не властвовал вместе с Филиппом, а у других духу не хватило бы против него пойти.
Дату назначили на воскресенье после Дня Благодарения. В Фэмилиленд е народу будет под завязку. Новость будет ошеломляющей, нас ждет колоссальная известность.
В четверг Мэри сделала торжественный обед по случаю Дня Благодарения, и мы пообедали в доме у Филиппа, глядя телевизор и переключаясь между футболом и бесконечным сериалом “Сумеречной зоны”. Филипп присоединился к нам за обедом, но остальное время провел у себя наверху за работой.
Вечером в пятницу, накануне нападения, мы снова встретились в конторе - или, как называл ее Филипп, - в зале военного совета. На этот раз он разложил карту Фэмилиленда, и некоторые точки этого парка развлечений отметил красными флажками.
Он не стал тратить время на приветствия или формальности.
- Вот задания, - сказал он. - Стив и Мэри, Билл и Пол, Джуниор и Тим, Томми и Бастер, Дон и Джеймс, Пит и Джон, Боб и я. Вот автомобили, которые мы возьмем, и маршруты, а вот аттракционы, где будем закладывать...
Он изложил план в деталях и заставил каждого из нас вслух повторить свою часть. Я должен был ехать с Филиппом на “мерседесе”. Мы прибывали в полдень, заходили в ворота возврата, я с зарядами взрывчатки, Филипп с детонатором. Там мы должны были слоняться часа два, катаясь на аттракционах, заходя в магазины и вообще изображая нормальных туристов, затем ровно в четырнадцать пятнадцать мы должны были сесть на “Сумасшедшее путешествие мистера Бэджера”. В конце поездки, когда автомобиль выписывает петли по аду, я из него выпрыгну, заложу заряды за одной из фигур дьяволят и быстро прыгну обратно. Потом мы выходим, идем к железнодорожной станции возле американских горок и залезаем на поезд. Там мы остаемся, объезжая парк, пока не соберутся все террористы. Тогда Филипп подрывает наши заряды, остальные, у кого будут пульты управления детонаторами, подрывают свои, мы слезаем с поезда у Старого Города и выходим из парка.
Я смотрел, как Филипп излагает, как он заставляет других повторять последовательность и время их действий, и думал, почему он выбрал своим партнером меня. Уж точно не потому, что я его правая рука.
Скорее, чтобы за мной присмотреть, потому что он мне больше не доверял.
После собрания, когда мы уже вставали и расходились, он назвал меня по имени и попросил остаться. Я ждал, слоняясь по комнате, пока остальные расходились по своим домам.
Филипп вытащил булавки из карты, убрал карту со стола и стал складывать.
- Я знаю, что ты об этом думаешь, - сказал он. - Но я хочу, чтобы ты был с нами.
Он произнес это, складывая карту и не глядя на меня, и я понял, что он по-своему хочет со мной помириться. Он пытался извиниться. Я прислонился к стене, не зная, что сказать.
Он посмотрел на булавки у себя в руке, поиграл ими.
- Непросто быть теми, кто мы есть, - сказал он. - Тем, что мы есть. Здесь нет ни правил, ни традиций. Мы сами их создаем на ходу. Иногда мы ошибаемся. Иногда мы не видим своих ошибок, пока они не становятся фактами. - Он поднял глаза на меня. - Это все, что я хотел сказать.
Я кивнул. Я не совсем понимал, чего он от меня хочет. Я не до конца понимал даже, что он сказал.
Мы посмотрели друг на друга.
Потом я вышел из конторы и пошел домой.
В Фэмилиленд мы ехали в молчании, и молчание это было напряженным. Филипп включил радио. Я не любил эту станцию, но ничего не сказал, поскольку это было лучше, чем тишина.
Мы поставили машину под фонарным столбом и через стоянку прошли ко входу.
Когда мы вошли в парк, до меня дошла чудовищность того, что мы собирались сделать, и мне пришлось на минуту остановиться, закрыть глаза и перевести дыхание. Голова кружилась. Я открыл глаза, увидел людские толпы, идущие по Старому Городу, мимо волшебной лавки, мимо Зала Истории. Мимо проехала запряженная лошадью тележка, позвякивая колокольчиками. Прямо передо мной поднимались изящные шпили Замка Волшебной Сказки.
Мимо нас прошла семья. Мальчик спрашивал у папы, можно ли мороженое.
Это было всерьез. Это было взаправду. Я ни на что такое не договаривался. Никто из нас на это не был готов. Кроме, быть может, Филиппа.
Я уже убил когда-то человека, но здесь было другое. Там было дело личное. Здесь будет хладнокровное убийство невинных неизвестных мне людей. Матерей. Семей. Детей.
Я понял, что не хочу быть Террористом Ради Простого Человека. Хулиганом Ради Простого Человека - да. Саботажником Ради Простого Человека - да. Но дальше этого я идти не хотел.
- Я не могу, - сказал я Филиппу.
- Можешь и будешь.
- А если нет?
- Тогда я тебя убью. Я поставил взрыватель, и твой заряд с тем же успехом разнесет твою задницу.
- И ты это сделаешь?
- А ты проверь.
Я покачал головой:
- Не могу я убивать невинных людей.
- Нет в мире невинных.
- А не могли мы, что ли, сделать это где-нибудь еще, где это никому настоящего вреда не причинило бы? Мы бы заявили о себе, привлекли бы то внимание, которое хотим, но никого не убили бы.
- Они отнесутся к нам куда серьезнее, если мы кого-нибудь убьем.
- Ты разослал письма?
- И наши карточки. Вчера. В дирекцию парка, в полицию Анахейма, в местные газеты и на телестудии.
- Этого должно хватить. Они получат письма, мы заложим заряды, они их ищут и находят, и нам вообще не надо никого взрывать. Мы привлекаем внимание к нашему делу...
- Почему вы все такие? - спросил Филипп.
- Какие?
- Какое вам дело до всех этих людей? Им до тебя дело есть? Они тебя хотя бы замечают?
- Нет, - признал я. - Но они мне и вреда никакого не делают.
- Для тебя в этом должно быть личное чувство, так?
- Так.
- Вот этого я в тебе терпеть не могу, - вздохнул он. Он поглядел вдоль Мэйн-Стрит. Вздохнул еще раз. - Но иногда мне самому хочется быть таким.
- Ты действительно хочешь все это проделать? - Я показал рукой вокруг нас. Ведь это же Фэмилиленд - семейный парк. Ты в самом деле хочешь взорвать семейный парк?
Он собирался было ответить, но вдруг закаменел и стал незаметно оглядываться.
- Что такое?
- Что-то переменилось. Ты не чувствуешь?
Я покачал головой.
- Они знают. Они нас ищут.
- Что?
- Очевидно, письма дошли рано. Проклятая, гнусная почта. - Он поглядел вдоль улицы, разглядывая толпу. - А, черт! Вот они.
Я огляделся и увидел на тротуарах и на улице парней с короткой стрижкой и в серых костюмах. У некоторых были уоки-токи на поясе, и они что-то говорили в транзисторные наголовные микрофоны. Они рассосались в толпе так, что я даже их не заметил.
Мы прошли через Старый Город в Землю Будущего, где Билл и Пол должны были заложить заряды под сиденье аттракциона “Полет на Юпитер”. - Кто эти ребята?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92