Даже Стюарт, кажется, перестал проверять мою работу.
“Служащий, увольняемый за плохую работу, по новым правилам не может подвергаться дыбе или четвертованию, - шлепал я дальше. - Пересмотренное руководство явно требует, чтобы такой служащий был уволен путем повешения за шею, пока не умрет”.
Я ухмыльнулся и перечитал последнее предложение. У меня за спиной Лоис и Вирджиния занимались своим делом, обсуждая какой-то сериал, который смотрели накануне. Где-то в глубине души я боялся, что они могут подойти сзади и прочесть, что я написал, но я напомнил себе, что они даже не помнят о моем присутствии.
“Не утвержденное непосредственным начальником отсутствие на работе в течение трех дней, не связанное с болезнью, является основой для увольнения посредством электрического стула, - продолжал я. - При выполнении увольнения начальник отдела и руководитель группы увольняемого обязаны стоять по сторонам электрического стула”.
Я ожидал отклика на мои “Процедуры увольнения”, но не дождался. Прошел день. Второй. Третий. Неделя. Очевидно, Стюарт не позаботился прочесть изменения - хотя у него было шило в заднице насчет закончить их немедленно, в тот же день, будто это была самая важная в мире вещь.
Просто для страховки, чтобы проверить, я его спросил о них, поймав возле стола Хоуп. Я спросил, уверен ли он, что там все правильно.
- Да-да, - ответил он рассеянно, отмахнувшись от меня. - Все в порядке.
Он не читал.
Или... может, и прочел.
У меня снова знакомо засосало под ложечкой. То, что я пишу - так же анонимно, как и то, что я говорю? Так же незаметно? Я об этом не думал, но это было возможно. Более чем возможно.
Я вспомнил свои “си” по английскому языку.
Составляя инструкции к очередному экрану GeoComm, я написал:
“Когда все экранные поля будут заполнены верно, нажмите клавишу [ENTER], и ваша мамаша встанет раком и подставит вам задницу - так ей больше нравится”.
Комментариев не последовало.
Раз никто меня не замечал, я сделал еще один шаг и стал приходить на работу в джинсах и футболках, удобных уличных шмотках вместо официальной рубашки и галстука. Ни выговоров, ни замечаний. Каждое утро я поднимался на лифте в джинсе среди белых рубашек и красных галстуков, и никто ни слова мне не сказал. Я нацепил рваные “Левис”, грязные кроссовки и футболку с рок-концерта на встречу со Стюартом и Бэнксом, и ни один из них этого не заметил.
В середине октября Стюарт отправился в отпуск на неделю, оставив у меня на столе список заданий и сроков. То, что его не было - это было облегчение, но даже то мизерное общение с людьми, которое у меня было, остановилось на неделю. Пока его не было, я ни разу ни с кем не говорил. И со мной никто не говорил. Я был невидим, незамечаем, полностью исчез.
Когда в пятницу вечером я вернулся домой, мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить. С кем угодно. О чем угодно.
Но у меня никого не было.
От отчаяния я просмотрел старый журнал и нашел номер порнотелефона - одного из тех, где женщина говорит о сексе по три доллара за минуту. Я набрал номер - просто чтобы что-нибудь сказать человеку, который мне ответит.
Ответил включенный магнитофон.
Глава 12
Когда утром в понедельник я приехал на работу, за столом Дерека кто-то сидел.
Я буквально встал столбом, настолько я был поражен. Это был парень примерно моих лет, может, чуть старше, с каштановой бородой и густыми длинными волосами. Одет он был по правилам - белая рубашка, серые брюки, но галстук у него был широкий, шелковый и ярко раскрашенный, с изображениями туканов, сидящих на ананасах. При виде меня он улыбнулся, и улыбка у него была такая же яркая, открытая и естественная.
- Привет, задрыга! - сказал он.
Я кивнул в ответ, не зная, что сказать.
- Я - Дэвид. - Он встал, протянул руку, и я ее пожал. - Меня перевели из отдела регистрации. А ты, значит, Боб?
Я снова кивнул.
- Ты пришел на работу вместо Дерека? - тупо спросил я.
Он расхохотался.
- Какую работу? Эту должность упразднили. От нее все равно осталось одно название. Этому типу только дали досидеть до пенсии из жалости.
- Я всегда удивлялся, что же он делает.
- Все удивлялись. Как ты с ним ладил?
Я пожал плечами.
- Я не слишком хорошо его знал. Я всего только месяца четыре тут работал...
- Да ладно, брось. Все знали, что он мудак.
Я невольно улыбнулся.
- Ладно, - признал я. - Мы не были закадычными друзьями.
- Нормально, - сказал Дэвид. - Ты мне уже нравишься.
Я подошел к своему столу и сел, и мне было хорошо. Так давно я уже ни с кем не разговаривал, что даже этот небольшой контакт был для меня потрясением, и мой дух взмыл вверх по той нелепой причине, что со мной в одной комнате теперь был человек, который меня замечал.
Может быть, мое состояние обратимо.
- Так что же у тебя за работа? - спросил я.
- Все та же регистрация, - ответил он. - Только теперь для вашего отдела. Я думаю, они изобрели эту должность, чтобы выпихнуть меня на этаж вверх. В моем отделе ни один из этих старых пердунов не хотел со мной работать.
Я рассмеялся.
- Я вполне серьезно.
Я улыбался. Пусть народ в его отделе не хотел с ним работать, но я точно мог уже сказать, что мне это будет по душе.
И я оказался прав. Мы с Дэвидом поладили немедленно. Мы были близки по возрасту настолько, что принадлежали к одному поколению, но еще он был человеком легким и дружелюбным, одним из тех, кто естественно открыт и доступен, и мы сразу заговорили так, будто знали друг друга годами. У него не было ничего, что он не мог бы со мной обсуждать, ни одного мнения, которое он придержал бы при себе. Между нами не было той стены официальности, которая отделяла меня от всех других.
Он меня не только заметил и признал; кажется, я ему понравился.
Это было в среду перед тем, как он задал Тот Вопрос. Я знал, что это случится, я был к этому готов, но все равно это было неожиданно. Была вторая половина дня, я вычитывал опечатки в инструкциях к GeoComm, которые отпечатал в тот день раньше, а Дэвид отдыхал, откинувшись на стуле и жуя чипсы.
Он кинул кусочек себе в рот и посмотрел на меня.
- Так у тебя есть подружка?
- Есть, - ответил я. - То есть была, - поправил я сам себя. И в животе у меня как-то странно что-то вздрогнуло.
Очевидно, мои чувства были написаны у меня на лице, потому что Дэвид быстро сдал назад.
- Ты прости, я не собирался лезть в душу. Если не хочешь об этом говорить...
Но я хотел говорить именно об этом. Я ни с кем не говорил о нашем разрыве, и вдруг я почувствовал, что мне обязательно необходимо рассказать кому-нибудь.
И я все рассказал Дэвиду. Ну, не все. Насчет моей Незаметности я промолчал, но рассказал, как мы постепенно стали отдаляться, когда я получил эту дурацкую работу, и как я упрямо не хотел пойти ей навстречу, и как я однажды пришел домой, а ее уже не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
“Служащий, увольняемый за плохую работу, по новым правилам не может подвергаться дыбе или четвертованию, - шлепал я дальше. - Пересмотренное руководство явно требует, чтобы такой служащий был уволен путем повешения за шею, пока не умрет”.
Я ухмыльнулся и перечитал последнее предложение. У меня за спиной Лоис и Вирджиния занимались своим делом, обсуждая какой-то сериал, который смотрели накануне. Где-то в глубине души я боялся, что они могут подойти сзади и прочесть, что я написал, но я напомнил себе, что они даже не помнят о моем присутствии.
“Не утвержденное непосредственным начальником отсутствие на работе в течение трех дней, не связанное с болезнью, является основой для увольнения посредством электрического стула, - продолжал я. - При выполнении увольнения начальник отдела и руководитель группы увольняемого обязаны стоять по сторонам электрического стула”.
Я ожидал отклика на мои “Процедуры увольнения”, но не дождался. Прошел день. Второй. Третий. Неделя. Очевидно, Стюарт не позаботился прочесть изменения - хотя у него было шило в заднице насчет закончить их немедленно, в тот же день, будто это была самая важная в мире вещь.
Просто для страховки, чтобы проверить, я его спросил о них, поймав возле стола Хоуп. Я спросил, уверен ли он, что там все правильно.
- Да-да, - ответил он рассеянно, отмахнувшись от меня. - Все в порядке.
Он не читал.
Или... может, и прочел.
У меня снова знакомо засосало под ложечкой. То, что я пишу - так же анонимно, как и то, что я говорю? Так же незаметно? Я об этом не думал, но это было возможно. Более чем возможно.
Я вспомнил свои “си” по английскому языку.
Составляя инструкции к очередному экрану GeoComm, я написал:
“Когда все экранные поля будут заполнены верно, нажмите клавишу [ENTER], и ваша мамаша встанет раком и подставит вам задницу - так ей больше нравится”.
Комментариев не последовало.
Раз никто меня не замечал, я сделал еще один шаг и стал приходить на работу в джинсах и футболках, удобных уличных шмотках вместо официальной рубашки и галстука. Ни выговоров, ни замечаний. Каждое утро я поднимался на лифте в джинсе среди белых рубашек и красных галстуков, и никто ни слова мне не сказал. Я нацепил рваные “Левис”, грязные кроссовки и футболку с рок-концерта на встречу со Стюартом и Бэнксом, и ни один из них этого не заметил.
В середине октября Стюарт отправился в отпуск на неделю, оставив у меня на столе список заданий и сроков. То, что его не было - это было облегчение, но даже то мизерное общение с людьми, которое у меня было, остановилось на неделю. Пока его не было, я ни разу ни с кем не говорил. И со мной никто не говорил. Я был невидим, незамечаем, полностью исчез.
Когда в пятницу вечером я вернулся домой, мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить. С кем угодно. О чем угодно.
Но у меня никого не было.
От отчаяния я просмотрел старый журнал и нашел номер порнотелефона - одного из тех, где женщина говорит о сексе по три доллара за минуту. Я набрал номер - просто чтобы что-нибудь сказать человеку, который мне ответит.
Ответил включенный магнитофон.
Глава 12
Когда утром в понедельник я приехал на работу, за столом Дерека кто-то сидел.
Я буквально встал столбом, настолько я был поражен. Это был парень примерно моих лет, может, чуть старше, с каштановой бородой и густыми длинными волосами. Одет он был по правилам - белая рубашка, серые брюки, но галстук у него был широкий, шелковый и ярко раскрашенный, с изображениями туканов, сидящих на ананасах. При виде меня он улыбнулся, и улыбка у него была такая же яркая, открытая и естественная.
- Привет, задрыга! - сказал он.
Я кивнул в ответ, не зная, что сказать.
- Я - Дэвид. - Он встал, протянул руку, и я ее пожал. - Меня перевели из отдела регистрации. А ты, значит, Боб?
Я снова кивнул.
- Ты пришел на работу вместо Дерека? - тупо спросил я.
Он расхохотался.
- Какую работу? Эту должность упразднили. От нее все равно осталось одно название. Этому типу только дали досидеть до пенсии из жалости.
- Я всегда удивлялся, что же он делает.
- Все удивлялись. Как ты с ним ладил?
Я пожал плечами.
- Я не слишком хорошо его знал. Я всего только месяца четыре тут работал...
- Да ладно, брось. Все знали, что он мудак.
Я невольно улыбнулся.
- Ладно, - признал я. - Мы не были закадычными друзьями.
- Нормально, - сказал Дэвид. - Ты мне уже нравишься.
Я подошел к своему столу и сел, и мне было хорошо. Так давно я уже ни с кем не разговаривал, что даже этот небольшой контакт был для меня потрясением, и мой дух взмыл вверх по той нелепой причине, что со мной в одной комнате теперь был человек, который меня замечал.
Может быть, мое состояние обратимо.
- Так что же у тебя за работа? - спросил я.
- Все та же регистрация, - ответил он. - Только теперь для вашего отдела. Я думаю, они изобрели эту должность, чтобы выпихнуть меня на этаж вверх. В моем отделе ни один из этих старых пердунов не хотел со мной работать.
Я рассмеялся.
- Я вполне серьезно.
Я улыбался. Пусть народ в его отделе не хотел с ним работать, но я точно мог уже сказать, что мне это будет по душе.
И я оказался прав. Мы с Дэвидом поладили немедленно. Мы были близки по возрасту настолько, что принадлежали к одному поколению, но еще он был человеком легким и дружелюбным, одним из тех, кто естественно открыт и доступен, и мы сразу заговорили так, будто знали друг друга годами. У него не было ничего, что он не мог бы со мной обсуждать, ни одного мнения, которое он придержал бы при себе. Между нами не было той стены официальности, которая отделяла меня от всех других.
Он меня не только заметил и признал; кажется, я ему понравился.
Это было в среду перед тем, как он задал Тот Вопрос. Я знал, что это случится, я был к этому готов, но все равно это было неожиданно. Была вторая половина дня, я вычитывал опечатки в инструкциях к GeoComm, которые отпечатал в тот день раньше, а Дэвид отдыхал, откинувшись на стуле и жуя чипсы.
Он кинул кусочек себе в рот и посмотрел на меня.
- Так у тебя есть подружка?
- Есть, - ответил я. - То есть была, - поправил я сам себя. И в животе у меня как-то странно что-то вздрогнуло.
Очевидно, мои чувства были написаны у меня на лице, потому что Дэвид быстро сдал назад.
- Ты прости, я не собирался лезть в душу. Если не хочешь об этом говорить...
Но я хотел говорить именно об этом. Я ни с кем не говорил о нашем разрыве, и вдруг я почувствовал, что мне обязательно необходимо рассказать кому-нибудь.
И я все рассказал Дэвиду. Ну, не все. Насчет моей Незаметности я промолчал, но рассказал, как мы постепенно стали отдаляться, когда я получил эту дурацкую работу, и как я упрямо не хотел пойти ей навстречу, и как я однажды пришел домой, а ее уже не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92