ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Фривей закончился, перейдя в бульвар Ньюпорт, и я поехал к пляжу, к нашему пляжу, и припарковался на платной стоянке возле пирса. Я вышел из машины, запер ее и бесцельно побрел по людным улицам. По тротуарам шла толпа красиво загорелых женщин в бикини и красивых атлетических мужчин. Выруливали между прохожими роллеры, закладывая резкие виражи.
Снова я услышал музыку от кафе “Студио” - Сэнди Оуэн, хотя на этот раз музыка не переносила в волшебный мир, а навевала грусть и меланхолию, и это было правильно: другой вечер - другая звуковая дорожка.
Я посмотрел на пирс, на черноту океанской ночи.
Интересно, что сейчас делает Джейн.
Интересно, с кем она.
Глава 11
Дерек ушел на пенсию в октябре. На его проводы я не пошел - меня даже не пригласили, - но я знал, что они состоялись, по объявлениям на доске в комнате отдыха, и в этот день я сказался больным.
Как ни странно, а мне стало его не хватать. От присутствия в офисе еще одного тела, пусть даже Дерека, я почему-то был не так одинок. Это была какая-то связь с внешним миром, с другими людьми, и в его отсутствие офис был слишком пустым.
Я начинал беспокоиться на свой счет из-за отсутствия у меня контакта с людьми. Вечером того дня, когда ушел Дерек, я сообразил, что за целый день ни с кем не сказал ни слова, ни одного слова.
И это всем было абсолютно безразлично. Никто ничего не заметил.
На следующий день я пошел на работу, перемолвился утром парой слов со Стюартом, сообщил свой заказ служащему “Дель Тако” во время ленча, приехал домой, приготовил ужин, посмотрел телевизор и пошел спать. За целый день я сказал фраз шесть - Стюарту и клерку у “Дель Тако”.
И все.
Я должен был что-то сделать. Сменить работу, переменить личность, изменить свою жизнь.
Но не мог.
“Средний” - это не было точное определение того, чем я был. В целом оно было верным, но не учитывало многого. Оно не все охватывало. Слишком оно было щадящим, недостаточно хлещущим. “Незаметный” - это было точнее, и так я и стал думать о себе.
Я был Незаметным.
С большой буквы “Н”.
На следующий день я поставил эксперимент. Я прошел мимо столов программистов, Хоуп, Вирджинии и Лоис. С каждым я поздоровался, и все они это игнорировали. Хоуп, самая добрая душа, рассеянно мне кивнула, что-то промямлив, что можно было бы принять за приветствие.
Становилось все хуже и хуже.
Я исчезал, как краска с линяющей ткани.
По дороге домой на фривее я вел машину нагло, подрезая чужие автомобили, не пропуская, ударяя по тормозам, когда кто-нибудь пристраивался за мной. Мне гудели и делали оскорбительные жесты.
Здесь меня замечали. Здесь я не был невидимкой. Эти люди знали, что я живу на свете.
Я подрезал негритянку в “саабе” и был вознагражден резким звуком клаксона.
Я подрезал панка в спортивной машине и улыбался, пока он орал на меня через окно.
Каждую неделю, по средам и субботам, когда разыгрывалась лотерея, я покупал билеты. Я знал по статьям в газетах, что у меня нет шансов на выигрыш - но эта игра была единственным бегством от смирительной рубашки моей работы. Каждый вечер среды или субботы я сидел перед телевизором, глядя, как нумерованные шарики для пинг-понга летают в своей вакуумной оболочке, и я не только надеялся, что выиграю, я действительно думал, что выиграю. В голове у меня варились планы, что я буду делать, куда дену новообретенное богатство. Прежде всего я сведу кое-какие счеты на работе. Найму человека, чтобы вывалил на стол Бэнксу тысячу фунтов коровьего дерьма. Найму громилу, который заставит Стюарта танцевать голым в вестибюле первого этажа под “Чертову уйму любви” группы “Лед Зеппелин”. А сам буду орать ругательства в радиосеть компании, пока не вызовут охранников и не выставят меня из здания.
А потом - к чертовой матери из Калифорнии. Куда - я не знал; точного места еще не выбрал, но я точно знал, что хочу смыться отсюда. С этим местом было связано все, что было в моей жизни плохого, и я здесь все обрежу и начну на новом месте снова, с чистого листа.
По крайней мере таков был мой план.
Но каждый четверг и понедельник, поглядев накануне розыгрыш лотереи и сравнив выбранные номера с моими, я неизбежно возвращался на работу, обеднев на доллар и еще на один день разочарования, потерпев крушение всех своих планов.
В один из таких понедельников я нашел на полу лифта оброненное кем-то фото. Это был снимок отдела тестирования, сделанный, очевидно, в шестидесятых. У мужчин были длинные бакенбарды, у женщин - короткие юбки и расклешенные брючные костюмы. На снимке были лица, которые я узнал, и это было странное чувство. Я увидел молодую женщину с длинными волосами, которая стала стриженой старухой; улыбающиеся веселые лица застыли жесткими морщинами. Противопоставление было такое ошеломляющие, разница такой очевидной, как трансформация в фильме ужасов. Никогда я еще не видел такого безнадежно ясного примера разрушительного эффекта времени.
Для меня это было как для Скруджа, когда он увидел Призрак-Рождества-Которое-Еще-Будет. Свое настоящее я видел на этой фотографии, свое будущее - в задубевших лицах моих коллег.
Я вернулся к своему столу, потрясенный куда сильнее, чем мне хотелось бы признать. А на столе меня ждала пачка бумаг с наклеенной запиской от Стюарта: “Отредактировать Процедуры увольнения для отдела кадров. Срок - завтра 8.00”.
“8.00” было подчеркнуто.
Двойной чертой.
Вздохнув, я сел и пододвинул бумаги к себе. Весь следующий час я читал выделенные абзацы на страницах и просматривал заметки на полях, которые Стюарт хотел, чтобы я вставил в текст. Я сделал себе заметки, набросал грубые черновики исправлений, которые прикрепил скрепкой к соответствующим страницам, потом понес свои материалы в комнату стенографисток. Я улыбнулся Лоис и Вирджинии, поздоровался, но они меня не заметили, и я ушел в угол к столу, где стоял компьютер.
Включив терминал, я вставил дискету и собирался начать вводить первое исправление, как вдруг остановился. Что на меня нашло - не знаю, но я положил пальцы на клавиатуру и напечатал:
“Служащий на полной ставке может быть уволен одним из трех способов: повешение, казнь на электрическом стуле или смертельная инъекция”.
Тут я перечитал, что написал. Я чуть не прекратил. Я чуть не переставил курсор на начало фразы и нажал клавишу удаления.
Чуть не.
Колебания мои продолжались только секунду. Я знал, что если я распространю эти исправления, и кто-нибудь их прочтет, меня уволят, но в каком-то смысле я буду даже этому рад. По крайней мере, кончится мое прозябание здесь. Придется мне встряхнуться и поискать другую работу.
Но по собственному опыту я знал, что этого не прочтет никто. Люди, которым я раздавал исправления и дополнения, редко даже вставляли их в инструкции, не то что читали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92