Гутюша с тобой будет работать.
— Гутюша!..
— Я так и думал, ты обрадуешься… Правильно думал, я сразу повеселела. Я просто обожала Гутюшу, он был работяга добросовестный, да ещё и развлекал меня на полную катушку. Он жонглировал польским языком самым удивительным образом, особенно когда нервничал, так что договориться с ним порой бывало трудновато. Но тут все мог объяснить Тадеуш, а мне оставалось лишь приятное общение с Гутюшей. Посему я согласилась на Гутюшу без всяких оговорок.
— Работа срочная?
— Да. Если уж точно, начать следовало неделю назад. Ты могла бы завтра приступить?
Само собой — как раз планировала с завтрашнего дня шастать на Праге в поисках притона.
— Ладно, обследование и обмеры сделаю, но чертить будет Эва, у меня и приборов нет. С Гутюшей ты договоришься или мне самой?
— Да я с ним уже договорился, ты только позвони, в котором часу и прочее. Телефон его у тебя есть? А в моей благодарности не сомневайся. До гроба не забуду…
— Гутюша, а что там будет? — спросила я по дороге назавтра утром.
Гутюша на сей раз пребывал в спокойствии и высказался более или менее внятно.
— Кооператив это получил. Многоотраслевой. Мелочёвкой малой будут заниматься, а все вместе — производство, бюро и так далее. Комнаты гостевые, столовка и так далее. Этакая веерная программа, и сдаётся мне, себе кусок урвут — квартиры понаделают и так далее.
— А сейчас там что?
— Да всякая всячина. В основном люди живут, только жить там так же удобно, как волу в полушубке щеголять, сама увидишь. До войны склады понатыканы были, теперь тоже мешанина всякая. Поликлинику себе тоже отгрохают.
— А куда подеваются все, кто там сейчас?
— Никуда. Все к этому кооперативу относятся, так, поперемещают туда-сюда и здание приспособят к новому профилю.
— А нам рабочее местечко отвели?
— Отвели. На третьем этаже, номер четырнадцать. Ключ у меня.
— Сперва покажешь мне объём работ, ведь Тадеуш говорил что-то об участке. Погода как раз что надо, так что начнём с помещений, но глянуть на место хотелось бы.
Моросил дождь, когда мы подъехали. Вход был с другой стороны, не там, где я успела побывать, но я сразу сориентировалась: строения и участок вместе образуют как бы угол двух улиц и могут иметь общие входы-выходы. Хмурый, обшарпанный четырехэтажный дом настроения не прибавлял.
Наша комната оказалась на третьем этаже и была в некотором смысле оборудована: два стула, стол, электроплитка, какие-то полки, шкафчики и ящики, и даже — ошеломительный комфорт — кошмарного вида уборная. Я выглянула в окно. Большой двор с трех сторон ограждали строения вроде нашего, а четвёртую замыкал одноэтажный барак и старая ржавая сеточная ограда. По неприглядности двор вполне соперничал с нашей уборной: разорённый, захламлённый, в выбоинах и ухабах, в одном углу возвышалась груда щебня и мусора, поросшая сорняком, далее — утрамбованная земля, бетон и строительные отходы. В процессе осмотра я локализовала проходные дворы и подворотни, где шлялась в поисках наркоманского притона, они находились левее: если бы я тогда определила дорогу по азимуту и могла напрямик протаранить стены и ограды, оказалась бы в нашем дворе.
Гутюша знал об окружении все.
— Тот барак — дом призрения. Детский сад или что-то в этом духе, во всяком случае для детей малость того, развитых наискосок. Пока неясно, что с ним делать, может, и снесут, а обмерить придётся. Весь участок наш, до той сетки. Дом, высунься поглубже в окно, увидишь весь от левой водосточной трубы до кучи щебёнки направо. Щебень тоже надо обмерить — его уберут. Остальное нас не касается.
— А сия возвышенность?
— Развалины. Ещё после этого, как его, пожара войны. Что-то стояло, обрушилось, возможно, остались подвалы. Место спорное.
— То есть как?
— Утрясают. Заказчик хотел бы все оттяпать, да, пожалуй, не получит, и вон ту четвертушку, — Гутюша описал рукой небольшое полукружье, — отдадут другим, а Тадеушу придётся делать забор. Изолироваться. Нам тоже начхать, как там решат.
Да, работка предстоит что надо. Понятно, почему Тадеуш собирался сделать все сам: обследование территории под снос можно поручить кому угодно, а обследование для перестройки и ремонта требует точности и дотошности. Гутюша для меня был сущим даром судьбы: монтаж, электрическое и санитарное оборудование знал превосходно, хотя в принципе и работал конструктором.
Начали мы с четвёртого этажа, пока что оставив в покое чердак, потому как я не взяла с собой халат, а пыль там скопилась с допотопных времён. Через три часа спустились этажом ниже.
— Эва не начнёт чертить, пока мы не дойдём хотя бы до какого-нибудь конца, — буркнула я озабоченно. — Работа на срок?
— Две недели, — ответил Гутюша. — Было три, да одна пролетела. Я потом тоже сяду за чертежи. Ничего, поддадим жару, пойдёт.
Я осмотрела ближайшую дверь.
— Что там? Не дай Бог, квартира?
— Квартира. Не страшно. Если жильцов нет, придём попозже.
На звонок открыла пятнадцатилетняя девочка, которую вовсе не интересовали наши проблемы. Она уселась с книгой за стол, игнорируя наше присутствие. Любопытно, что придумает Тадеуш, — на жилое помещение эта квартира не годилась ни в коем разе.
— По-моему, все столярные работы делать заново, и вообще следует пробить окна, если это для людей назначается, а не для коров, — заметила я критически.
— Да уж, надо бы, — согласился Гутюша. — Запиши в объяснительной, у них тут напряжение.
Я уже не искала причин, почему в жилой квартире вместо окон электропроводка высокого напряжения — времени не хватало. Гутюша локализовал выводы электрических проводов и обмерил расстояния от розетки до стены и до пола. К девочке зашла подружка. Я удивилась: в такую пору обе должны быть в школе.
— Эта психопатка ко мне пристала, — начала подружка прямо от двери. — Почему не сказала мне, что её выпустили?
Вдруг увидела посторонних в соседней комнате и примолкла. Девочки зашептались, с минуту как будто спорили, иногда повышая голос, так что до меня доносились отдельные слова.
— Каська просто дура, — горячилась подружка. — Он из неё верёвки вьёт.
Они ещё пошептались про какую-то Каську и про что-то ещё, потом наша хозяйка заглянула к нам.
— А вы ещё долго здесь будете? — спросила она вежливо. — Нам к часу пора в школу.
Я почему-то порадовалась, что девочки не прогуливают.
— Вам далеко? — спросила я, взглянув на часы.
— Нет, близко, минут пять ходу.
— Сейчас половина первого. Успеете. Нам тут ещё работы на пятнадцать минут.
— Даже меньше, — поправил Гутюша. — Уборная без канализации по вертикали.
— Стенки надо проверить. Беги с нулём к внешней.
Девочек наши занятия не интересовали, они шептались и хихикали, сидя на топчане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Гутюша!..
— Я так и думал, ты обрадуешься… Правильно думал, я сразу повеселела. Я просто обожала Гутюшу, он был работяга добросовестный, да ещё и развлекал меня на полную катушку. Он жонглировал польским языком самым удивительным образом, особенно когда нервничал, так что договориться с ним порой бывало трудновато. Но тут все мог объяснить Тадеуш, а мне оставалось лишь приятное общение с Гутюшей. Посему я согласилась на Гутюшу без всяких оговорок.
— Работа срочная?
— Да. Если уж точно, начать следовало неделю назад. Ты могла бы завтра приступить?
Само собой — как раз планировала с завтрашнего дня шастать на Праге в поисках притона.
— Ладно, обследование и обмеры сделаю, но чертить будет Эва, у меня и приборов нет. С Гутюшей ты договоришься или мне самой?
— Да я с ним уже договорился, ты только позвони, в котором часу и прочее. Телефон его у тебя есть? А в моей благодарности не сомневайся. До гроба не забуду…
— Гутюша, а что там будет? — спросила я по дороге назавтра утром.
Гутюша на сей раз пребывал в спокойствии и высказался более или менее внятно.
— Кооператив это получил. Многоотраслевой. Мелочёвкой малой будут заниматься, а все вместе — производство, бюро и так далее. Комнаты гостевые, столовка и так далее. Этакая веерная программа, и сдаётся мне, себе кусок урвут — квартиры понаделают и так далее.
— А сейчас там что?
— Да всякая всячина. В основном люди живут, только жить там так же удобно, как волу в полушубке щеголять, сама увидишь. До войны склады понатыканы были, теперь тоже мешанина всякая. Поликлинику себе тоже отгрохают.
— А куда подеваются все, кто там сейчас?
— Никуда. Все к этому кооперативу относятся, так, поперемещают туда-сюда и здание приспособят к новому профилю.
— А нам рабочее местечко отвели?
— Отвели. На третьем этаже, номер четырнадцать. Ключ у меня.
— Сперва покажешь мне объём работ, ведь Тадеуш говорил что-то об участке. Погода как раз что надо, так что начнём с помещений, но глянуть на место хотелось бы.
Моросил дождь, когда мы подъехали. Вход был с другой стороны, не там, где я успела побывать, но я сразу сориентировалась: строения и участок вместе образуют как бы угол двух улиц и могут иметь общие входы-выходы. Хмурый, обшарпанный четырехэтажный дом настроения не прибавлял.
Наша комната оказалась на третьем этаже и была в некотором смысле оборудована: два стула, стол, электроплитка, какие-то полки, шкафчики и ящики, и даже — ошеломительный комфорт — кошмарного вида уборная. Я выглянула в окно. Большой двор с трех сторон ограждали строения вроде нашего, а четвёртую замыкал одноэтажный барак и старая ржавая сеточная ограда. По неприглядности двор вполне соперничал с нашей уборной: разорённый, захламлённый, в выбоинах и ухабах, в одном углу возвышалась груда щебня и мусора, поросшая сорняком, далее — утрамбованная земля, бетон и строительные отходы. В процессе осмотра я локализовала проходные дворы и подворотни, где шлялась в поисках наркоманского притона, они находились левее: если бы я тогда определила дорогу по азимуту и могла напрямик протаранить стены и ограды, оказалась бы в нашем дворе.
Гутюша знал об окружении все.
— Тот барак — дом призрения. Детский сад или что-то в этом духе, во всяком случае для детей малость того, развитых наискосок. Пока неясно, что с ним делать, может, и снесут, а обмерить придётся. Весь участок наш, до той сетки. Дом, высунься поглубже в окно, увидишь весь от левой водосточной трубы до кучи щебёнки направо. Щебень тоже надо обмерить — его уберут. Остальное нас не касается.
— А сия возвышенность?
— Развалины. Ещё после этого, как его, пожара войны. Что-то стояло, обрушилось, возможно, остались подвалы. Место спорное.
— То есть как?
— Утрясают. Заказчик хотел бы все оттяпать, да, пожалуй, не получит, и вон ту четвертушку, — Гутюша описал рукой небольшое полукружье, — отдадут другим, а Тадеушу придётся делать забор. Изолироваться. Нам тоже начхать, как там решат.
Да, работка предстоит что надо. Понятно, почему Тадеуш собирался сделать все сам: обследование территории под снос можно поручить кому угодно, а обследование для перестройки и ремонта требует точности и дотошности. Гутюша для меня был сущим даром судьбы: монтаж, электрическое и санитарное оборудование знал превосходно, хотя в принципе и работал конструктором.
Начали мы с четвёртого этажа, пока что оставив в покое чердак, потому как я не взяла с собой халат, а пыль там скопилась с допотопных времён. Через три часа спустились этажом ниже.
— Эва не начнёт чертить, пока мы не дойдём хотя бы до какого-нибудь конца, — буркнула я озабоченно. — Работа на срок?
— Две недели, — ответил Гутюша. — Было три, да одна пролетела. Я потом тоже сяду за чертежи. Ничего, поддадим жару, пойдёт.
Я осмотрела ближайшую дверь.
— Что там? Не дай Бог, квартира?
— Квартира. Не страшно. Если жильцов нет, придём попозже.
На звонок открыла пятнадцатилетняя девочка, которую вовсе не интересовали наши проблемы. Она уселась с книгой за стол, игнорируя наше присутствие. Любопытно, что придумает Тадеуш, — на жилое помещение эта квартира не годилась ни в коем разе.
— По-моему, все столярные работы делать заново, и вообще следует пробить окна, если это для людей назначается, а не для коров, — заметила я критически.
— Да уж, надо бы, — согласился Гутюша. — Запиши в объяснительной, у них тут напряжение.
Я уже не искала причин, почему в жилой квартире вместо окон электропроводка высокого напряжения — времени не хватало. Гутюша локализовал выводы электрических проводов и обмерил расстояния от розетки до стены и до пола. К девочке зашла подружка. Я удивилась: в такую пору обе должны быть в школе.
— Эта психопатка ко мне пристала, — начала подружка прямо от двери. — Почему не сказала мне, что её выпустили?
Вдруг увидела посторонних в соседней комнате и примолкла. Девочки зашептались, с минуту как будто спорили, иногда повышая голос, так что до меня доносились отдельные слова.
— Каська просто дура, — горячилась подружка. — Он из неё верёвки вьёт.
Они ещё пошептались про какую-то Каську и про что-то ещё, потом наша хозяйка заглянула к нам.
— А вы ещё долго здесь будете? — спросила она вежливо. — Нам к часу пора в школу.
Я почему-то порадовалась, что девочки не прогуливают.
— Вам далеко? — спросила я, взглянув на часы.
— Нет, близко, минут пять ходу.
— Сейчас половина первого. Успеете. Нам тут ещё работы на пятнадцать минут.
— Даже меньше, — поправил Гутюша. — Уборная без канализации по вертикали.
— Стенки надо проверить. Беги с нулём к внешней.
Девочек наши занятия не интересовали, они шептались и хихикали, сидя на топчане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69