Со стороны зрительного зала в купол вел большой
овальный дверной проем. Он возвышался на добрый метр над самым рослым
членом экспедиции и был намного шире, чем потребовалось бы даже дородному
Малайке. Само ложе имело легкий наклон в сторону амфитеатра. Его
возвышенный конец частично накрывал купол поменьше, походивший по виду на
стакан для бренди. От него и из-под кушетки шли к машине толстые кабели и
провода.
Сама "машина" возвышалась над ними на сотню метров и шла вдоль всей
стены зрительного зала. Многое в машине оставалось скрытым, но Флинкс
видел циферблаты и кнопки, отражавшие свет, сочившийся из-за полуоткрытых
пластин. Те, что он смог различить, были спроектированы явно без мысли о
человеческих и транксийских конечностях.
С верха тусклого металлического покрытия машины к невидимому отсюда
потолку тянулось бесчисленное множество разноцветных труб. Лазурные,
персиковые, голубые, розовые, бело-желтые, как слоновая кость, пурпурные,
желто-зеленые, оранжевые, светло-черные, дымчатые, бело-золотые,
ярко-зеленые... - всех вообразимых оттенков и тонов. Некоторые не
превышали в диаметре нескольких сантиметров, другие выглядели достаточно
большими, чтобы с легкостью поглотить челнок. На углах они вливались в
ткань строения. Флинкс медленно повернулся кругом и увидел выпуклости в
стенах, протянувшиеся даже над входом, указывавшие на присутствие других
колоссальных труб. Он напомнил себе, что никак не может быть уверенным в
том, что они полые, но почему-то создавалось впечатление, что это трубы.
Иногда его таланты действовали независимо от мыслей.
- Ну, - произнес Малайка. И снова повторил: - Ну, ну!
Он казался неуверенным в себе, редкое для него состояние. Флинкс
улыбнулся мыслям коммерсанта. Великан не был уверен, радоваться ему или
нет. Что и говорить, он определенно что-то нашел. Но он не знал, что это
такое, не говоря уж о том, как его сбыть. Он стоял, в то время как все
остальные сидели.
- Я предлагаю доставить все, что понадобится для наших исследований.
- Трузензюзекс и Цзе-Мэллори подробно изучали все вокруг и едва ли
расслышали его. - Это дело мне не по зубам, и поэтому я слагаю его со
своих плеч. Надеюсь, вы, господа, сможете выяснить, что делает эта штука?
- Он взмахнул широкой ладонью, охватывая все, что они могли видеть.
- Не знаю, - сказал Трузензюзекс. - Так, экспромтом, я бы сказал, что
наши знакомые браннеры были правы, когда говорили, что эта штука -
музыкальный инструмент. С виду она, разумеется, похожа на него, а
обстановка здесь, - он показал на амфитеатр, - склонна поддерживать это
предположение. Однако, я, хоть крылья оторви, не могу пока понять, как он
действует.
- С виду похож на конечный продукт самых худших кошмаров безумного
мастера-изготовителя органов, - добавил Цзе-Мэллори. - Наверняка я не
скажу, если мы не вычислим, как управлять этой штуковиной.
- А вы вычислите? - спросил Малайка.
- Ну, она, кажется, все еще хотя бы частично под током, и что-то
двигает двери - Вульф записал источник энергии, - что-то включает свет...
и, надеюсь, поддерживает циркуляцию воздуха. Спроектировали ее не в
соответствии с нашими концепциями, но эта штука, - он показал на купол,
накрывающий ложе, - выглядит очень похожей на сиденье оператора. Конечно,
она также может быть местом упокоения для их почитаемых покойников. Мы
этого не узнаем, пока не копнем немного глубже. Я предлагаю перевезти сюда
из челнока все, что нам может понадобиться.
- Мапатано! Согласен. Вульф, мы с тобой начнем перевозить вещи из
челнока. Это дело пойдет достаточно быстро, коль скоро мы выгрузим кое-что
из того барахла, что я навалил в краулер. Похоже, мы немного задержимся
здесь, хата кидогобайя!
17
Постоянное пребывание внутри здания вызывало странное чувство. Не
заточения, так как дверь идеально срабатывала даже для одного лица, при
условии, что оно несло с собой хотя бы один предмет металлической
искусственной конструкции. Особенное удовольствие доставляло приближаться
к огромным порталам, вытянув перед собой рацию или пистолет, и заставлять
миллионы тонн непробиваемого металла бесшумно раздвигаться, открывая
персональный проход в метр шириной и тридцать метров высотой.
Ночью снаружи было получше, но не намного. Несмотря на очки,
назойливая пыль в конечном итоге добиралась-таки до глаз. Да и продрогнешь
там.
Цзе-Мэллори и Трузензюзекс возились с громадной аппаратурой,
заглядывая за те панели в серо-голубой стене, что открывались, и игнорируя
те, что не желали открываться. Не было смысла проникать силой, рискуя
поломать сложное устройство. Зачем, когда они могли провести долгие годы,
исследуя легко доступные части. Поэтому они продолжали копаться в открытых
внутренностях Кранга, не сдвигая с положенного места ни единого провода,
действуя с предельной осторожностью, чтобы не сломать ненароком какую-либо
важную схему. Покуда ученые и Малайка бились над загадкой машины, Ата и
Флинкс иногда отправлялись на краулере в огромный город. Вульф оставался
помогать Малайке, а Сиссиф просто сидела рядом с ним. Поэтому Флинкс
заполучил наблюдательный купол краулера практически в свое личное
распоряжение.
Ему с трудом верилось, что строения, сумевшие сохранить красоту даже
в руинах и под многовековым слоем пыли, были воздвигнуты в качестве домов
самой воинственной расой, какую знала галактика. Эта мысль набрасывала на
безмолвные развалины какой-то таинственный покров. Никаких украшений на
изъеденных песком фасадах зданий не имелось, но это, в принципе, ничего не
значило. Все несущественное для действительной опоры строений давным-давно
искрошилось. Они заезжали далеко в глубину города, воспользовавшись тем,
что некогда служило главным бульваром.
Сама улица находилась где-то далеко внизу, погребенная под
тысячелетними наслоениями песка и почвы. Они признали в ней улицу только
из-за отсутствия зданий. Вероятно, этот город заносило по меньшей мере
сотню раз, и каждый новый цикл стесывал какую-то часть его первоначального
вида. Они вскоре открыли, что каждый вечер возникало какое-то слабое
электростатическое поле и удаляло дневные наносы пыли и мусора у подножия
Кранга на всю ширину желто-белого круга. Но в городе никакой подобной
заботы на глаза не попадалось. По вечерам, когда заходило солнце, пески
превращались в кроваво-красные, а руины пустых зданий искрились, словно
топазы и рубины в оправе из сердолика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
овальный дверной проем. Он возвышался на добрый метр над самым рослым
членом экспедиции и был намного шире, чем потребовалось бы даже дородному
Малайке. Само ложе имело легкий наклон в сторону амфитеатра. Его
возвышенный конец частично накрывал купол поменьше, походивший по виду на
стакан для бренди. От него и из-под кушетки шли к машине толстые кабели и
провода.
Сама "машина" возвышалась над ними на сотню метров и шла вдоль всей
стены зрительного зала. Многое в машине оставалось скрытым, но Флинкс
видел циферблаты и кнопки, отражавшие свет, сочившийся из-за полуоткрытых
пластин. Те, что он смог различить, были спроектированы явно без мысли о
человеческих и транксийских конечностях.
С верха тусклого металлического покрытия машины к невидимому отсюда
потолку тянулось бесчисленное множество разноцветных труб. Лазурные,
персиковые, голубые, розовые, бело-желтые, как слоновая кость, пурпурные,
желто-зеленые, оранжевые, светло-черные, дымчатые, бело-золотые,
ярко-зеленые... - всех вообразимых оттенков и тонов. Некоторые не
превышали в диаметре нескольких сантиметров, другие выглядели достаточно
большими, чтобы с легкостью поглотить челнок. На углах они вливались в
ткань строения. Флинкс медленно повернулся кругом и увидел выпуклости в
стенах, протянувшиеся даже над входом, указывавшие на присутствие других
колоссальных труб. Он напомнил себе, что никак не может быть уверенным в
том, что они полые, но почему-то создавалось впечатление, что это трубы.
Иногда его таланты действовали независимо от мыслей.
- Ну, - произнес Малайка. И снова повторил: - Ну, ну!
Он казался неуверенным в себе, редкое для него состояние. Флинкс
улыбнулся мыслям коммерсанта. Великан не был уверен, радоваться ему или
нет. Что и говорить, он определенно что-то нашел. Но он не знал, что это
такое, не говоря уж о том, как его сбыть. Он стоял, в то время как все
остальные сидели.
- Я предлагаю доставить все, что понадобится для наших исследований.
- Трузензюзекс и Цзе-Мэллори подробно изучали все вокруг и едва ли
расслышали его. - Это дело мне не по зубам, и поэтому я слагаю его со
своих плеч. Надеюсь, вы, господа, сможете выяснить, что делает эта штука?
- Он взмахнул широкой ладонью, охватывая все, что они могли видеть.
- Не знаю, - сказал Трузензюзекс. - Так, экспромтом, я бы сказал, что
наши знакомые браннеры были правы, когда говорили, что эта штука -
музыкальный инструмент. С виду она, разумеется, похожа на него, а
обстановка здесь, - он показал на амфитеатр, - склонна поддерживать это
предположение. Однако, я, хоть крылья оторви, не могу пока понять, как он
действует.
- С виду похож на конечный продукт самых худших кошмаров безумного
мастера-изготовителя органов, - добавил Цзе-Мэллори. - Наверняка я не
скажу, если мы не вычислим, как управлять этой штуковиной.
- А вы вычислите? - спросил Малайка.
- Ну, она, кажется, все еще хотя бы частично под током, и что-то
двигает двери - Вульф записал источник энергии, - что-то включает свет...
и, надеюсь, поддерживает циркуляцию воздуха. Спроектировали ее не в
соответствии с нашими концепциями, но эта штука, - он показал на купол,
накрывающий ложе, - выглядит очень похожей на сиденье оператора. Конечно,
она также может быть местом упокоения для их почитаемых покойников. Мы
этого не узнаем, пока не копнем немного глубже. Я предлагаю перевезти сюда
из челнока все, что нам может понадобиться.
- Мапатано! Согласен. Вульф, мы с тобой начнем перевозить вещи из
челнока. Это дело пойдет достаточно быстро, коль скоро мы выгрузим кое-что
из того барахла, что я навалил в краулер. Похоже, мы немного задержимся
здесь, хата кидогобайя!
17
Постоянное пребывание внутри здания вызывало странное чувство. Не
заточения, так как дверь идеально срабатывала даже для одного лица, при
условии, что оно несло с собой хотя бы один предмет металлической
искусственной конструкции. Особенное удовольствие доставляло приближаться
к огромным порталам, вытянув перед собой рацию или пистолет, и заставлять
миллионы тонн непробиваемого металла бесшумно раздвигаться, открывая
персональный проход в метр шириной и тридцать метров высотой.
Ночью снаружи было получше, но не намного. Несмотря на очки,
назойливая пыль в конечном итоге добиралась-таки до глаз. Да и продрогнешь
там.
Цзе-Мэллори и Трузензюзекс возились с громадной аппаратурой,
заглядывая за те панели в серо-голубой стене, что открывались, и игнорируя
те, что не желали открываться. Не было смысла проникать силой, рискуя
поломать сложное устройство. Зачем, когда они могли провести долгие годы,
исследуя легко доступные части. Поэтому они продолжали копаться в открытых
внутренностях Кранга, не сдвигая с положенного места ни единого провода,
действуя с предельной осторожностью, чтобы не сломать ненароком какую-либо
важную схему. Покуда ученые и Малайка бились над загадкой машины, Ата и
Флинкс иногда отправлялись на краулере в огромный город. Вульф оставался
помогать Малайке, а Сиссиф просто сидела рядом с ним. Поэтому Флинкс
заполучил наблюдательный купол краулера практически в свое личное
распоряжение.
Ему с трудом верилось, что строения, сумевшие сохранить красоту даже
в руинах и под многовековым слоем пыли, были воздвигнуты в качестве домов
самой воинственной расой, какую знала галактика. Эта мысль набрасывала на
безмолвные развалины какой-то таинственный покров. Никаких украшений на
изъеденных песком фасадах зданий не имелось, но это, в принципе, ничего не
значило. Все несущественное для действительной опоры строений давным-давно
искрошилось. Они заезжали далеко в глубину города, воспользовавшись тем,
что некогда служило главным бульваром.
Сама улица находилась где-то далеко внизу, погребенная под
тысячелетними наслоениями песка и почвы. Они признали в ней улицу только
из-за отсутствия зданий. Вероятно, этот город заносило по меньшей мере
сотню раз, и каждый новый цикл стесывал какую-то часть его первоначального
вида. Они вскоре открыли, что каждый вечер возникало какое-то слабое
электростатическое поле и удаляло дневные наносы пыли и мусора у подножия
Кранга на всю ширину желто-белого круга. Но в городе никакой подобной
заботы на глаза не попадалось. По вечерам, когда заходило солнце, пески
превращались в кроваво-красные, а руины пустых зданий искрились, словно
топазы и рубины в оправе из сердолика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63