Они
стимулируют его природную способность принимать мгновенные решения и
решать логические уравнения безотносительно к таким отвлекающим моментам,
как установки Улья и сложные моральные соображения.
Вскоре после Слияния, когда человеческие и транксийские ученые
открывали друг в друге одну удивительную вещь за другой, транксийские
психологи откопали то, что давно подозревали некоторые люди. Разум Хомо
Сапиенса находился в вечном состоянии неустойчивого равновесия между
полным эмоциолизмом и компьютероподобным контролем. Когда удалялись все
следы последнего, как естественные, так и искусственные, человек
возвращался к своего рода управляемой дикости. Он становился самой хитрой
и эффективной убивающей машиной во вселенной. Если же производился прямо
противоположный процесс, он превращался в растение. Для этого состояния не
нашли никакого применения, но для первого...
Об этом в общем-то помалкивали. После множества ужасных, но честных
демонстраций, проведенных транксами на своих человеческих ассистентах,
человечество признало истинность этого открытия, с немалым вздохом
облегчения. Но ему не нравилось, чтобы о нем напоминали. Конечно,
определенный контингент человечества все время знал это, и данная новость
на него не повлияла. Другие же начали читать иными глазами произведения
древних, вроде Данатьена Франсуа де Сада. Со своей стороны человеческие
психологи пролили более ясный свет на чудесную способность транксов
принимать быстрые и правильные решения с полнейшим отсутствием
эмоциональных отвлечений и высоким уровнем практичности. Вот только
транксы не считали ее такой уж чудесной. Установки их Ульев и сложные
этические системы давно держали эту самую способность на привязи, точно
так же, как человечество - свои убийственные желания.
Конечный результат всех этих исследований и экспериментов был таков:
в соединении с баллистическим компьютером для отбора и расчета целей
триумвират транкс-человек-машина оказался непобедимой комбинацией в
космической войне. Транкс служил уздой для человека, а человек - стрекалом
для транкса. Триумвират этот был эффективным и безжалостным. Всякие
человеческие понятия о "джентльменской" войне исчезли навек. Только ААнны
осмеливались бросать вызов этой системе, и у них хватало сил и ума, чтобы
делать это только спорадически и только тогда, когда они считали, что
соотношение сил складывалось с большим перевесом в их пользу.
К счастью, транксы и люди оказались даже более психологически
совместимыми, чем смели надеяться проектировавшие эту систему, потому что
природа связки наркотик-транкс-человек-машина приводила к слиянию двух
разумов на сознательном уровне. Положение складывалось такое, словно два
полушария мозга должны были бороться за решение между собой, а достигнутый
компромисс затем передавался на спинной мозг и остальное тело для
проведения решения в жизнь. Некоторые пилоты стингеров сравнивали это с
двумя близнецами в утробе. Близость отношений была именно такой. Только в
таком виде итоговая боевая машина действовала со стопроцентной
эффективностью. Партнер человека был его братом по кораблю. Мало кто из
летающих на стингерах долго оставался женатым, за исключением тех, кто
сумел найти понятливых жен.
Глаза Брана заволокло пощипывающим туманом, затемнявшим, но и все же
усиливающим его зрение. Самые крошечные вещи становились для его
восприятия очевидными. Пылинки в атмосфере каюты стали четкими, как
валуны. Глаза его приклеились к белым ромбам на боевом экране со всей
сосредоточенностью голодной кобры. Все пилоты стингеров подвергались,
находясь под влиянием боевых наркотиков, легкому утешающему ощущению
эйфории. Именно его-то Бран сейчас и испытывал. Ради рекламных целей
вербовочные плакаты Мироблюстительных Сил утверждали, что оно -
благотворный побочный продукт ГИП-наркотиков. Пилоты-то знали, чем именно
оно было: естественным возбуждением, охватывающим наиболее полно
освободившихся от ингибиций людей, когда они предвкушали острое ощущение
убийства. Чувства в нем кружились в вихре, но мысли оставались
сфокусированными.
- На Вселенную, о мармеладный жук! - пьяно заорал он. А из
тридевятого царства тридесятого государства до него долетел голос
Трузензюзекса:
- На Вселенную, о вонючий примат!
Корабль рванулся к углу ААннского четырехгранника.
Вражеские силы терпели это, сколько могли. А затем три корабля
отделились перехватить их безрассудную атаку. Остальное построение
продолжало образовываться, ничуть не испугавшись. Несомненно, никто из
командующих еще не заметил, что эта самоубийственная атака исходит не из
района круживших внизу жалких оборонительных сил планеты. А так как они
слышали весь разговор между флотами, то знали, что это никак не может быть
судно Содружества. Бран навел один их средний СККАМ на ближайшего из трех
перехватчиков, коренника. Он смутно сквозь теперь уже сплошной
ароматический туман различал разъяренный голос майора Гонсалеса на
межкорабельной частоте. Он раздражающе вторгался в его целиком занятое
сознание. Командование явно не купилось на их кодовое сообщение о
неполадках с двигателем.
- Эй, вы, там! Вы что делаете! Вернитесь в строй! Корабль номер...
корабль номер двадцать пять, вернитесь в строй! Отвечайте, э... черт
побери! Брауншвейгер, чей это корабль? Даст мне кто-нибудь какие-нибудь
сведения, черт возьми, или нет!
В стручке решительно стало слишком шумно. Он отключил репродуктор, и
они помчались дальше в сравнительном безмолвии. Он ясно представил себе
ААннского адмирала. Сидит себе с комфортом в каюте одного из десантных
судов, лениво пожевывая наркопалочку и поглядывая одним глазом на
плававшие поблизости силы Содружества. Он, несомненно, тоже прослушивал
разговор между губернатором планеты и майором Гонсалесом. И, без сомнения,
здорово посмеялся. Ожидает приятной, рутинной резни. Мысли его теперь,
должно быть, немного смешались, особенно если он заметил единственный
стингер, безумно рванувшийся к центру его построения. Бран надеялся, что
он разорвет ушные мешочки, прислушиваясь к сигналам детекторов.
Его рука плавно легла на гашетку. В мозг прокрался, доводя до
бешенства, спокойный голос Трузензюзекса. Нет, он был уже у него в мозгу.
- Погоди. Еще рано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
стимулируют его природную способность принимать мгновенные решения и
решать логические уравнения безотносительно к таким отвлекающим моментам,
как установки Улья и сложные моральные соображения.
Вскоре после Слияния, когда человеческие и транксийские ученые
открывали друг в друге одну удивительную вещь за другой, транксийские
психологи откопали то, что давно подозревали некоторые люди. Разум Хомо
Сапиенса находился в вечном состоянии неустойчивого равновесия между
полным эмоциолизмом и компьютероподобным контролем. Когда удалялись все
следы последнего, как естественные, так и искусственные, человек
возвращался к своего рода управляемой дикости. Он становился самой хитрой
и эффективной убивающей машиной во вселенной. Если же производился прямо
противоположный процесс, он превращался в растение. Для этого состояния не
нашли никакого применения, но для первого...
Об этом в общем-то помалкивали. После множества ужасных, но честных
демонстраций, проведенных транксами на своих человеческих ассистентах,
человечество признало истинность этого открытия, с немалым вздохом
облегчения. Но ему не нравилось, чтобы о нем напоминали. Конечно,
определенный контингент человечества все время знал это, и данная новость
на него не повлияла. Другие же начали читать иными глазами произведения
древних, вроде Данатьена Франсуа де Сада. Со своей стороны человеческие
психологи пролили более ясный свет на чудесную способность транксов
принимать быстрые и правильные решения с полнейшим отсутствием
эмоциональных отвлечений и высоким уровнем практичности. Вот только
транксы не считали ее такой уж чудесной. Установки их Ульев и сложные
этические системы давно держали эту самую способность на привязи, точно
так же, как человечество - свои убийственные желания.
Конечный результат всех этих исследований и экспериментов был таков:
в соединении с баллистическим компьютером для отбора и расчета целей
триумвират транкс-человек-машина оказался непобедимой комбинацией в
космической войне. Транкс служил уздой для человека, а человек - стрекалом
для транкса. Триумвират этот был эффективным и безжалостным. Всякие
человеческие понятия о "джентльменской" войне исчезли навек. Только ААнны
осмеливались бросать вызов этой системе, и у них хватало сил и ума, чтобы
делать это только спорадически и только тогда, когда они считали, что
соотношение сил складывалось с большим перевесом в их пользу.
К счастью, транксы и люди оказались даже более психологически
совместимыми, чем смели надеяться проектировавшие эту систему, потому что
природа связки наркотик-транкс-человек-машина приводила к слиянию двух
разумов на сознательном уровне. Положение складывалось такое, словно два
полушария мозга должны были бороться за решение между собой, а достигнутый
компромисс затем передавался на спинной мозг и остальное тело для
проведения решения в жизнь. Некоторые пилоты стингеров сравнивали это с
двумя близнецами в утробе. Близость отношений была именно такой. Только в
таком виде итоговая боевая машина действовала со стопроцентной
эффективностью. Партнер человека был его братом по кораблю. Мало кто из
летающих на стингерах долго оставался женатым, за исключением тех, кто
сумел найти понятливых жен.
Глаза Брана заволокло пощипывающим туманом, затемнявшим, но и все же
усиливающим его зрение. Самые крошечные вещи становились для его
восприятия очевидными. Пылинки в атмосфере каюты стали четкими, как
валуны. Глаза его приклеились к белым ромбам на боевом экране со всей
сосредоточенностью голодной кобры. Все пилоты стингеров подвергались,
находясь под влиянием боевых наркотиков, легкому утешающему ощущению
эйфории. Именно его-то Бран сейчас и испытывал. Ради рекламных целей
вербовочные плакаты Мироблюстительных Сил утверждали, что оно -
благотворный побочный продукт ГИП-наркотиков. Пилоты-то знали, чем именно
оно было: естественным возбуждением, охватывающим наиболее полно
освободившихся от ингибиций людей, когда они предвкушали острое ощущение
убийства. Чувства в нем кружились в вихре, но мысли оставались
сфокусированными.
- На Вселенную, о мармеладный жук! - пьяно заорал он. А из
тридевятого царства тридесятого государства до него долетел голос
Трузензюзекса:
- На Вселенную, о вонючий примат!
Корабль рванулся к углу ААннского четырехгранника.
Вражеские силы терпели это, сколько могли. А затем три корабля
отделились перехватить их безрассудную атаку. Остальное построение
продолжало образовываться, ничуть не испугавшись. Несомненно, никто из
командующих еще не заметил, что эта самоубийственная атака исходит не из
района круживших внизу жалких оборонительных сил планеты. А так как они
слышали весь разговор между флотами, то знали, что это никак не может быть
судно Содружества. Бран навел один их средний СККАМ на ближайшего из трех
перехватчиков, коренника. Он смутно сквозь теперь уже сплошной
ароматический туман различал разъяренный голос майора Гонсалеса на
межкорабельной частоте. Он раздражающе вторгался в его целиком занятое
сознание. Командование явно не купилось на их кодовое сообщение о
неполадках с двигателем.
- Эй, вы, там! Вы что делаете! Вернитесь в строй! Корабль номер...
корабль номер двадцать пять, вернитесь в строй! Отвечайте, э... черт
побери! Брауншвейгер, чей это корабль? Даст мне кто-нибудь какие-нибудь
сведения, черт возьми, или нет!
В стручке решительно стало слишком шумно. Он отключил репродуктор, и
они помчались дальше в сравнительном безмолвии. Он ясно представил себе
ААннского адмирала. Сидит себе с комфортом в каюте одного из десантных
судов, лениво пожевывая наркопалочку и поглядывая одним глазом на
плававшие поблизости силы Содружества. Он, несомненно, тоже прослушивал
разговор между губернатором планеты и майором Гонсалесом. И, без сомнения,
здорово посмеялся. Ожидает приятной, рутинной резни. Мысли его теперь,
должно быть, немного смешались, особенно если он заметил единственный
стингер, безумно рванувшийся к центру его построения. Бран надеялся, что
он разорвет ушные мешочки, прислушиваясь к сигналам детекторов.
Его рука плавно легла на гашетку. В мозг прокрался, доводя до
бешенства, спокойный голос Трузензюзекса. Нет, он был уже у него в мозгу.
- Погоди. Еще рано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63