Трузензюзекс показал
на вытянувшиеся впереди в великолепном ландшафте башенные дома очень
богатых жителей планеты:
- А теперь нам хотелось бы посмотреть подстриженные газоны и висячие
сады дралларских инурбов, о которых мы оба так много слышали.
- Боюсь, что этого я не могу обеспечить, сэр. Территория инурба Браав
закрыта для таких, как я, и там есть сторожа, при оружии, расставленные на
стенах, чтобы не давать простонародью запакостить зелень.
- Но вы все-таки знаете ходы туда? - настаивал Цзе-Мэллори.
- Ну, - начал, поколебавшись, Флинкс. В конце концов, что он на самом
деле знал об этих двоих? - Ночью я иногда находил необходимым... но сейчас
не ночь, и нас наверняка увидят, когда мы будем перелезать через стены.
- Тогда мы пройдем через ворота. Ведите нас, - твердо сказал
Цзе-Мэллори, обрывая зарождающиеся возражения Флинкса, - о проходе и
охранниках побеспокоимся мы.
Флинкс пожал плечами, раздраженный их упрямством. Пусть себе тогда
убедятся на собственном опыте. Но мысленно он добавил к вечернему обеду
дорогой десерт. Он провел их к первым воротам и держался на заднем плане,
когда к ним подошел, недовольно ворча, рослый властный человек,
бездельничавший до этого в маленьком здании при воротах.
Именно теперь-то и произошло самое необыкновенное событие за весь
день. Прежде чем явно не расположенный любезничать парень успел издать
хоть звук, Трузензюзекс сунул иструку в сумку и ткнул вынутой оттуда
карточкой прямо в нос сторожу. Глаза сторожа расширились, он разве что не
отдал честь, воинственность, присущая всей его осанке, растаяла, словно
воск. Флинкс никогда не видывал, чтобы охранники, люди, широко известные
своей взлелеянной грубостью, вели себя так беспомощно с кем бы то ни было,
даже с самими жителями инурбов. Ему стало еще интереснее узнать, кто же
такие эти его друзья. Но они оставались непроницаемыми. Черт бы побрал это
проклятое пиво! Ему казалось, что он где-то слышал прежде фамилию
Цзе-Мэллори, но не мог сказать наверняка. И он многое бы отдал за
возможность хоть мельком взглянуть на карточку, которой Трузензюзекс столь
небрежно махнул перед охранником.
Теперь путь сделался совершенно беспрепятственным. По крайней мере,
ему представится возможность в первый раз увидеть при дневном свете
кой-какие знакомые вещи. И к тому же без спешки, без необходимости все
время оглядываться через плечо.
Они молча шли меж изумрудных садиков вокруг домов, похожих на парки,
и журчавших водопадов, встречая иногда какого-нибудь богато одетого
обитателя или потеющего служителя, вспугивая иной раз среди кустов оленя
или филопу.
- Как я понимаю, - нарушил молчание Цзе-Мэллори, - каждая башня
принадлежит одной семье и носит ее фамилию.
- В общем, все это достаточно верно, - ответил Флинкс.
- А вы знакомы с ними?
- С большинством, но не со всеми. Раз уж вам любопытно, я буду
называть известные мне, когда мы будем проходить мимо них.
- Сделайте милость.
Это казалось глупым, но они ведь платили, так кто он такой, чтобы
оспаривать практичность? К обеденному меню присоединилось отличное вино...
- ...а это, - сказал он, когда они оказались рядом с высокой башней
из черного стекла, - Дом Малайки. Неудачное имя, сэр. Как я понимаю, на
одном из мертвых языков оно означает "ангел".
- Ни один из земных языков не "мертвый", - загадочно поправил
Цзе-Мэллори. А потом, помолчав, спросил: - Это тот, кого зовут Максимом?
- Ну да. Я-то знаю, потому что в прошлом несколько раз выступал здесь
на вечерах. Этот, следующий, желтый...
Но он увидел, что они не слушают. Оба остановились у черной башни и
подняли головы вверх, туда, где верхние этажи окружали протоверанды из
розового хрусталя, и плотно переплелась пышная зелень висячих лоз и
воздушных кустов.
- Очень удачно, - услышал он замечание Трузензюзекса, - что вы знаете
друг друга. Это может облегчить определенные дела, а может, и нет. Идемте,
мы нанесем визит вашему мистеру Малайке.
Флинкс был совершенно ошеломлен. Не потому ли они и наняли его, с
целью подойти к самой грани невозможного? После короля и его министров,
семьи дралларских торговцев-кочевников, отправившихся проявлять свои
таланты вне планеты, являлись самыми богатыми и могущественными людьми на
планете. А некоторые, возможно, были и побогаче, так как величина крупных
состояний - это такое дело, куда даже монарх не мог соваться безнаказанно.
- Это всего лишь шапочное знакомство, сэры! Что заставляет вас
верить, что он сделает что-нибудь иное, кроме как выпрет нас пинком под
зад? Что заставляет вас верить, что он хотя бы встретится с нами?
- А что заставляет вас думать, что мы не можем войти в
ах-такой-недоступный инурб? - уверенно ответил вопросом Трузензюзекс. - Он
встретится с нами.
И двое направились по мощеной дорожке к большой арке входа в башню, а
крайне раздраженному и озадаченному Флинксу осталось только последовать за
ними.
Двойные двери из простого резного хрусталя вели в коридор под
куполом, уставленный статуями и увешанный картинами и мыслеграммами, в
которых даже неопытный глаз Флинкса мог увидеть большую ценность. Там, в
противоположном конце, находился единственный лифт.
Они остановились перед инкрустированным платиной деревом. Из решетки
репродуктора на одной из стен их приветствовал механический женский голос:
- Добрый день, господа, и добро пожаловать в Дом Малайки. Будьте
добры сообщить о своем деле.
Ну, теперь-то они покончат с этой дуростью! Требование предъявили в
высшей степени любезно, окружение тут приятное. Он заметил уголком глаза
искусно разрисованную ширму, чуть колыхаемую слабым ветерком коридорных
вентиляторов. За ней, несомненно, находилось уже наведенное на них дуло
лазерной пушки или другого негостеприимного прибора. В коридоре стояла
идеальная прохлада, но, тем не менее, он почувствовал, что начинает
потеть.
- Бывший Младший Советник и социолог Бран Цзе-Мэллори и старший
философ эйнт Трузензюзекс выражают свое почтение Максиму из Дома Малайки и
желали бы побеседовать с ним, если он дома и расположен к этому.
Разум Флинкса внезапно распахнулся от рванувшихся к выходу мыслей.
Неудивительно, что они так легко прошли мимо охранника у ворот! Церковник
и чистый ученый. Да притом высокого ранга, хоть Цзе-Мэллори и сказал
"бывший". Младший Советник - это, по меньшей мере, планетарный уровень. Он
был менее уверен насчет важности Трузензюзекса, но знал, что с уважением,
испытываемым транксами к их философам или теоретикам, могло соперничать
только почтение к самым почетным Матерям Улья и Старшим Советникам Церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
на вытянувшиеся впереди в великолепном ландшафте башенные дома очень
богатых жителей планеты:
- А теперь нам хотелось бы посмотреть подстриженные газоны и висячие
сады дралларских инурбов, о которых мы оба так много слышали.
- Боюсь, что этого я не могу обеспечить, сэр. Территория инурба Браав
закрыта для таких, как я, и там есть сторожа, при оружии, расставленные на
стенах, чтобы не давать простонародью запакостить зелень.
- Но вы все-таки знаете ходы туда? - настаивал Цзе-Мэллори.
- Ну, - начал, поколебавшись, Флинкс. В конце концов, что он на самом
деле знал об этих двоих? - Ночью я иногда находил необходимым... но сейчас
не ночь, и нас наверняка увидят, когда мы будем перелезать через стены.
- Тогда мы пройдем через ворота. Ведите нас, - твердо сказал
Цзе-Мэллори, обрывая зарождающиеся возражения Флинкса, - о проходе и
охранниках побеспокоимся мы.
Флинкс пожал плечами, раздраженный их упрямством. Пусть себе тогда
убедятся на собственном опыте. Но мысленно он добавил к вечернему обеду
дорогой десерт. Он провел их к первым воротам и держался на заднем плане,
когда к ним подошел, недовольно ворча, рослый властный человек,
бездельничавший до этого в маленьком здании при воротах.
Именно теперь-то и произошло самое необыкновенное событие за весь
день. Прежде чем явно не расположенный любезничать парень успел издать
хоть звук, Трузензюзекс сунул иструку в сумку и ткнул вынутой оттуда
карточкой прямо в нос сторожу. Глаза сторожа расширились, он разве что не
отдал честь, воинственность, присущая всей его осанке, растаяла, словно
воск. Флинкс никогда не видывал, чтобы охранники, люди, широко известные
своей взлелеянной грубостью, вели себя так беспомощно с кем бы то ни было,
даже с самими жителями инурбов. Ему стало еще интереснее узнать, кто же
такие эти его друзья. Но они оставались непроницаемыми. Черт бы побрал это
проклятое пиво! Ему казалось, что он где-то слышал прежде фамилию
Цзе-Мэллори, но не мог сказать наверняка. И он многое бы отдал за
возможность хоть мельком взглянуть на карточку, которой Трузензюзекс столь
небрежно махнул перед охранником.
Теперь путь сделался совершенно беспрепятственным. По крайней мере,
ему представится возможность в первый раз увидеть при дневном свете
кой-какие знакомые вещи. И к тому же без спешки, без необходимости все
время оглядываться через плечо.
Они молча шли меж изумрудных садиков вокруг домов, похожих на парки,
и журчавших водопадов, встречая иногда какого-нибудь богато одетого
обитателя или потеющего служителя, вспугивая иной раз среди кустов оленя
или филопу.
- Как я понимаю, - нарушил молчание Цзе-Мэллори, - каждая башня
принадлежит одной семье и носит ее фамилию.
- В общем, все это достаточно верно, - ответил Флинкс.
- А вы знакомы с ними?
- С большинством, но не со всеми. Раз уж вам любопытно, я буду
называть известные мне, когда мы будем проходить мимо них.
- Сделайте милость.
Это казалось глупым, но они ведь платили, так кто он такой, чтобы
оспаривать практичность? К обеденному меню присоединилось отличное вино...
- ...а это, - сказал он, когда они оказались рядом с высокой башней
из черного стекла, - Дом Малайки. Неудачное имя, сэр. Как я понимаю, на
одном из мертвых языков оно означает "ангел".
- Ни один из земных языков не "мертвый", - загадочно поправил
Цзе-Мэллори. А потом, помолчав, спросил: - Это тот, кого зовут Максимом?
- Ну да. Я-то знаю, потому что в прошлом несколько раз выступал здесь
на вечерах. Этот, следующий, желтый...
Но он увидел, что они не слушают. Оба остановились у черной башни и
подняли головы вверх, туда, где верхние этажи окружали протоверанды из
розового хрусталя, и плотно переплелась пышная зелень висячих лоз и
воздушных кустов.
- Очень удачно, - услышал он замечание Трузензюзекса, - что вы знаете
друг друга. Это может облегчить определенные дела, а может, и нет. Идемте,
мы нанесем визит вашему мистеру Малайке.
Флинкс был совершенно ошеломлен. Не потому ли они и наняли его, с
целью подойти к самой грани невозможного? После короля и его министров,
семьи дралларских торговцев-кочевников, отправившихся проявлять свои
таланты вне планеты, являлись самыми богатыми и могущественными людьми на
планете. А некоторые, возможно, были и побогаче, так как величина крупных
состояний - это такое дело, куда даже монарх не мог соваться безнаказанно.
- Это всего лишь шапочное знакомство, сэры! Что заставляет вас
верить, что он сделает что-нибудь иное, кроме как выпрет нас пинком под
зад? Что заставляет вас верить, что он хотя бы встретится с нами?
- А что заставляет вас думать, что мы не можем войти в
ах-такой-недоступный инурб? - уверенно ответил вопросом Трузензюзекс. - Он
встретится с нами.
И двое направились по мощеной дорожке к большой арке входа в башню, а
крайне раздраженному и озадаченному Флинксу осталось только последовать за
ними.
Двойные двери из простого резного хрусталя вели в коридор под
куполом, уставленный статуями и увешанный картинами и мыслеграммами, в
которых даже неопытный глаз Флинкса мог увидеть большую ценность. Там, в
противоположном конце, находился единственный лифт.
Они остановились перед инкрустированным платиной деревом. Из решетки
репродуктора на одной из стен их приветствовал механический женский голос:
- Добрый день, господа, и добро пожаловать в Дом Малайки. Будьте
добры сообщить о своем деле.
Ну, теперь-то они покончат с этой дуростью! Требование предъявили в
высшей степени любезно, окружение тут приятное. Он заметил уголком глаза
искусно разрисованную ширму, чуть колыхаемую слабым ветерком коридорных
вентиляторов. За ней, несомненно, находилось уже наведенное на них дуло
лазерной пушки или другого негостеприимного прибора. В коридоре стояла
идеальная прохлада, но, тем не менее, он почувствовал, что начинает
потеть.
- Бывший Младший Советник и социолог Бран Цзе-Мэллори и старший
философ эйнт Трузензюзекс выражают свое почтение Максиму из Дома Малайки и
желали бы побеседовать с ним, если он дома и расположен к этому.
Разум Флинкса внезапно распахнулся от рванувшихся к выходу мыслей.
Неудивительно, что они так легко прошли мимо охранника у ворот! Церковник
и чистый ученый. Да притом высокого ранга, хоть Цзе-Мэллори и сказал
"бывший". Младший Советник - это, по меньшей мере, планетарный уровень. Он
был менее уверен насчет важности Трузензюзекса, но знал, что с уважением,
испытываемым транксами к их философам или теоретикам, могло соперничать
только почтение к самым почетным Матерям Улья и Старшим Советникам Церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63