Она заметила камень слишком поздно и попробовала увернуться — он задел ее бедро и ударился о стену. Кьюлаэра не видел этого, он не видел ничего, кроме огромной, нависшей над ним головы злорадно на него глядевшего. Пасть открылась, обнажив огромные желтые зубы, и испустила утробный хохот...
Кьюлаэра прыгнул и врезал изо всех сил, прямо по этой разверстой пасти.
Потом он получил удар, в глазах у него снова помутилось, все тело прострелило болью. Он смутно осознавал, что куда-то летит...
И врезается во что-то твердое. Похоже, он на несколько мгновений потерял сознание, потому что, когда зрение вновь вернулось к нему и он ухитрился встать, он увидел, что великан стоит на коленях, меч Кьюлаэры лежит перед ним, кровь капает у него изо рта, а руки машут, пытаясь хоть по чему-нибудь ударить.
Луа, стоящая в стороне от ульгарла, пустила в него стрелу. Маленькая и совсем незаметная, она попала Ваханаку в глаз и ушла вглубь. Он вскочил и на мгновение застыл на месте. А потом, как подрубленное дерево, наклонился и начал падать, все быстрее и быстрее, пока не шлепнулся всем телом на камни у входа в пещеру, отчего содрогнулись горы. Высоко наверху один из камней сдвинулся с места, соскользнул и упал; огромный валун на жуткой скорости врезался в грудь гиганта.
Какое-то мгновение все было тихо, все смотрели на поверженного ульгарла и не могли поверить своим глазам. Кьюлаэра тоже смотрел, сипло дыша. Потом он с опаской приблизился и увидел, насколько глубоко вошел в тело врага валун, как остекленел его уцелевший глаз, и у него не осталось сомнений в том, что чудовище мертво. Он не смог сдержать улыбки и радостно взревел. Ульгарл был мертв, а он, воин, остался в живых! Враг пытался убить его, а теперь сам лежит убитый!
Потом завыли чемои. Они рухнули на колени и запрокинули головы. Йокот отвернулся от них и побежал к Луа, которая стояла на коленях, опустив голову в ладони, и плакала.
Свиба бросился к Миротворцу с высоко поднятым копьем и затараторил:
— Наш бог! Какая подлость, какая гнусность! Вы убили нашего бога!
Кьюлаэру затрясло. Он кинулся на горца и сбил его с ног, боль в груди возобновилась, Кьюлаэра зашатался. Горец рухчул на землю, выронил копье, стал пытаться схватить его, но Кьюлаэра, превозмогая боль, наступил Свибе на запястье. Тот обмяк и захныкал:
— Вы убили нашего бога! Что нам теперь делать?
— Вы станете свободными людьми! — резко ответил ему Миротворец. — Подумай, Свиба! Разве смогли бы мы убить его, если бы он был богом?
Свиба замер, рыдания застряли у него в горле.
— Никакой он не бог! — сказал Миротворец. — Даже его отец, улин, не был богом, а просто кем-то вроде сверхчеловека! Даже Улагана-человеконенавистника можно уничтожить, и дух Ломаллина уничтожил его, а вслед за тем и его дух! А уж этого-то его позорного, опустившегося получеловеческого сына и того легче убить!
Свиба резко поднял голову:
— Кем же он тогда был?
— Ульгарлом, сыном улина, рожденным от человеческой женщины, порождением изнасилования, кошмара и ужаса. Надсмотрщик рабов, ничего больше. Он младший сводный брат Боленкара, наследника человеконенавистника, наследника его ненависти и гнусных деяний. Не сомневаюсь, что Боленкар и послал его сюда, чтобы он мучил, убивал и калечил вас, чтобы вы сжались от страха и поклялись ему в верности, чтобы он превратил вашу жизнь в пытку!
Потрясенные чемои замерли. Свиба поднялся на ноги и спросил:
— Почему он был послан к нам? У нас ведь совсем маленькое племя, мы живем на отшибе, какое дело до нас таким силам?
— Для того, кто поклялся уничтожить все молодые расы, каждый человек имеет значение, — ответил мудрец, — а ваше племя живет прямо на одной из дорог, ведущих на север Боленкар пытается не пропустить нас в тот далекий край и по слал сюда Ваханака, дабы он превратил вас в орудие нашего убийства.
— Вашего? — изумился Свиба. — Ваханак был послан чтобы остановить вас?
— Чтобы остановить всякого, кто захотел бы пройти на север за тем же, за чем туда идем мы, — подтвердил Миротворец.
— Бог был послан, чтобы остановить простых смертных?
— Вы же видите. — Миротворец показал на поверженного ульгарла. — И этого оказалось недостаточно.
— Вы и впрямь сильны. — Свиба переводил исполненный трепета взор с одного на другого. Луа подняла глаза вздрогнула, начала говорить, но Миротворец прервал ее.
— Именно так. Но все же мы просто люди, как и вы. Вы можете научиться тому, что умеем мы.
— Но как же мы будем жить без нашего бога? — завыл один из чемоев.
— Вот-вот, как? А если серны не придут, если наши овцы передохнут? Если случится засуха?
Кьюлаэра нахмурился; даже боль в боку меркла в сравнении с силой тревог чемоев.
— Это как же? Вы что, думали, что Ваханак заботился о том, чтобы вам было на кого охотиться, и о том, чтобы шли дожди?
— А откуда мы могли знать, что он здесь ни при чем? — ответил Свиба. — Пусть он кричал на нас, пусть он избивал нас своей плетью и баловался с нашими женщинами, когда хотел, но он всегда был с нами, насколько помнят наши деды и мы всегда знали, что он скажет и сделает, если мы нарушим свой долг перед ним!
Китишейн была вне себя, но она не успела ничего сказать, потому что заговорил Миротворец.
— Но не он управляет погодой и урожаем, — жестко сказал он. — Он ничего вам не давал, а отбирал у вас все, в том числе ваше достоинство и мужество. Хотите знать, как все обстоит на самом деле? Здесь, в горах, не бывает засухи, будьте уверены. И если вы будете хорошо содержать овец и заботиться о них, то они не перемрут никогда. Его гибель ничего не отняла у вас, только сделала вас гораздо свободнее. Идите, охотьтесь, заботьтесь о своем скоте, учитесь защищать себя и делать выбор, когда потребуется!
Чемои явно чувствовали себя неуверенно. Свиба подошел к ним и повел их назад, вниз по склону горы. Они уходили один за другим, опасливо оглядываясь на странников.
Когда последний из них скрылся на поворотом, Китишейн взорвалась:
— Трусы, слабаки! До смерти боятся того, кто не может причинить им никакого вреда!
— Но, сестра, — взмолилась Луа, — им просто страшно остаться без правления, без покровительства!
— Неужели они не понимали, что Ваханак вел их только к нищете и упадку? — неистовствовала Китишейн. — Неужели они не понимали, что единственное, от чего им надо было защищаться, — это он?
— Нет, — покачал головой Миротворец. — Он не давал им возможности это понять.
— Постарайся ты это понять, Китишейн, — умоляла Луа. — Попавшие в рабство в конце концов начинают превозносить своего хозяина, чтобы так оправдать собственный позор, — это происходит не потому, что они столь ничтожны, а потому, что их повелитель так могуч. — Она опустила глаза. — Поверь мне, я знаю.
Китишейн уставилась на нее, потом злобно повернулась к Кьюлаэре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Кьюлаэра прыгнул и врезал изо всех сил, прямо по этой разверстой пасти.
Потом он получил удар, в глазах у него снова помутилось, все тело прострелило болью. Он смутно осознавал, что куда-то летит...
И врезается во что-то твердое. Похоже, он на несколько мгновений потерял сознание, потому что, когда зрение вновь вернулось к нему и он ухитрился встать, он увидел, что великан стоит на коленях, меч Кьюлаэры лежит перед ним, кровь капает у него изо рта, а руки машут, пытаясь хоть по чему-нибудь ударить.
Луа, стоящая в стороне от ульгарла, пустила в него стрелу. Маленькая и совсем незаметная, она попала Ваханаку в глаз и ушла вглубь. Он вскочил и на мгновение застыл на месте. А потом, как подрубленное дерево, наклонился и начал падать, все быстрее и быстрее, пока не шлепнулся всем телом на камни у входа в пещеру, отчего содрогнулись горы. Высоко наверху один из камней сдвинулся с места, соскользнул и упал; огромный валун на жуткой скорости врезался в грудь гиганта.
Какое-то мгновение все было тихо, все смотрели на поверженного ульгарла и не могли поверить своим глазам. Кьюлаэра тоже смотрел, сипло дыша. Потом он с опаской приблизился и увидел, насколько глубоко вошел в тело врага валун, как остекленел его уцелевший глаз, и у него не осталось сомнений в том, что чудовище мертво. Он не смог сдержать улыбки и радостно взревел. Ульгарл был мертв, а он, воин, остался в живых! Враг пытался убить его, а теперь сам лежит убитый!
Потом завыли чемои. Они рухнули на колени и запрокинули головы. Йокот отвернулся от них и побежал к Луа, которая стояла на коленях, опустив голову в ладони, и плакала.
Свиба бросился к Миротворцу с высоко поднятым копьем и затараторил:
— Наш бог! Какая подлость, какая гнусность! Вы убили нашего бога!
Кьюлаэру затрясло. Он кинулся на горца и сбил его с ног, боль в груди возобновилась, Кьюлаэра зашатался. Горец рухчул на землю, выронил копье, стал пытаться схватить его, но Кьюлаэра, превозмогая боль, наступил Свибе на запястье. Тот обмяк и захныкал:
— Вы убили нашего бога! Что нам теперь делать?
— Вы станете свободными людьми! — резко ответил ему Миротворец. — Подумай, Свиба! Разве смогли бы мы убить его, если бы он был богом?
Свиба замер, рыдания застряли у него в горле.
— Никакой он не бог! — сказал Миротворец. — Даже его отец, улин, не был богом, а просто кем-то вроде сверхчеловека! Даже Улагана-человеконенавистника можно уничтожить, и дух Ломаллина уничтожил его, а вслед за тем и его дух! А уж этого-то его позорного, опустившегося получеловеческого сына и того легче убить!
Свиба резко поднял голову:
— Кем же он тогда был?
— Ульгарлом, сыном улина, рожденным от человеческой женщины, порождением изнасилования, кошмара и ужаса. Надсмотрщик рабов, ничего больше. Он младший сводный брат Боленкара, наследника человеконенавистника, наследника его ненависти и гнусных деяний. Не сомневаюсь, что Боленкар и послал его сюда, чтобы он мучил, убивал и калечил вас, чтобы вы сжались от страха и поклялись ему в верности, чтобы он превратил вашу жизнь в пытку!
Потрясенные чемои замерли. Свиба поднялся на ноги и спросил:
— Почему он был послан к нам? У нас ведь совсем маленькое племя, мы живем на отшибе, какое дело до нас таким силам?
— Для того, кто поклялся уничтожить все молодые расы, каждый человек имеет значение, — ответил мудрец, — а ваше племя живет прямо на одной из дорог, ведущих на север Боленкар пытается не пропустить нас в тот далекий край и по слал сюда Ваханака, дабы он превратил вас в орудие нашего убийства.
— Вашего? — изумился Свиба. — Ваханак был послан чтобы остановить вас?
— Чтобы остановить всякого, кто захотел бы пройти на север за тем же, за чем туда идем мы, — подтвердил Миротворец.
— Бог был послан, чтобы остановить простых смертных?
— Вы же видите. — Миротворец показал на поверженного ульгарла. — И этого оказалось недостаточно.
— Вы и впрямь сильны. — Свиба переводил исполненный трепета взор с одного на другого. Луа подняла глаза вздрогнула, начала говорить, но Миротворец прервал ее.
— Именно так. Но все же мы просто люди, как и вы. Вы можете научиться тому, что умеем мы.
— Но как же мы будем жить без нашего бога? — завыл один из чемоев.
— Вот-вот, как? А если серны не придут, если наши овцы передохнут? Если случится засуха?
Кьюлаэра нахмурился; даже боль в боку меркла в сравнении с силой тревог чемоев.
— Это как же? Вы что, думали, что Ваханак заботился о том, чтобы вам было на кого охотиться, и о том, чтобы шли дожди?
— А откуда мы могли знать, что он здесь ни при чем? — ответил Свиба. — Пусть он кричал на нас, пусть он избивал нас своей плетью и баловался с нашими женщинами, когда хотел, но он всегда был с нами, насколько помнят наши деды и мы всегда знали, что он скажет и сделает, если мы нарушим свой долг перед ним!
Китишейн была вне себя, но она не успела ничего сказать, потому что заговорил Миротворец.
— Но не он управляет погодой и урожаем, — жестко сказал он. — Он ничего вам не давал, а отбирал у вас все, в том числе ваше достоинство и мужество. Хотите знать, как все обстоит на самом деле? Здесь, в горах, не бывает засухи, будьте уверены. И если вы будете хорошо содержать овец и заботиться о них, то они не перемрут никогда. Его гибель ничего не отняла у вас, только сделала вас гораздо свободнее. Идите, охотьтесь, заботьтесь о своем скоте, учитесь защищать себя и делать выбор, когда потребуется!
Чемои явно чувствовали себя неуверенно. Свиба подошел к ним и повел их назад, вниз по склону горы. Они уходили один за другим, опасливо оглядываясь на странников.
Когда последний из них скрылся на поворотом, Китишейн взорвалась:
— Трусы, слабаки! До смерти боятся того, кто не может причинить им никакого вреда!
— Но, сестра, — взмолилась Луа, — им просто страшно остаться без правления, без покровительства!
— Неужели они не понимали, что Ваханак вел их только к нищете и упадку? — неистовствовала Китишейн. — Неужели они не понимали, что единственное, от чего им надо было защищаться, — это он?
— Нет, — покачал головой Миротворец. — Он не давал им возможности это понять.
— Постарайся ты это понять, Китишейн, — умоляла Луа. — Попавшие в рабство в конце концов начинают превозносить своего хозяина, чтобы так оправдать собственный позор, — это происходит не потому, что они столь ничтожны, а потому, что их повелитель так могуч. — Она опустила глаза. — Поверь мне, я знаю.
Китишейн уставилась на нее, потом злобно повернулась к Кьюлаэре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103