Но как приблизиться для одного быстрого, решающего удара? Тут было над чем поломать голову.
Миротворец начал доверять ему настолько, что позволял исчезать из поля зрения, и однажды Кьюлаэра, собирая хворост для костра, увидел рослого незнакомца, идущего к нему по лесу. Он понял, что это и есть ответ на вопрос о мучителе сильнее его самого.
Незнакомец казался немного выше Кьюлаэры, у него были темные волосы, широкоскулое лицо и большие глаза. Облаченный в рубаху лесного жителя, штаны и ботинки, он был мягким и грузным. Тем не менее по собственному опыту Кьюлаэра знал, что даже под самым толстым слоем жира могут прятаться дюжие мышцы, так что радоваться не стал. Он был готов увернуться, поскольку незнакомец сжимал лук, а за спиной его висел колчан со стрелами.
И конечно, незнакомец натянул тетиву и осклабился:
— Иди сюда, приятель! Я вышел подстрелить оленя, и мне бы не помешал раб, который бы нес тушу.
— Сам иди сюда! — Сердце Кьюлаэры пело в предвкушении честной драки. — Я не раб и уж, конечно, не друг человеку, который убивает больше, чем способен съесть.
Стрела была нацелена прямо ему в лицо.
— О нет, ты или раб, или покойник.
— Тогда убей меня, — дерзко предложил Кьюлаэра.
Звякнула тетива. Кьюлаэра метнулся влево. Стрела, конечно, пролетела далеко справа — охотник рассчитывал, что его жертва метнется туда. Кьюлаэра тут же бросился прямо на незнакомца и настиг его прежде, чем тот успел перезарядить лук. Охотник бросил свое оружие как раз вовремя, чтобы закрыться от удара Кьюлаэры, но от толчка полетел назад, успев вцепиться в рубаху Кьюлаэры, и потянул его за собой. Кьюлаэра потерял равновесие, но, падая, двинул кулаком охотнику в живот. Он не ошибся, под слоем жира оказались твердые мышцы, и притом жира было совсем немного, но охотник замычал и немного ослабил хватку, чего Кьюлаэре хватило, чтобы вырвать руку и вскочить на ноги. Но и охотник поднялся так же быстро, как и Кьюлаэра, встал в стойку, ухмыльнулся.
Кьюлаэра сильно ударил по ухмыляющейся роже — сильно и быстро.
Рука незнакомца резко взметнулась, чтобы отразить удар, и кулак метнулся Кьюлаэре в живот. Кьюлаэра закрылся, отразил удар, направленный ему прямо в лицо, но третьим ударом охотник попал ему в скулу. Кьюлаэра отпрыгнул, в голове у него звенело, он тряхнул ей, чтобы она прояснилась. В ушах гремел победный рев врага, он увидел приближающееся пятно: незнакомец стремился воспользоваться достигнутым преимуществом. Кьюлаэра закрылся руками, отступил, повернулся и нырнул в сторону достаточно быстро, чтобы удар, направленный ему в живот, пришелся в руку, но споткнулся и упал спиной на что-то твердое. Незнакомец, громко ликуя, перепрыгнул через бревно и занес ногу над упавшим.
Кьюлаэра схватил его за лодыжку, толкнул ногу врага от себя и вывернулся. Незнакомец, визжа от боли, упал. Не отпуская его ноги, Кьюлаэра поднялся и принялся качать ее из стороны в сторону. Охотник не оставлял попыток лягнуть его. Кьюлаэра ухмыльнулся и задрал ногу врага еще выше, а тот врезал другой ногой ему по ребрам. Кьюлаэра выпустил его лодыжку, беззвучно бранясь, постарался не отвлекаться, но его легкие отчаянно просили воздуха. Охотник прыгнул и быстро ударил Кьюлаэру по лицу три раза подряд. Два удара Кьюлаэра отбил и успел отскочить назад, чтобы смягчить третий. Он поспешно отступал, подпрыгивая и отражая удар за ударом, потом изловчился и резко нырнул незнакомцу под руки и врезал ему кулаком в живот. Охотник с ревом согнулся, не опуская рук, не отрывая глаз от Кьюлаэры, пытаясь вдохнуть. Кьюлаэра мог его понять: драка длилась уже достаточно долго — он и сам уже порядком устал.
Но она продлилась еще. Удар — ответный удар, удар — защита, отступление — нападение, пока наконец оба мужчины не встали, дрожа от усталости, друг против друга с опущенными руками, в полном изнеможении хватая ртами воздух и набирая сил для следующего удара.
— Мы слишком равные соперники! — прохрипел наконец Кьюлаэра, но рук не опустил.
— Верно, — неохотно ответил незнакомец. — Если будем продолжать драться, то оба проиграем.
— Значит, мир? — Кьюлаэра поднял не сжатую в кулак, но готовую в любую секунду сжаться и ударить руку.
— Мир, — согласился незнакомец, делая то же самое. Кьюлаэра отошел назад и опустил руки, готовый в любую минуту снова встать в боевую стойку.
— Ты — самый сильный из всех, с кем я дрался, за исключением одного.
— За исключением одного? — Незнакомец выпрямился, опустил руки. — Ты хочешь сказать, что есть кто-то, кто дерется лучше меня?
— Ну да, но он — колдун, так что это не важно.
— Это очень даже важно! — возмущенно ответил незнакомец. — Может ли он одолеть тебя без помощи магии?
— Большей частью да, — признался Кьюлаэра.
— Но не всегда? О, им нельзя доверять — этим шаманам, чародеям и мудрецам! Все они одинаковые, обыкновенные негодяи, которых они так презирают на словах, а сами всех унижают и порабощают своей магией!
— Я бы тоже так сказал, — согласился Кьюлаэра. Охотник сел на траву.
— Присаживайся и расскажи мне об этом, садись, садись, после драки с тобой я слишком устал, чтобы стоять.
— Я тоже, — признался Кьюлаэра и сел рядом. — Ты, видать, тоже знаком с колдунами, охотник?
— Только с шаманом из моей родной деревни, лесной житель. Он имел наглость подговорить всех, чтобы меня изгнали лишь за то, что я силой рук делал то же самое, что он делал силой магии! Да еще с шаманом из деревни, куда я потом пришел. Сам меня позвал, а потом пытался устрашить меня своими ритуалами, а когда я отказался встать перед ним на колени, он подговорил своих людей прогнать меня. С тех пор я решил охотиться в одиночку и мучить слабых, как они того и заслуживают.
— Вот-вот, так им и надо! — воскликнул Кьюлаэра с искренним негодованием. — Разве не так устроен мир? Разве не правильно, что мы ведем себя так же, как животные, деревья и стихии?
— Конечно! А теперь скажи, близко ли ты знаком с шаманами?
— Почти так же, как и ты.
Кьюлаэра рассказал ему про свое юношество и изгнание, про то, как его сторонились сородичи, пока он не повзрослел, и не начал их избивать за это, и не был в конце концов изгнан.
Кьюлаэра был поражен: он нашел товарища по несчастью, единомышленника, но о самой главной беде своего детства, из-за которой его соплеменники стали его бояться, Кьюлаэра умолчал. Насколько он мог понять, у этого охотника ничего похожего в жизни не произошло, и вряд ли бы он его понял. Его новый знакомый просто вырос самым большим из сверстников и решил, что имеет право бить тех, кто слабее, наслаждаться пьянящим ощущением власти. Кьюлаэре показалось, что было в этом что-то неправильное, но он не придал этой мысли значения, обрадованный встречей с тем, кто не порицал его за то, что он такой, какой есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Миротворец начал доверять ему настолько, что позволял исчезать из поля зрения, и однажды Кьюлаэра, собирая хворост для костра, увидел рослого незнакомца, идущего к нему по лесу. Он понял, что это и есть ответ на вопрос о мучителе сильнее его самого.
Незнакомец казался немного выше Кьюлаэры, у него были темные волосы, широкоскулое лицо и большие глаза. Облаченный в рубаху лесного жителя, штаны и ботинки, он был мягким и грузным. Тем не менее по собственному опыту Кьюлаэра знал, что даже под самым толстым слоем жира могут прятаться дюжие мышцы, так что радоваться не стал. Он был готов увернуться, поскольку незнакомец сжимал лук, а за спиной его висел колчан со стрелами.
И конечно, незнакомец натянул тетиву и осклабился:
— Иди сюда, приятель! Я вышел подстрелить оленя, и мне бы не помешал раб, который бы нес тушу.
— Сам иди сюда! — Сердце Кьюлаэры пело в предвкушении честной драки. — Я не раб и уж, конечно, не друг человеку, который убивает больше, чем способен съесть.
Стрела была нацелена прямо ему в лицо.
— О нет, ты или раб, или покойник.
— Тогда убей меня, — дерзко предложил Кьюлаэра.
Звякнула тетива. Кьюлаэра метнулся влево. Стрела, конечно, пролетела далеко справа — охотник рассчитывал, что его жертва метнется туда. Кьюлаэра тут же бросился прямо на незнакомца и настиг его прежде, чем тот успел перезарядить лук. Охотник бросил свое оружие как раз вовремя, чтобы закрыться от удара Кьюлаэры, но от толчка полетел назад, успев вцепиться в рубаху Кьюлаэры, и потянул его за собой. Кьюлаэра потерял равновесие, но, падая, двинул кулаком охотнику в живот. Он не ошибся, под слоем жира оказались твердые мышцы, и притом жира было совсем немного, но охотник замычал и немного ослабил хватку, чего Кьюлаэре хватило, чтобы вырвать руку и вскочить на ноги. Но и охотник поднялся так же быстро, как и Кьюлаэра, встал в стойку, ухмыльнулся.
Кьюлаэра сильно ударил по ухмыляющейся роже — сильно и быстро.
Рука незнакомца резко взметнулась, чтобы отразить удар, и кулак метнулся Кьюлаэре в живот. Кьюлаэра закрылся, отразил удар, направленный ему прямо в лицо, но третьим ударом охотник попал ему в скулу. Кьюлаэра отпрыгнул, в голове у него звенело, он тряхнул ей, чтобы она прояснилась. В ушах гремел победный рев врага, он увидел приближающееся пятно: незнакомец стремился воспользоваться достигнутым преимуществом. Кьюлаэра закрылся руками, отступил, повернулся и нырнул в сторону достаточно быстро, чтобы удар, направленный ему в живот, пришелся в руку, но споткнулся и упал спиной на что-то твердое. Незнакомец, громко ликуя, перепрыгнул через бревно и занес ногу над упавшим.
Кьюлаэра схватил его за лодыжку, толкнул ногу врага от себя и вывернулся. Незнакомец, визжа от боли, упал. Не отпуская его ноги, Кьюлаэра поднялся и принялся качать ее из стороны в сторону. Охотник не оставлял попыток лягнуть его. Кьюлаэра ухмыльнулся и задрал ногу врага еще выше, а тот врезал другой ногой ему по ребрам. Кьюлаэра выпустил его лодыжку, беззвучно бранясь, постарался не отвлекаться, но его легкие отчаянно просили воздуха. Охотник прыгнул и быстро ударил Кьюлаэру по лицу три раза подряд. Два удара Кьюлаэра отбил и успел отскочить назад, чтобы смягчить третий. Он поспешно отступал, подпрыгивая и отражая удар за ударом, потом изловчился и резко нырнул незнакомцу под руки и врезал ему кулаком в живот. Охотник с ревом согнулся, не опуская рук, не отрывая глаз от Кьюлаэры, пытаясь вдохнуть. Кьюлаэра мог его понять: драка длилась уже достаточно долго — он и сам уже порядком устал.
Но она продлилась еще. Удар — ответный удар, удар — защита, отступление — нападение, пока наконец оба мужчины не встали, дрожа от усталости, друг против друга с опущенными руками, в полном изнеможении хватая ртами воздух и набирая сил для следующего удара.
— Мы слишком равные соперники! — прохрипел наконец Кьюлаэра, но рук не опустил.
— Верно, — неохотно ответил незнакомец. — Если будем продолжать драться, то оба проиграем.
— Значит, мир? — Кьюлаэра поднял не сжатую в кулак, но готовую в любую секунду сжаться и ударить руку.
— Мир, — согласился незнакомец, делая то же самое. Кьюлаэра отошел назад и опустил руки, готовый в любую минуту снова встать в боевую стойку.
— Ты — самый сильный из всех, с кем я дрался, за исключением одного.
— За исключением одного? — Незнакомец выпрямился, опустил руки. — Ты хочешь сказать, что есть кто-то, кто дерется лучше меня?
— Ну да, но он — колдун, так что это не важно.
— Это очень даже важно! — возмущенно ответил незнакомец. — Может ли он одолеть тебя без помощи магии?
— Большей частью да, — признался Кьюлаэра.
— Но не всегда? О, им нельзя доверять — этим шаманам, чародеям и мудрецам! Все они одинаковые, обыкновенные негодяи, которых они так презирают на словах, а сами всех унижают и порабощают своей магией!
— Я бы тоже так сказал, — согласился Кьюлаэра. Охотник сел на траву.
— Присаживайся и расскажи мне об этом, садись, садись, после драки с тобой я слишком устал, чтобы стоять.
— Я тоже, — признался Кьюлаэра и сел рядом. — Ты, видать, тоже знаком с колдунами, охотник?
— Только с шаманом из моей родной деревни, лесной житель. Он имел наглость подговорить всех, чтобы меня изгнали лишь за то, что я силой рук делал то же самое, что он делал силой магии! Да еще с шаманом из деревни, куда я потом пришел. Сам меня позвал, а потом пытался устрашить меня своими ритуалами, а когда я отказался встать перед ним на колени, он подговорил своих людей прогнать меня. С тех пор я решил охотиться в одиночку и мучить слабых, как они того и заслуживают.
— Вот-вот, так им и надо! — воскликнул Кьюлаэра с искренним негодованием. — Разве не так устроен мир? Разве не правильно, что мы ведем себя так же, как животные, деревья и стихии?
— Конечно! А теперь скажи, близко ли ты знаком с шаманами?
— Почти так же, как и ты.
Кьюлаэра рассказал ему про свое юношество и изгнание, про то, как его сторонились сородичи, пока он не повзрослел, и не начал их избивать за это, и не был в конце концов изгнан.
Кьюлаэра был поражен: он нашел товарища по несчастью, единомышленника, но о самой главной беде своего детства, из-за которой его соплеменники стали его бояться, Кьюлаэра умолчал. Насколько он мог понять, у этого охотника ничего похожего в жизни не произошло, и вряд ли бы он его понял. Его новый знакомый просто вырос самым большим из сверстников и решил, что имеет право бить тех, кто слабее, наслаждаться пьянящим ощущением власти. Кьюлаэре показалось, что было в этом что-то неправильное, но он не придал этой мысли значения, обрадованный встречей с тем, кто не порицал его за то, что он такой, какой есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103