Она оборачивается, хочет что-то сказать, но я не даю ей открыть рта:
— Ради бога, извините... Дело в том... В общем, меня зовут Халиль Мансур, я работаю в фармацевтической компании "Фивы"... Я уже видел вас как-то в поезде... Наверно, вы тоже ездите сюда на работу? Вы не будете возражать, если я немного вас провожу?
Она глядит на меня, спокойно так глядит, долго, будто взвешивает в уме мои слова.
— Да нет, отчего же, пожалуйста. Меня зовут Амина... Амина Тауфик.
Начало есть. Теперь надо о чем-то говорить дальше. О чем? Но она сама приходит мне на помощь:
— Вы давно работаете в Хелуане?
— С августа месяца...
— Да? Почему ж я вас с того раза больше не встречала? Значит, она меня тоже заметила.
— А вы помните тот раз?.. Я тогда сразу обратил внимание на ваш голос-Высокий забор. Мы останавливаемся.
— Вот и пришли. Фабрика современной мебели. Здесь я работаю. — Легкий смешок. — Заведую отделом дизайна.
Я молчу, не зная, что сказать. Отчаянно бьется сердце. Сейчас она уйдет, и тогда все, конец.
— Постойте!.. Когда я вас увижу опять?
На этот раз она отвечает сразу, как будто обдумала ответ заранее:
— Я каждый день сажусь в этот поезд на станции Дар ас-Салям... — И исчезает в проходной.
Теперь мы каждый день по утрам встречаемся в поезде и всю дорогу до Хелуана говорим, говорим — и не можем наговориться. Никакого смущения, никаких закрытых тем. Да, она была замужем. Он врач, познакомились в доме у ее подруги. Нет, прожили вместе недолго, меньше года. Сама ушла, не выдержала. Он стал требовать, чтобы она оставила работу и занималась исключительно домом, а она отказалась наотрез. Нет уж, лучше быть одной, чем жить под пятой у мужа. Да нет, многие потом сватались, но она всем отказывала. Какое-то время жила у родителей, потом стала тяготиться этим, сняла маленький дом в Дар ас-Салямё, там теперь и живет. Мужчины? Нет, отчего же, конечно, были привязанности — правда, все недолгие. Мужчины — трудный народ. Стоит им сблизиться с женщиной, как они уже считают ее своей собственностью, начинают повелевать, вмешиваться в ее дела. Да нет, поздно уже думать о замужестве — как-никак тридцать пять лет. И потом, кому нужна неглупая жена, да еще с претензиями на самостоятельность? Мужчины все такие закомплексованные...
Она звонко хохочет, и пассажиры неодобрительно косятся в нашу сторону, шокированные столь непристойным поведением в общественном месте. ...Что она любит? Рисовать, и даже устроила у себя дома маленькую мастерскую. Вот только времени свободного мало. Да нет, ничего серьезного еще не написала. Ой нет, политикой не интересуется вовсе. Эти игры не для нее: сплошная болтовня — думают одно, говорят совсем другое...
Вскоре эти ежедневные встречи стали мне просто необходимы. Ни свет ни заря я вскакивал с постели и мчался на станцию Баб альЛок, чтобы успеть к поезду. На станции Дар ас-Салям входила она. Стоило только мне завидеть издали, как она энергичной походкой идет по платформе, и мир расцветал всеми цветами радуги: зелеными становились поля и нильская вода в час заката, непередаваемо вкусным "араксос"1 у уличных торговцев, а уж про тертую фасоль, которую мы ели, когда выходили в перерыв вместе пообедать, и говорить нечего. Все, буквально все вокруг, вернуло вновь свой цвет, запах, свое прежнее звучание... Стоим, бывало, в вагоне, кругом давка, теснота, но нам ни до кого нет дела. Мы одни; в своем, особом мире... Или глядим из окон поезда на ребятишек, играющих в школьном дворе, на тележки с аккуратно разложенной на них зеленью, на освещенные утренним солнцем окна проносящихся мимо домов... Случайное прикосновение ударяет будто током — и улетает прочь моя тоска и ощущение одиночества и страшная память о холодных казематах, и вдруг оказывается, что частица моей души, та самая, которую я уже считал потерянной навсегда, вновь со мной, вернулась вместе с появлением Амины.
1 Араксос - популярный в Египте ягодный напиток.
...Душистый летний вечер. Мы неторопливо идем по пустынной платформе. Внизу, у лестницы, ребятишки играют в классики. Темно-зеленые блестящие кучи арбузов, запоздалые покупатели, толпящиеся у лавок... Мы проходим по узкой улочке, между двумя рядами деловито гудящих примусов и останавливаемся возле невысокой деревянной калитки. Амина толкает ее рукой — входите! Короткая дорожка, в конце которой в темноте белеет лестница. Щелкает задвижка. Вспыхивает свет, и я оказываюсь в комнате. Простая обстановка — книги, два кресла, тахта, стол. Светлые стены, яркие цветные занавески. На белом квадрате стены напротив двери картина — крестьянка ткет ковер.
— Садитесь! — она кивает на кресло. — Есть будете? Могу предложить простоквашу собственного изготовления, брынзу, яйца, хлеб, чай... Пока я буду накрывать на стол, можете, если хотите, прилечь, вот здесь, на тахте...
— А вы будете со мной есть?
— Разумеется.
Она исчезла в другой комнате и вскоре появилась с небольшим подносом. Накрывала она на стол не очень ловко, и я подумал, что в этом доме не очень-то часто принимают гостей. Но мне она, по-моему, была искренне рада — угощала, хлопотала изо всех сил, стараясь угодить, и нисколько не смущалась присутствием в ее доме мужчины в столь поздний час. И мне было с ней легко и просто. Давно уже нигде я не чувствовал себя как дома...
— Когда-нибудь, когда вы придете днем, мы поднимемся наверх, и я покажу вам свою мастерскую. Я очень люблю рисовать. С удовольствием бы не занималась ничем другим, но что поделаешь, жизнь заставляет... Столько замыслов, просто руки чешутся — а приходится рисовать мебельные эскизы. Нет, я не хочу сказать, что эта работа мне противна. Приятно сознавать, что твой труд приносит людям какую-то радость. И все равно, это не моя стихия, вы меня понимаете? Обидно все-таки — окончила художественный факультет, считалась способной... А может, я тоже могла бы стать всемирно известным художником!.. Такие вот дела... Не знаю, может, надо быть смелее, плюнуть на все да и бросить работу. Я долго об этом думала, несколько раз была почти готова — и в последний момент каждый раз останавливалась. А жить на что? Жалованье — мой единственный источник существования. Можно еще, конечно, выйти замуж за состоятельного человека. Но этот вариант не для меня... Да нет, мужчина органически не способен воспринимать женщину как равную, даже жену, хотя она наравне с ним несет все тяготы жизни. А уж тратиться ради жены на какую-то блажь вроде живописи? Да вы что!.. Нет, художникам у нас совсем нелегко. Вся надежда на меценатов... — Она погрустнела и задумалась о чем-то своем, но тут же спохватилась: — Ну а вы? Теперь ваша очередь...
— Да поздно уже, четвертый час. Я должен идти. Как-нибудь в другой раз...
— А зачем вам уходить? Из дома вам добираться до работы долго, а тут — рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42