Клеить камеры и выполнять другую мелкую работу ему уже доверяют.
Но по вечерам, скинув с себя рабочую одежду, оба, он и Эвальд, утыкаются в книги. Эвальд в «Автотехнику», он — в какое-нибудь жизнеописание великого человека, штудирует учебник немецкого языка, читает «Мартина Идена» или какую-нибудь художественную книгу, которую он только что принес из библиотеки. По-немецки он начал еще в последнем классе Уулураннаской начальной школы кое-что понимать, по крайней мере мог с помощью словаря разбирать заглавия. Ему не дает покоя Вильгельма Бёлыпа. Три тома этой книги он брал по нескольку раз — когда подходил срок, возвращал, затем брал снова. Как же разнится у животных любовная жизнь! Есть в высшей степени целомудренные животные, которые лишь раз в году спариваются, чтобы продолжить свой род, но есть и просто звери, как, например, самки-крестовики. Паук-крестовик должен иметь проворные ноги, потому что стоит ему после короткого любовного счастья чуть зазеваться, как паука тут же его слопает — что зачастую и бывает.
Получается, что в природе любовь и смерть идут рядом — лососи умирают вскоре после того, как отметали икру,— только люди, кажется, превратили любовные утехи в игру...
...Чуть было не наделил...
Корпение над трехтомным исследованием Бёлыпа открывало дорогу и к другой немецкой литературе, хотя бы с помощью словаря. Но его библией, книгой его книг в то время, когда Лаас из подростка становится юношей, оказывается все же «Мартин Иден», которую он может вновь и вновь перечитывать на родном языке. Как и Мартин, он тоже хочет учиться, преуспевать в жизни и лишь после того, как достигнет вершины... Нет, по примеру Мартина Идена Лаас Раун не желает кидаться в волны, накладывать на себя руки... Или все же... Ведь, может быть, лишь случайно, только по отцовской неосторожности, он и появился на свет...
Эвальду чужды книги, которые Лаас приносит из библиотеки, так же как и его сомнения и думы. Эвальда влекут электричество, техника и разные машины. Лаасу кажется, что на свете нет такой машины, с которой бы не справился Эвальд. Однажды квартирная хозяйка принесла ему швейную машинку. Он снисходительно и чуточку виновато улыбнулся, открыл машинку, некоторое время изучал эти мудреные винтики-болтики, подкрутил в двух местах — и машинка заработала.
В правом ящике стола у него лежит лупа и прочий необходимый для часовщика инструмент. И все-таки больше всего Эвальда привлекает электричество и радио. Он уже
«Любовная жизнь в природе»
давно смастерил из молочной бутылки детектор. Когда Эвальд собрался было уходить в другую мастерскую, где больше машин, хозяин не отпустил его, прибавил по три цента в час к зарплате.
Эвальд помог и Лаасу получить его нынешнее место.
После того ночного лова Лаас, правда, не сразу попал в город. Всю осень ходил в море, в то же время все упорнее готовился к отъезду в город. Написал Эвальду, копил деньги, сшил себе новую одежду. И в одно из воскресений, после того как траулер опять выбрал из залива всю кильку, съездил на велосипеде в город. Пусть перебродит, думала мама, когда-нибудь остепенится. Но после крещения запрягла старого Кырба, и с продуктами и дровами они прикатили в город.
Лаас и на лето не приехал домой, остался работать в мастерской, решил немного подкопить денег. И дома в нем уже не так нуждались. Мужики на судне, где отец работал плотником, вздумали требовать повышения зарплаты — чуть ли не забастовку объявили. Команду рассчитали, и большинство, включая отца, никак не могли найти новое место. Большая война, правда, уже давно кончилась, но свары поменьше продолжались и в Африке, и в Азии, и в Южной Америке; по мнению отца, в воздухе уже снова чувствовалась слабая гарь большой войны.
— Тогда поезжай домой и принюхайся, если у тебя такой острое чутье!— сказали ему в пароходной конторе.— Ты в летах, долго ли будешь занимать места молодых...
Вот отец и приехал домой. Хозяйство, хотя после войны и прирезали чуток земли, было не столь большим, чтобы всех прокормить, а тем более позволить содержать человека в гимназии. А в гимназию Лаасу так хотелось попасть! Потому и не едет он на лето домой, а остается работать в мастерской. Но осенью вместе с Эвальдом подает заявление в ремесленное училище — здесь нет большой платы за учебу. Эвальд поступает на металлообработку, а он, Лаас,— на строительное отделение, специальность — мосты и дороги. И не только потому, что ему снова и снова является это удивительное видение — Золотые Ворота, а больше по практическим соображениям: всюду был перебор работников, только дорожных мастеров, говорили, не хватает.
С помощью Эвальда, который учился и ремонтировал швейные и вязальные машинки, паял и клепал, лудил и чинил все — будь то часы или беличьи клетки,—они как-то выходят из положения с квартирой и со всем про
чим. Отец дома соорудил из кожуха старой морской мины малюсенькую смолокуренную печь и, когда приезжал в город торговать смолой, дегтем и скипидаром, прихватывал с собой для Лааса также провизию. Так что Лаасу чуточку легче бороться за учебу, чем Мартину Идену, но она, эта борьба, все же довольно сурова, приходится отказываться от всего — от развлечений и девушек. Только без книг, пусть и не относящихся к ремеслу, он не может и дня прожить.
Живя в таком напряжении все три года, Лаас из подростка становится молодым человеком. Он видит во сне женщину (не похожую лицом ни на Юулу, ни на Нийду), которую ласкает и с которой очень хочет близости. Это его не пугает, это не считается грехом, потому что о таких вещах он уже читал в книге Бёлыпа.
Нийда! Лаас иногда видит ее на улице. На его шапочке нет такой золотой окантовки, как у Нийды, но все же она приветствует его улыбкой, и довольно дружеской. Но Лаас не оглядывается...
Он читал историю про лисицу и виноград, но у него даже на мгновение не возникает мысли, что все это могло бы
сейчас относиться и к нему самому.
* * *
Окончив ремесленное училище, хотя и не с похвальной грамотой, но вполне удовлетворительно, Лаас выяснил, что и место дорожного мастера, и даже его помощника нигде не валяется. Прослужил год в действительной — от нее все равно не было избавления — и теперь работает в Таллине десятником в строительной фирме «Нийлер и К».
Полдень жаркого лета. Парит. Русские из Печоры работают вверху на стене, в рубашках, мужики внизу во внутреннем дворе — почти полуголые. Попыхивает мотор, стальной канат с шумом свищет вверх и вниз, и одна партия кирпича за другой поднимается на леса пятого этажа. Грузовики заезжают в ворота, слышно глухое шмяканье падающих на землю стальных балок, и доносятся режущие стуки пневматических молотков на клепке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Но по вечерам, скинув с себя рабочую одежду, оба, он и Эвальд, утыкаются в книги. Эвальд в «Автотехнику», он — в какое-нибудь жизнеописание великого человека, штудирует учебник немецкого языка, читает «Мартина Идена» или какую-нибудь художественную книгу, которую он только что принес из библиотеки. По-немецки он начал еще в последнем классе Уулураннаской начальной школы кое-что понимать, по крайней мере мог с помощью словаря разбирать заглавия. Ему не дает покоя Вильгельма Бёлыпа. Три тома этой книги он брал по нескольку раз — когда подходил срок, возвращал, затем брал снова. Как же разнится у животных любовная жизнь! Есть в высшей степени целомудренные животные, которые лишь раз в году спариваются, чтобы продолжить свой род, но есть и просто звери, как, например, самки-крестовики. Паук-крестовик должен иметь проворные ноги, потому что стоит ему после короткого любовного счастья чуть зазеваться, как паука тут же его слопает — что зачастую и бывает.
Получается, что в природе любовь и смерть идут рядом — лососи умирают вскоре после того, как отметали икру,— только люди, кажется, превратили любовные утехи в игру...
...Чуть было не наделил...
Корпение над трехтомным исследованием Бёлыпа открывало дорогу и к другой немецкой литературе, хотя бы с помощью словаря. Но его библией, книгой его книг в то время, когда Лаас из подростка становится юношей, оказывается все же «Мартин Иден», которую он может вновь и вновь перечитывать на родном языке. Как и Мартин, он тоже хочет учиться, преуспевать в жизни и лишь после того, как достигнет вершины... Нет, по примеру Мартина Идена Лаас Раун не желает кидаться в волны, накладывать на себя руки... Или все же... Ведь, может быть, лишь случайно, только по отцовской неосторожности, он и появился на свет...
Эвальду чужды книги, которые Лаас приносит из библиотеки, так же как и его сомнения и думы. Эвальда влекут электричество, техника и разные машины. Лаасу кажется, что на свете нет такой машины, с которой бы не справился Эвальд. Однажды квартирная хозяйка принесла ему швейную машинку. Он снисходительно и чуточку виновато улыбнулся, открыл машинку, некоторое время изучал эти мудреные винтики-болтики, подкрутил в двух местах — и машинка заработала.
В правом ящике стола у него лежит лупа и прочий необходимый для часовщика инструмент. И все-таки больше всего Эвальда привлекает электричество и радио. Он уже
«Любовная жизнь в природе»
давно смастерил из молочной бутылки детектор. Когда Эвальд собрался было уходить в другую мастерскую, где больше машин, хозяин не отпустил его, прибавил по три цента в час к зарплате.
Эвальд помог и Лаасу получить его нынешнее место.
После того ночного лова Лаас, правда, не сразу попал в город. Всю осень ходил в море, в то же время все упорнее готовился к отъезду в город. Написал Эвальду, копил деньги, сшил себе новую одежду. И в одно из воскресений, после того как траулер опять выбрал из залива всю кильку, съездил на велосипеде в город. Пусть перебродит, думала мама, когда-нибудь остепенится. Но после крещения запрягла старого Кырба, и с продуктами и дровами они прикатили в город.
Лаас и на лето не приехал домой, остался работать в мастерской, решил немного подкопить денег. И дома в нем уже не так нуждались. Мужики на судне, где отец работал плотником, вздумали требовать повышения зарплаты — чуть ли не забастовку объявили. Команду рассчитали, и большинство, включая отца, никак не могли найти новое место. Большая война, правда, уже давно кончилась, но свары поменьше продолжались и в Африке, и в Азии, и в Южной Америке; по мнению отца, в воздухе уже снова чувствовалась слабая гарь большой войны.
— Тогда поезжай домой и принюхайся, если у тебя такой острое чутье!— сказали ему в пароходной конторе.— Ты в летах, долго ли будешь занимать места молодых...
Вот отец и приехал домой. Хозяйство, хотя после войны и прирезали чуток земли, было не столь большим, чтобы всех прокормить, а тем более позволить содержать человека в гимназии. А в гимназию Лаасу так хотелось попасть! Потому и не едет он на лето домой, а остается работать в мастерской. Но осенью вместе с Эвальдом подает заявление в ремесленное училище — здесь нет большой платы за учебу. Эвальд поступает на металлообработку, а он, Лаас,— на строительное отделение, специальность — мосты и дороги. И не только потому, что ему снова и снова является это удивительное видение — Золотые Ворота, а больше по практическим соображениям: всюду был перебор работников, только дорожных мастеров, говорили, не хватает.
С помощью Эвальда, который учился и ремонтировал швейные и вязальные машинки, паял и клепал, лудил и чинил все — будь то часы или беличьи клетки,—они как-то выходят из положения с квартирой и со всем про
чим. Отец дома соорудил из кожуха старой морской мины малюсенькую смолокуренную печь и, когда приезжал в город торговать смолой, дегтем и скипидаром, прихватывал с собой для Лааса также провизию. Так что Лаасу чуточку легче бороться за учебу, чем Мартину Идену, но она, эта борьба, все же довольно сурова, приходится отказываться от всего — от развлечений и девушек. Только без книг, пусть и не относящихся к ремеслу, он не может и дня прожить.
Живя в таком напряжении все три года, Лаас из подростка становится молодым человеком. Он видит во сне женщину (не похожую лицом ни на Юулу, ни на Нийду), которую ласкает и с которой очень хочет близости. Это его не пугает, это не считается грехом, потому что о таких вещах он уже читал в книге Бёлыпа.
Нийда! Лаас иногда видит ее на улице. На его шапочке нет такой золотой окантовки, как у Нийды, но все же она приветствует его улыбкой, и довольно дружеской. Но Лаас не оглядывается...
Он читал историю про лисицу и виноград, но у него даже на мгновение не возникает мысли, что все это могло бы
сейчас относиться и к нему самому.
* * *
Окончив ремесленное училище, хотя и не с похвальной грамотой, но вполне удовлетворительно, Лаас выяснил, что и место дорожного мастера, и даже его помощника нигде не валяется. Прослужил год в действительной — от нее все равно не было избавления — и теперь работает в Таллине десятником в строительной фирме «Нийлер и К».
Полдень жаркого лета. Парит. Русские из Печоры работают вверху на стене, в рубашках, мужики внизу во внутреннем дворе — почти полуголые. Попыхивает мотор, стальной канат с шумом свищет вверх и вниз, и одна партия кирпича за другой поднимается на леса пятого этажа. Грузовики заезжают в ворота, слышно глухое шмяканье падающих на землю стальных балок, и доносятся режущие стуки пневматических молотков на клепке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65