– Он бросил камешек.
Что ж, у него было то, что мне требовалось. Мое имя нигде не значилось, а всякая отслеживаемая зрительно активность в районе лаборатории терялась в созданном Помощником Уайта бумажном лабиринте.
После Оза был Готам. После Готама Валгалла. Сеть росла, как и система кодирования, сокрытия и сигнализации. Каждая команда знала только свой набор кодов, но мне приходилось знать все. Чем шире становилась сеть, тем больше мы производили продукта и тем чаще я оставался в лаборатории один. Но расширялось и поле для ошибки. Стоило кому-то в организации допустить просчет, как у шальных молекул появлялся шанс излечить рак или покончить со всем миром. Но чаще всего они попадали в химические отходы, за которые мне в конце концов пришлось заплатить.
Глава 15
Кофе в закусочной на автостоянке отдавал ацетоном, но это только потому, что так пахнут мои пальцы после рабочего дня в лаборатории. Напротив расположились два патрульных полицейских, и я торопливо, пока пальцы не вспыхнули тихим голубым пламенем, поставил дымящуюся чашку на столик. Заказ уже сделан, и я снова отправился мыть руки, после чего позвонил на автоответчик по платному телефону. Голос женщины-андроида произнес:
– Принято. Двадцать. Шесть. Новых сообщений.
Двадцать шесть звонков от одного поставщика, по ошибке получившего мой домашний номер. Двадцать шесть звонков от Уайта. От Отто. Из Управления по охране окружающей среды. Из министерства юстиции. Двадцать шесть пожаров, повесток с вызовом в суд или ордеров на арест. Въевшиеся в пальцы растворители смешались с запахом дешевого мыла и вонью протухшего носка, какую издает фосфор.
– Ты уже дома? Все в порядке, просто хочу узнать, вернулся ли. Вечером работаю на променаде, завтра буду на уличной ярмарке. Позвони, как только вернешься. Пока.
Ты напугала меня, Дезире.
– Привет, милый, ты там? Алло? Если там, возьми трубку. Ладно, ухожу на работу. Если получил это сообщение, приходи и подожди меня. Вернусь к одиннадцати. Очень хочу тебя увидеть.
– Привет, ты где? Позвони. Пока.
– Эрик. Позвони мне. Хотя бы сообщи, когда будешь дома.
– Привет, извини за резкость. Знаю, ты занят. Не хотела сердиться. Вечер получился плохой, надеюсь, ярмарка пройдет лучше. Может быть, ты вернешься, и тогда пойдем вдвоем. Если тебя еще нет сейчас, то, наверно, не будет и к вечеру. Поздно, правда?
– Еще раз привет. Я дома. А тебя нет. Позвони, когда получишь это сообщение. Даже если будет поздно. И не беспокойся, ты меня не разбудишь. Хочу услышать твой голос.
Я дал отбой и набрал твой номер. Попал на автоответчик.
– Дезире, пожалуйста, перестань звонить. Вернусь сегодня вечером. Уже отработал и еду. Остановился перекусить, но это ненадолго. Буду, как только смогу. Пока.
Сказал официантке, что возьму заказ с собой. Страх прошил электрическим разрядом и начисто отбил аппетит. Пытаться взять себя в руки и спокойно допить кофе, когда за соседним столиком сидят двое полицейских, а в багажнике у меня четыре унции очищенного красного фосфора – это медленная пытка.
– Мистер?
Я уже взялся за дверную ручку, когда за спиной раздался голос патрульного.
– Да?
– Это ваша машина?
Номера были в порядке. Машина новенькая, фары работают, стекла и зеркала без единой трещинки. Но вонь… От меня за версту несло этой дерьмовой лабораторией.
– Тот «форд». – Коп поливал соусом горку картофельного пюре.
– Если 64-го, то да, мой.
– Сами восстановили?
Успокойся. Ты вполне можешь нарваться на него завтра или через месяц.
– По большей части. Вообще-то я все делаю сам.
– Все родное?
– Пришлось помотаться по лавочкам. – Я бросил взгляд на часы. Только бы не сморозить какую-нибудь глупость. И похолодел. Часов у меня не было.
– Приборная панель больно уж новая.
– Есть один парень в Эль-Сегундо. Его работа.
– Полагаю, предупреждать вас не стоит. Будьте осторожнее. Удачи.
– Спасибо. И вам того же.
Даже не помню, сколько времени я добирался до дома, пару часов или все десять. Все смешалось. В памяти только мутное пятно. Адреналиновая лихорадка унялась где-то в районе Твентинайн-Палмс, когда в небе уже появились первые звездочки. Я сделал остановку. Заправил бак. Переоделся в туалете. Прошелся влажной щеткой по волосам. И еще два раза вымыл руки.
Ты перекрасила спальню в фиолетовый, цвет кромки лепестков ипомеи и темнейшего края сумеречного неба. Окно было открыто, и на мгновение показалось, что я снова на улице.
– Поздновато. Что думаешь?
Раму зеркала ты выкрасила в золотой, стену задрапировала бархатом. Во всем ощущалась натура предсказательницы.
– Думаю, получилось что-то вроде вампирского борделя.
– Так и знала, что тебе понравится. А теперь скажи, что хочешь есть.
– Умираю от голода. Только идти никуда не хочется.
– Вот и хорошо, потому что я еще и готовлю. Бери пальто.
Я провел за рулем едва не весь день и только успел бросить сумку, как мы снова оказались на улице. В атаке на мой автоответчик ты так и не призналась.
– Что это?
– Угадай. – Я бросил в тележку замороженную пиццу.
– Я не собираюсь покупать замороженную пиццу.
– Конечно, нет. Это я собираюсь. – От яркого света и звучащей отовсюду музыки разболелась голова.
– Прекрасно, но только не сегодня. Я же сказала, что буду готовить сама. Кстати, ты любишь ахи?
– Очень.
Я взял головку салата, и ты состроила гримасу, как будто я выудил ее из мусорного бака.
– Ты ведь не готовишь?
В узком проходе под вывеской «Средства от кашля и простуды» горки упаковок с таблетками и бутылочек с сиропом обещали новые лекарства от старых, давно знакомых хворей. Знатоки маркетинга и фокус-группы отмечают важность цвета: оранжевый от боли, желтый – для облегчения дыхания, голубой – для улучшения сна. Специалисты по общественным коммуникациям бьют во все колокола, как только где-то отмечается взлет спроса на случайный пузырек. Предупредительные этикетки становятся все длиннее, шрифт на них все мельче. Законы меняются, человеческий же организм остается неизменным. Простуды и головные боли в двадцать первом веке те же, что были и в предыдущие столетия, и среднестатистическая таблетка на девяносто пять процентов состоит из связующего вещества и красителей.
Эксперты снабжают оставшиеся пять процентов переключателями молекулярного детонатора. Чистота смеси нарушается на один процент, температура тела отклоняется на один градус не в ту сторону, и все, эффект потерян. Они рассчитывают на то, что любители, столкнувшись с трудностями, опустят руки и отступят, но не принимают в расчет любопытство. Для любопытных каждая неудача открывает новый путь к решению проблемы. Чем труднее дорога к пониманию химического механизма самоуничтожения, тем слаще успех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Что ж, у него было то, что мне требовалось. Мое имя нигде не значилось, а всякая отслеживаемая зрительно активность в районе лаборатории терялась в созданном Помощником Уайта бумажном лабиринте.
После Оза был Готам. После Готама Валгалла. Сеть росла, как и система кодирования, сокрытия и сигнализации. Каждая команда знала только свой набор кодов, но мне приходилось знать все. Чем шире становилась сеть, тем больше мы производили продукта и тем чаще я оставался в лаборатории один. Но расширялось и поле для ошибки. Стоило кому-то в организации допустить просчет, как у шальных молекул появлялся шанс излечить рак или покончить со всем миром. Но чаще всего они попадали в химические отходы, за которые мне в конце концов пришлось заплатить.
Глава 15
Кофе в закусочной на автостоянке отдавал ацетоном, но это только потому, что так пахнут мои пальцы после рабочего дня в лаборатории. Напротив расположились два патрульных полицейских, и я торопливо, пока пальцы не вспыхнули тихим голубым пламенем, поставил дымящуюся чашку на столик. Заказ уже сделан, и я снова отправился мыть руки, после чего позвонил на автоответчик по платному телефону. Голос женщины-андроида произнес:
– Принято. Двадцать. Шесть. Новых сообщений.
Двадцать шесть звонков от одного поставщика, по ошибке получившего мой домашний номер. Двадцать шесть звонков от Уайта. От Отто. Из Управления по охране окружающей среды. Из министерства юстиции. Двадцать шесть пожаров, повесток с вызовом в суд или ордеров на арест. Въевшиеся в пальцы растворители смешались с запахом дешевого мыла и вонью протухшего носка, какую издает фосфор.
– Ты уже дома? Все в порядке, просто хочу узнать, вернулся ли. Вечером работаю на променаде, завтра буду на уличной ярмарке. Позвони, как только вернешься. Пока.
Ты напугала меня, Дезире.
– Привет, милый, ты там? Алло? Если там, возьми трубку. Ладно, ухожу на работу. Если получил это сообщение, приходи и подожди меня. Вернусь к одиннадцати. Очень хочу тебя увидеть.
– Привет, ты где? Позвони. Пока.
– Эрик. Позвони мне. Хотя бы сообщи, когда будешь дома.
– Привет, извини за резкость. Знаю, ты занят. Не хотела сердиться. Вечер получился плохой, надеюсь, ярмарка пройдет лучше. Может быть, ты вернешься, и тогда пойдем вдвоем. Если тебя еще нет сейчас, то, наверно, не будет и к вечеру. Поздно, правда?
– Еще раз привет. Я дома. А тебя нет. Позвони, когда получишь это сообщение. Даже если будет поздно. И не беспокойся, ты меня не разбудишь. Хочу услышать твой голос.
Я дал отбой и набрал твой номер. Попал на автоответчик.
– Дезире, пожалуйста, перестань звонить. Вернусь сегодня вечером. Уже отработал и еду. Остановился перекусить, но это ненадолго. Буду, как только смогу. Пока.
Сказал официантке, что возьму заказ с собой. Страх прошил электрическим разрядом и начисто отбил аппетит. Пытаться взять себя в руки и спокойно допить кофе, когда за соседним столиком сидят двое полицейских, а в багажнике у меня четыре унции очищенного красного фосфора – это медленная пытка.
– Мистер?
Я уже взялся за дверную ручку, когда за спиной раздался голос патрульного.
– Да?
– Это ваша машина?
Номера были в порядке. Машина новенькая, фары работают, стекла и зеркала без единой трещинки. Но вонь… От меня за версту несло этой дерьмовой лабораторией.
– Тот «форд». – Коп поливал соусом горку картофельного пюре.
– Если 64-го, то да, мой.
– Сами восстановили?
Успокойся. Ты вполне можешь нарваться на него завтра или через месяц.
– По большей части. Вообще-то я все делаю сам.
– Все родное?
– Пришлось помотаться по лавочкам. – Я бросил взгляд на часы. Только бы не сморозить какую-нибудь глупость. И похолодел. Часов у меня не было.
– Приборная панель больно уж новая.
– Есть один парень в Эль-Сегундо. Его работа.
– Полагаю, предупреждать вас не стоит. Будьте осторожнее. Удачи.
– Спасибо. И вам того же.
Даже не помню, сколько времени я добирался до дома, пару часов или все десять. Все смешалось. В памяти только мутное пятно. Адреналиновая лихорадка унялась где-то в районе Твентинайн-Палмс, когда в небе уже появились первые звездочки. Я сделал остановку. Заправил бак. Переоделся в туалете. Прошелся влажной щеткой по волосам. И еще два раза вымыл руки.
Ты перекрасила спальню в фиолетовый, цвет кромки лепестков ипомеи и темнейшего края сумеречного неба. Окно было открыто, и на мгновение показалось, что я снова на улице.
– Поздновато. Что думаешь?
Раму зеркала ты выкрасила в золотой, стену задрапировала бархатом. Во всем ощущалась натура предсказательницы.
– Думаю, получилось что-то вроде вампирского борделя.
– Так и знала, что тебе понравится. А теперь скажи, что хочешь есть.
– Умираю от голода. Только идти никуда не хочется.
– Вот и хорошо, потому что я еще и готовлю. Бери пальто.
Я провел за рулем едва не весь день и только успел бросить сумку, как мы снова оказались на улице. В атаке на мой автоответчик ты так и не призналась.
– Что это?
– Угадай. – Я бросил в тележку замороженную пиццу.
– Я не собираюсь покупать замороженную пиццу.
– Конечно, нет. Это я собираюсь. – От яркого света и звучащей отовсюду музыки разболелась голова.
– Прекрасно, но только не сегодня. Я же сказала, что буду готовить сама. Кстати, ты любишь ахи?
– Очень.
Я взял головку салата, и ты состроила гримасу, как будто я выудил ее из мусорного бака.
– Ты ведь не готовишь?
В узком проходе под вывеской «Средства от кашля и простуды» горки упаковок с таблетками и бутылочек с сиропом обещали новые лекарства от старых, давно знакомых хворей. Знатоки маркетинга и фокус-группы отмечают важность цвета: оранжевый от боли, желтый – для облегчения дыхания, голубой – для улучшения сна. Специалисты по общественным коммуникациям бьют во все колокола, как только где-то отмечается взлет спроса на случайный пузырек. Предупредительные этикетки становятся все длиннее, шрифт на них все мельче. Законы меняются, человеческий же организм остается неизменным. Простуды и головные боли в двадцать первом веке те же, что были и в предыдущие столетия, и среднестатистическая таблетка на девяносто пять процентов состоит из связующего вещества и красителей.
Эксперты снабжают оставшиеся пять процентов переключателями молекулярного детонатора. Чистота смеси нарушается на один процент, температура тела отклоняется на один градус не в ту сторону, и все, эффект потерян. Они рассчитывают на то, что любители, столкнувшись с трудностями, опустят руки и отступят, но не принимают в расчет любопытство. Для любопытных каждая неудача открывает новый путь к решению проблемы. Чем труднее дорога к пониманию химического механизма самоуничтожения, тем слаще успех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46