Отто внезапно исчез. Сынок Уайта в перепачканной мороженым и соплями рубашке остался на заднем сиденье, играете кусачками.
– Меня зовут Уайт.
Мы встречались.
– Меня Эрик.
– Знаю. Некоторые называют меня Манхэттеном, но достаточно и Уайта. Я так понимаю, Эрик, вы химик.
– Да.
– У меня к вам один вопрос: зачем?
– Вы не могли бы выражаться немного яснее?
– Зачем я проделал весь этот путь? Зачем мне знакомиться с вами? С какой стати нам поддерживать вас, когда у меня есть сотня парней, которые в состоянии сделать то же самое? Чем вы лучше их?
– Я не знаю тех, о ком вы говорите, поэтому не могу судить, лучше я или хуже.
– Мне говорили, что вы открыли окно к Богу.
– Случайно. Это был эксперимент.
– Так вы этим хотите заниматься?
– Я хочу сделать нечто такое, чего не делал еще никто.
– Повторю свой вопрос. Зачем?
– Трудно сказать. Может быть, чтобы найти ответы на кое-какие вопросы о Боге. Я знаю только, что у меня есть требуемые для такой работы качества, концентрация и терпение. Я знаю также, что немногие другие занятия доставляют мне такое же удовольствие.
– Мы здесь не для того, чтобы потакать вашим увлечениям или помогать в поисках ответов о Боге. Наше дело – получать здесь прибыль, не привлекая к себе ненужного внимания. Ваша задача – организовать здесь для нас лабораторию, за что вам хорошо заплатят.
– Как скажете. Давайте посмотрим.
Уайт открыл три замка на передней двери. Внутри дом выглядел так, словно семья ставших жертвой коллективной агорафобии затворников провела здесь лет десять, держась на баночном пиве, замороженных обедах, сигаретах и телевизоре, и была в конце концов изгнана племенем пьяных обезьян, явившихся на роторных снегоочистителях.
– Что за шум? – спросил я. Определить источник удалось не сразу, звук был такой, словно кто-то царапал ногтем мокрое оконное стекло. Нет, не ногтем, а тысячью ногтей.
– Какой шум?
– Здесь есть чердак?
Уайт посмотрел на потолок.
– Конечно. Летучие мыши. Но беспокоиться не о чем. Совершенно безобидные создания.
– И грязные.
Уайт упирал на очевидные плюсы места: удаленность и немалое рабочее пространство. Я возражал, указывая на необходимость отключить газ, использовавшийся как для отопления, так и хозяйственных нужд, поскольку открытый огонь – большая опасность. Я хотел получить схему электропроводки, чтобы обесточить лишние розетки и работать только с теми, без которых действительно не обойтись.
– По-моему, ваши требования чрезмерны, – сказал Уайт.
– Сколько у вас было инцидентов, которые пришлось скрывать? – спросил я.
– Немного. Мошенничество и несчастные случаи – неизбежная составляющая риска.
– Есть бессмысленный риск. Это когда вы доверяете дело любителям или полагаетесь на случай. – Я указал на розетки, расположенные на уровне пола. – Видите?
– Вижу, розетки. И что?
– Они не заземлены и при большой нагрузке могут искрить. Вот откуда ожоговые пятна на гнездах. Можно допустить либо искры, либо пары, но не то и другое.
– Хотите проложить новую проводку и сделать заземление. Недешево.
– Для начала. Урок номер два: эфир. У нас его будет много. Эфир – это газ, бесцветный, без запаха, горючий.
– Так в чем проблема?
– Я сказал, горючий. Это означает, что его пары могут рано или поздно взорваться.
– Я понял, Эрик. Господи, сделаем так, чтобы не было искр.
– Дело не только в искрах. Эфир тяжелее воздуха, поэтому пары растекаются над полом, а потом начинают концентрироваться и подниматься. Большинство пожаров в лабораториях случаются тогда, когда пары достигают розетки и произвольно воспламеняются. Остальное вы знаете.
Для подготовки лаборатории требовалось время и исходные материалы, совершенно Уайту не знакомые, но вот список оборудования удивления не вызвал – его организация занималась этим бизнесом не первый день и обеспечивала тем же самым десятки любителей-пироманьяков.
– На нас работает много ребят, а на них работает еще больше ребят. Большинство из них простые посыльные, – начал Уайт.
Посыльные, или койоты, работая независимо друг от друга, накапливали запасы бумажных спичек, сигнальных ракет и продающихся свободно медикаментов, чтобы не привлекать ненужное внимание. Один из посыльных Хойла, занимавший столь низкое положение в цепи, что никто не знал его имени, воспользовался, делая определенные покупки, поддельными документами. Этими же документами он воспользовался еще раз, чтобы попасть в один ночной клуб, где хватил лишнего и стал приставать к женщине, приставать к которой не стоило. Урезонить его долго не удавалось, пока за дело не взялся вышибала с фонариком. Чуть позже копы задержали бузотера за вождение в нетрезвом виде. В багажнике машины обнаружилось два галлона медицинского йода. Протрезвел койот уже в окружной тюрьме, в компании восьми насильников, живописная коллекция татуировок которых могла бы заполнить потолок Сикстинской капеллы. Четыре дня бедняга обходился без душа в ожидании судебного решения, отказавшись даже от права сделать телефонный звонок.
В таких условиях он пошел на сделку со следствием и вышел на свободу с приклеенным к ребрам микрофоном.
– Тащи мешок, сынок! – крикнул Уайт.
Парнишка выпрыгнул из машины, волоча за собой большой пластиковый сверток. Двигаясь с неожиданной грацией, слюнявый детина сбросил мешок на землю, и тот ударился со звуком, какой мог бы получиться при падении с пальмы завернутого в мокрое полотенце кокоса. Как ни хотелось отвернуться, я все же предпочел смотреть.
– Все делает сам, – заметил Уайт. – Выпускает из тела жидкости, заворачивает, упаковывает. Парень испугался и решил, что может явиться на работу с «жучком». Пришлось уволить. И с вами будет то же самое, если не пройдете аттестацию. Нам нужны результаты.
Голова была завернута в марлю или хирургический бинт, на котором проступали влажные пятна, от желтого до красного и коричневого, и выглядела так, словно ее мумифицировали. Тело обернули мелкой проволочной сеткой.
– Закончим с делами и утопим. Могильщик уже набил брюхо камнями, так что не всплывет. Рыбы здесь хватает. Прогрызут сетку и подчистят мясо до костей. В местных озерах водятся сомы размером с собаку. Так что рыбу в семейных забегаловках отсюда до Нью-Мексико лучше не заказывайте.
Глава 13
Я бы сказал, что жуки глумятся надо мной, но они на это не запрограммированы. Нечеткая логика насмешки не оправдывает инженерных затрат. Вместо этого они записывают все своими теплочувствительными камерами и срабатывающими на движение микрофонами. Они запрограммированы поедать обойный клей, жировые пятна и хлебные крошки. И еще они очень быстрые и ловкие. Мне удалось поймать лишь несколько экземпляров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Меня зовут Уайт.
Мы встречались.
– Меня Эрик.
– Знаю. Некоторые называют меня Манхэттеном, но достаточно и Уайта. Я так понимаю, Эрик, вы химик.
– Да.
– У меня к вам один вопрос: зачем?
– Вы не могли бы выражаться немного яснее?
– Зачем я проделал весь этот путь? Зачем мне знакомиться с вами? С какой стати нам поддерживать вас, когда у меня есть сотня парней, которые в состоянии сделать то же самое? Чем вы лучше их?
– Я не знаю тех, о ком вы говорите, поэтому не могу судить, лучше я или хуже.
– Мне говорили, что вы открыли окно к Богу.
– Случайно. Это был эксперимент.
– Так вы этим хотите заниматься?
– Я хочу сделать нечто такое, чего не делал еще никто.
– Повторю свой вопрос. Зачем?
– Трудно сказать. Может быть, чтобы найти ответы на кое-какие вопросы о Боге. Я знаю только, что у меня есть требуемые для такой работы качества, концентрация и терпение. Я знаю также, что немногие другие занятия доставляют мне такое же удовольствие.
– Мы здесь не для того, чтобы потакать вашим увлечениям или помогать в поисках ответов о Боге. Наше дело – получать здесь прибыль, не привлекая к себе ненужного внимания. Ваша задача – организовать здесь для нас лабораторию, за что вам хорошо заплатят.
– Как скажете. Давайте посмотрим.
Уайт открыл три замка на передней двери. Внутри дом выглядел так, словно семья ставших жертвой коллективной агорафобии затворников провела здесь лет десять, держась на баночном пиве, замороженных обедах, сигаретах и телевизоре, и была в конце концов изгнана племенем пьяных обезьян, явившихся на роторных снегоочистителях.
– Что за шум? – спросил я. Определить источник удалось не сразу, звук был такой, словно кто-то царапал ногтем мокрое оконное стекло. Нет, не ногтем, а тысячью ногтей.
– Какой шум?
– Здесь есть чердак?
Уайт посмотрел на потолок.
– Конечно. Летучие мыши. Но беспокоиться не о чем. Совершенно безобидные создания.
– И грязные.
Уайт упирал на очевидные плюсы места: удаленность и немалое рабочее пространство. Я возражал, указывая на необходимость отключить газ, использовавшийся как для отопления, так и хозяйственных нужд, поскольку открытый огонь – большая опасность. Я хотел получить схему электропроводки, чтобы обесточить лишние розетки и работать только с теми, без которых действительно не обойтись.
– По-моему, ваши требования чрезмерны, – сказал Уайт.
– Сколько у вас было инцидентов, которые пришлось скрывать? – спросил я.
– Немного. Мошенничество и несчастные случаи – неизбежная составляющая риска.
– Есть бессмысленный риск. Это когда вы доверяете дело любителям или полагаетесь на случай. – Я указал на розетки, расположенные на уровне пола. – Видите?
– Вижу, розетки. И что?
– Они не заземлены и при большой нагрузке могут искрить. Вот откуда ожоговые пятна на гнездах. Можно допустить либо искры, либо пары, но не то и другое.
– Хотите проложить новую проводку и сделать заземление. Недешево.
– Для начала. Урок номер два: эфир. У нас его будет много. Эфир – это газ, бесцветный, без запаха, горючий.
– Так в чем проблема?
– Я сказал, горючий. Это означает, что его пары могут рано или поздно взорваться.
– Я понял, Эрик. Господи, сделаем так, чтобы не было искр.
– Дело не только в искрах. Эфир тяжелее воздуха, поэтому пары растекаются над полом, а потом начинают концентрироваться и подниматься. Большинство пожаров в лабораториях случаются тогда, когда пары достигают розетки и произвольно воспламеняются. Остальное вы знаете.
Для подготовки лаборатории требовалось время и исходные материалы, совершенно Уайту не знакомые, но вот список оборудования удивления не вызвал – его организация занималась этим бизнесом не первый день и обеспечивала тем же самым десятки любителей-пироманьяков.
– На нас работает много ребят, а на них работает еще больше ребят. Большинство из них простые посыльные, – начал Уайт.
Посыльные, или койоты, работая независимо друг от друга, накапливали запасы бумажных спичек, сигнальных ракет и продающихся свободно медикаментов, чтобы не привлекать ненужное внимание. Один из посыльных Хойла, занимавший столь низкое положение в цепи, что никто не знал его имени, воспользовался, делая определенные покупки, поддельными документами. Этими же документами он воспользовался еще раз, чтобы попасть в один ночной клуб, где хватил лишнего и стал приставать к женщине, приставать к которой не стоило. Урезонить его долго не удавалось, пока за дело не взялся вышибала с фонариком. Чуть позже копы задержали бузотера за вождение в нетрезвом виде. В багажнике машины обнаружилось два галлона медицинского йода. Протрезвел койот уже в окружной тюрьме, в компании восьми насильников, живописная коллекция татуировок которых могла бы заполнить потолок Сикстинской капеллы. Четыре дня бедняга обходился без душа в ожидании судебного решения, отказавшись даже от права сделать телефонный звонок.
В таких условиях он пошел на сделку со следствием и вышел на свободу с приклеенным к ребрам микрофоном.
– Тащи мешок, сынок! – крикнул Уайт.
Парнишка выпрыгнул из машины, волоча за собой большой пластиковый сверток. Двигаясь с неожиданной грацией, слюнявый детина сбросил мешок на землю, и тот ударился со звуком, какой мог бы получиться при падении с пальмы завернутого в мокрое полотенце кокоса. Как ни хотелось отвернуться, я все же предпочел смотреть.
– Все делает сам, – заметил Уайт. – Выпускает из тела жидкости, заворачивает, упаковывает. Парень испугался и решил, что может явиться на работу с «жучком». Пришлось уволить. И с вами будет то же самое, если не пройдете аттестацию. Нам нужны результаты.
Голова была завернута в марлю или хирургический бинт, на котором проступали влажные пятна, от желтого до красного и коричневого, и выглядела так, словно ее мумифицировали. Тело обернули мелкой проволочной сеткой.
– Закончим с делами и утопим. Могильщик уже набил брюхо камнями, так что не всплывет. Рыбы здесь хватает. Прогрызут сетку и подчистят мясо до костей. В местных озерах водятся сомы размером с собаку. Так что рыбу в семейных забегаловках отсюда до Нью-Мексико лучше не заказывайте.
Глава 13
Я бы сказал, что жуки глумятся надо мной, но они на это не запрограммированы. Нечеткая логика насмешки не оправдывает инженерных затрат. Вместо этого они записывают все своими теплочувствительными камерами и срабатывающими на движение микрофонами. Они запрограммированы поедать обойный клей, жировые пятна и хлебные крошки. И еще они очень быстрые и ловкие. Мне удалось поймать лишь несколько экземпляров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46