Тот вывалил ожерелье на ладонь и какое-то время молча смотрел на паутину кроваво-красных капель. Даже в тусклом свете качество ожерелья Медичи не вызывало сомнений. Вероятно, именно такие украшения носили королевы.
– Да, красивое, – кивнул Лазарус. – Бесподобно красивое. – Ожерелье играло на его ладони, сверкая и переливаясь. – Хорошая цена за жизнь твоего отца. Скажи, а ты понимаешь цену таким вещам?
Она откашлялась.
– Да, конечно.
Лазарус еще немного помолчал, потом сказал:
– Хорошо, я готов заключить контракт.
Джесс вздохнула с облегчением. Все-таки она добилась своего. Она получила то, за чем пришла. Список всех кораблей будет у нее. Даже тех посудин, которые никогда не имели знакомства с таможней. Всех до единого.
– Скажи, когда и куда, Джесс. И я пришлю его, – сказал Лазарус и тут же добавил в задумчивости: – Но ведь мы еще не закончили. Повернись к Братству, Джесс Уитби. Ты сейчас, стоишь перед судом. Пора нам завершить его.
Ошеломленная этими словами, Джесс замерла – словно окаменела. И ей вдруг почудилось, что силы покидают ее – как будто вся кровь вытекла из жил. А ведь она до последнего момента надеялась, что Лазарус возьмет ее под свою опеку. Да, он прав. Она стала мягкотелой. Сочиняла небылицы и верила в них.
Тут он поднялся с кресла и положил руку ей на плечо. Затем молча подтолкнул – так, чтобы она вышла на середину комнаты. И ни слова в ее защиту.
Но не только ее ошеломило решение Лазаруса. Люди у стены отчаянно спорили и никак не могли решить, что с ней делать дальше.
– Убить ее! – раздался вдруг чей-то хриплый голос.
– Убить ее! – услышал Себастьян. И тотчас же, оттолкнув в сторону свою провожатую, переступил порог.
К счастью, он успел. Пришел вовремя. Джесс еще была жива. Она стояла в одиночестве посреди комнаты. Целая и невредимая. В дымном сумраке ее лицо казалось бледным пятном. А за ее спиной возвышался темной колонной Лазарус. Люди же у стен жужжали, как пчелиный рой. Это было ближайшее окружение Лазаруса, аристократия преступного мира. Воры, сутенеры, убийцы, не ведающие жалости, – все они сейчас решали судьбу стоявшей перед ними девушки. Братство вершило суд, и такой суд обычно заканчивался чьей-то казнью.
Тут вперед вышел какой-то головорез – смуглый, приземистый, мускулистый. Злобно взглянув на Джесс, он закричал:
– Она нарушила клятву! За это – смерть!
– Заткнись, Барсук, – раздался чей-то голос.
– Дайте Барсуку высказаться! – прокричали из толпы.
– Я здесь не для того, чтобы слушать тявканье Барсука!
– Говори, что хочешь сказать, Барсук! Говори!
Лазарус усмехнулся и сунул большие пальцы за пояс.
– Она предательница! – заорал Барсук. Он снова взглянул на Джесс, затем повернулся к остальным: – Явилась сюда… разодетая. Явилась с замысловатыми речами и думает, что лучше нас. У нее нет к нам уважения. Нет должного почтения. Пытается подкупить нас.
– Джесс не предательница, – пробурчал кто-то в углу.
– Да-да, она ведь была Рукой.
– Но сейчас-то не Рука! – воскликнул Барсук. – Теперь она – не наша.
– Чтоб ты сдох, Барсук. – Какой-то рыжеволосый парень сжал кулаки, но приятели тотчас оттащили его в сторону.
– Она показала нам спину, – прошептал тщедушный человек в черном тряпье. – Нарушила наш закон. А его никто не может нарушить.
– А я говорю, что мы не станем ее трогать, – заявил рыжеволосый.
Себастьян, стоявший у двери, обвел взглядом толпу. Двое или трое поддерживали Барсука, причем у одного из них были совершенно безумные глаза – этот человек явно жаждал пыток и смерти, любой смерти. Но имелись у Джесс и сторонники. С десяток сторонников. А те, кто был постарше, смотрели на Лазаруса с некоторым удивлением.
– Мы режем предателям глотки. – Барсук вынул клинок и поднял его над головой. – Это – закон!
Джесс отступила на шаг. Но не к Лазарусу. Вероятно, знала, что от него помощи не получит.
– Она когда-то сказала: «Если нарушу клятву, можете вырезать ее на моем животе», – изрек Барсук со злорадством. – Разве нет? Мы все это помним.
«Как их остановить? – думал Себастьян. – Ведь некоторые из них способны на все». Но выхватывать нож, чтобы расчистить дорогу к Джесс, он не стал. И даже не стал размахивать кулаками. Растолкав локтями тех, кто стоял у него на пути, Себастьян вышел к середине комнаты. И тут Лазарус наконец-то заметил его. Заметил – и сразу же узнал.
Им несколько раз уже приходилось сталкиваться из-за женщин, которым давала приют тетя Юнис. Трудный, хитрый человек был Мертвец за столом переговоров.
Кивнув на Джесс, Лазарус вопросительно взглянул на Себастьяна. О, Лазарус прекрасно знал, зачем он сюда пожаловал.
Себастьян утвердительно кивнул.
А Барсук снова закричал:
– И я – тот человек, который выпустит этой сучке кишки!
Он вдруг резко развернулся и нанес кулаком удар. Нанес удар в пустое пространство, потому что Джесс ловко увернулась.
– Мимо, – обронила она.
– Ты сдохнешь, крыса!
– Ты выступаешь от лица Братьев, да? – прозвучат ее ясный голос. – Для некоторых это станет сюрпризом.
Послышались смешки.
– Прирежу тебя, сучка! Я тебя…
– Работа на контрабандистов никогда не считалась преступлением, за которое убивают, – перебила Джесс. – А ты решил установить новое правило? Говори же, Барсук. Или проглотил язык?
Послышался смех. Барсук же побагровел и, окинув толпу взглядом, проворчал:
– Я знаю свои права. И мне есть что сказать.
– Тогда выкладывай, – сказала Джесс. – Я здесь не для того, чтобы любоваться на тебя.
Со всех сторон послышались свист и улюлюканье. Было ясно, что Джесс склонила симпатии толпы на свою сторону. Возможно, этого окажется достаточно, чтобы сохранить ей жизнь. Если Барсук не убьет ее. Если Лазарус не пожелает ее смерти.
Себастьян стоял в нескольких шагах от Джесс. Стоял, выжидая.
А Джесс словно превратилась в грубую и вульгарную девицу. В конторе «Уитби трейдинг» ее не узнали бы. С усмешкой глядя на Барсука, она продолжала:
– Выкинь свой ножик, Барсук. Зачем он тебе? Чтобы в носу ковыряться? Или, может быть, в заднице?
Люди у стен снова одобрительно рассмеялись.
– Ты ведь никогда не мог меня поймать, верно, Бордуль? О, простите, мистер Барсук.
В адрес Барсука послышались грубые шутки. А рыжеволосый снова подал голос:
– Она ведь никогда не наушничала! Никогда не доносила на нас!
– И работала на Уитби. Значит, не совсем бросила наш промысел! – поддержали из толпы.
– А я говорю, она умрет, – заявил Барсук.
Самые отъявленные убийцы Лондона препирались, пытаясь установить степень вины Джесс. А она ждала, обливаясь потом и не спуская глаз с ножа Барсука. Лазарус же молча наблюдал, не принимая чьей-либо стороны. Он казался совершенно спокойным и как будто даже немного устал, так что даже глаза прикрыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Да, красивое, – кивнул Лазарус. – Бесподобно красивое. – Ожерелье играло на его ладони, сверкая и переливаясь. – Хорошая цена за жизнь твоего отца. Скажи, а ты понимаешь цену таким вещам?
Она откашлялась.
– Да, конечно.
Лазарус еще немного помолчал, потом сказал:
– Хорошо, я готов заключить контракт.
Джесс вздохнула с облегчением. Все-таки она добилась своего. Она получила то, за чем пришла. Список всех кораблей будет у нее. Даже тех посудин, которые никогда не имели знакомства с таможней. Всех до единого.
– Скажи, когда и куда, Джесс. И я пришлю его, – сказал Лазарус и тут же добавил в задумчивости: – Но ведь мы еще не закончили. Повернись к Братству, Джесс Уитби. Ты сейчас, стоишь перед судом. Пора нам завершить его.
Ошеломленная этими словами, Джесс замерла – словно окаменела. И ей вдруг почудилось, что силы покидают ее – как будто вся кровь вытекла из жил. А ведь она до последнего момента надеялась, что Лазарус возьмет ее под свою опеку. Да, он прав. Она стала мягкотелой. Сочиняла небылицы и верила в них.
Тут он поднялся с кресла и положил руку ей на плечо. Затем молча подтолкнул – так, чтобы она вышла на середину комнаты. И ни слова в ее защиту.
Но не только ее ошеломило решение Лазаруса. Люди у стены отчаянно спорили и никак не могли решить, что с ней делать дальше.
– Убить ее! – раздался вдруг чей-то хриплый голос.
– Убить ее! – услышал Себастьян. И тотчас же, оттолкнув в сторону свою провожатую, переступил порог.
К счастью, он успел. Пришел вовремя. Джесс еще была жива. Она стояла в одиночестве посреди комнаты. Целая и невредимая. В дымном сумраке ее лицо казалось бледным пятном. А за ее спиной возвышался темной колонной Лазарус. Люди же у стен жужжали, как пчелиный рой. Это было ближайшее окружение Лазаруса, аристократия преступного мира. Воры, сутенеры, убийцы, не ведающие жалости, – все они сейчас решали судьбу стоявшей перед ними девушки. Братство вершило суд, и такой суд обычно заканчивался чьей-то казнью.
Тут вперед вышел какой-то головорез – смуглый, приземистый, мускулистый. Злобно взглянув на Джесс, он закричал:
– Она нарушила клятву! За это – смерть!
– Заткнись, Барсук, – раздался чей-то голос.
– Дайте Барсуку высказаться! – прокричали из толпы.
– Я здесь не для того, чтобы слушать тявканье Барсука!
– Говори, что хочешь сказать, Барсук! Говори!
Лазарус усмехнулся и сунул большие пальцы за пояс.
– Она предательница! – заорал Барсук. Он снова взглянул на Джесс, затем повернулся к остальным: – Явилась сюда… разодетая. Явилась с замысловатыми речами и думает, что лучше нас. У нее нет к нам уважения. Нет должного почтения. Пытается подкупить нас.
– Джесс не предательница, – пробурчал кто-то в углу.
– Да-да, она ведь была Рукой.
– Но сейчас-то не Рука! – воскликнул Барсук. – Теперь она – не наша.
– Чтоб ты сдох, Барсук. – Какой-то рыжеволосый парень сжал кулаки, но приятели тотчас оттащили его в сторону.
– Она показала нам спину, – прошептал тщедушный человек в черном тряпье. – Нарушила наш закон. А его никто не может нарушить.
– А я говорю, что мы не станем ее трогать, – заявил рыжеволосый.
Себастьян, стоявший у двери, обвел взглядом толпу. Двое или трое поддерживали Барсука, причем у одного из них были совершенно безумные глаза – этот человек явно жаждал пыток и смерти, любой смерти. Но имелись у Джесс и сторонники. С десяток сторонников. А те, кто был постарше, смотрели на Лазаруса с некоторым удивлением.
– Мы режем предателям глотки. – Барсук вынул клинок и поднял его над головой. – Это – закон!
Джесс отступила на шаг. Но не к Лазарусу. Вероятно, знала, что от него помощи не получит.
– Она когда-то сказала: «Если нарушу клятву, можете вырезать ее на моем животе», – изрек Барсук со злорадством. – Разве нет? Мы все это помним.
«Как их остановить? – думал Себастьян. – Ведь некоторые из них способны на все». Но выхватывать нож, чтобы расчистить дорогу к Джесс, он не стал. И даже не стал размахивать кулаками. Растолкав локтями тех, кто стоял у него на пути, Себастьян вышел к середине комнаты. И тут Лазарус наконец-то заметил его. Заметил – и сразу же узнал.
Им несколько раз уже приходилось сталкиваться из-за женщин, которым давала приют тетя Юнис. Трудный, хитрый человек был Мертвец за столом переговоров.
Кивнув на Джесс, Лазарус вопросительно взглянул на Себастьяна. О, Лазарус прекрасно знал, зачем он сюда пожаловал.
Себастьян утвердительно кивнул.
А Барсук снова закричал:
– И я – тот человек, который выпустит этой сучке кишки!
Он вдруг резко развернулся и нанес кулаком удар. Нанес удар в пустое пространство, потому что Джесс ловко увернулась.
– Мимо, – обронила она.
– Ты сдохнешь, крыса!
– Ты выступаешь от лица Братьев, да? – прозвучат ее ясный голос. – Для некоторых это станет сюрпризом.
Послышались смешки.
– Прирежу тебя, сучка! Я тебя…
– Работа на контрабандистов никогда не считалась преступлением, за которое убивают, – перебила Джесс. – А ты решил установить новое правило? Говори же, Барсук. Или проглотил язык?
Послышался смех. Барсук же побагровел и, окинув толпу взглядом, проворчал:
– Я знаю свои права. И мне есть что сказать.
– Тогда выкладывай, – сказала Джесс. – Я здесь не для того, чтобы любоваться на тебя.
Со всех сторон послышались свист и улюлюканье. Было ясно, что Джесс склонила симпатии толпы на свою сторону. Возможно, этого окажется достаточно, чтобы сохранить ей жизнь. Если Барсук не убьет ее. Если Лазарус не пожелает ее смерти.
Себастьян стоял в нескольких шагах от Джесс. Стоял, выжидая.
А Джесс словно превратилась в грубую и вульгарную девицу. В конторе «Уитби трейдинг» ее не узнали бы. С усмешкой глядя на Барсука, она продолжала:
– Выкинь свой ножик, Барсук. Зачем он тебе? Чтобы в носу ковыряться? Или, может быть, в заднице?
Люди у стен снова одобрительно рассмеялись.
– Ты ведь никогда не мог меня поймать, верно, Бордуль? О, простите, мистер Барсук.
В адрес Барсука послышались грубые шутки. А рыжеволосый снова подал голос:
– Она ведь никогда не наушничала! Никогда не доносила на нас!
– И работала на Уитби. Значит, не совсем бросила наш промысел! – поддержали из толпы.
– А я говорю, она умрет, – заявил Барсук.
Самые отъявленные убийцы Лондона препирались, пытаясь установить степень вины Джесс. А она ждала, обливаясь потом и не спуская глаз с ножа Барсука. Лазарус же молча наблюдал, не принимая чьей-либо стороны. Он казался совершенно спокойным и как будто даже немного устал, так что даже глаза прикрыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75