Как жаль, что какой-то бездельник решил, будто Историческое общество – это модно.
– Они прекратят ходить, если не будешь их кормить, – пробурчал Себастьян.
– Дело не в еде. Они скорее приходят посмотреть, каким будет следующее… кулинарное бедствие. Я уговорила Джесс присутствовать, чтобы мелкая досада отвлекла ее от крупной. А ты можешь в этом не участвовать, если не хочешь. Хотя было бы спокойнее, если бы ты присмотрел за ней.
В доме соберутся богатые дилетанты и тщеславные матроны. Они съедят Джесс заживо. Или она их. В обоих случаях вечер обещал быть любопытным.
– Я приду.
– Вот и хорошо. Стэндиш собирается выставить в передней кратер Агамемнона. Из-за изображенного на нем оружия. Уиндем тоже будет. Он искренне пообещал не обсуждать Билль о реформе. Ах, у тебя усталый вид, Бастьян… Когда ты спал в последний раз?
Прошлую ночь он провел, обыскивая контору Джесс. А нынешний вечер – изучая копии ее бумаг.
– Я как раз собирался лечь.
– Несколько недель назад ты сказал, что нашел человека, виновного в том, что утонул «Нептун дансер». Сказал, что знаешь имя предателя. Ты имел в виду отца Джесс?
– Да.
– Я общалась с ним несколько раз три года назад. Стэндиш отправлял через него горшки одному немецкому коллекционеру. Твой Уитби произвел на меня благоприятное впечатление. Весьма проницательный человек. Откровенный и без претензий. И честный, как мне кажется. Трудно поверить, что он предатель.
Еще один человек говорил ему, что Уитби чист.
– Но есть доказательства, Юнис.
– Могу представить, что это за доказательства. Иди спать. Поговорим утром.
Тетя подтолкнула его к лестнице.
Свечу с собой Себастьян не взял, хотя наверху было темно, как в угольной шахте. Но в море ему приходилось ходить ночью и по более темным палубам.
Джесс находилась в мансарде. Совсем близко. Лежала под одеялом в одной из тех мягких прелестных ночных рубашек, которые он видел в ее комоде. Если постучать в ее дверь, она, возможно, пригласит его войти. Ведь свой разговор они так и не закончили.
Но их обоих интересовал не только разговор.
– Все к черту, – пробормотал Себастьян.
В темноте своей комнаты он разделся и лёг в постель. И он прекрасно чувствовал присутствие Джесс в доме – как если бы она находилась рядом с ним.
Ночной сторож за окном объявил два часа, и Джесс проснулась от его крика. В холоде дождливой ночи она находилась в центре спящего города, в своей постели, в мансарде.
В углу тусклым желтым светом горела крохотная лампада. Шторы были задернуты, чтобы отгородиться от Тьмы. По крыше, всего в нескольких футах над ней, мерно барабанил дождь. Этот звук создавал впечатление, что находишься на борту судна. Много ночей довелось ей провести в море, слушая, как дождь стучит по палубе над головой.
Кеджер спал у нее в ногах, причем выбрал то единственное место, где она постоянно его тревожила, когда ворочалась. Да, у этого хорька был очень странный нрав.
– Что ж, пора вставать и собираться, – пробормотала Джесс.
Она вытащила из-под кровати свой «рабочий набор» и погладила Кеджера. Не желая оказаться пойманной в доме со столь полезными инструментами, Джесс завернула их в шаль, а шаль повязала на плечи. Так никто ничего не заметит.
Держа в руке свечу, она стала осторожно спускаться по лестнице. Кеджер семенил сзади.
Тьма смыкалась за ее спиной, окружая со всех сторон за пределами светового пятна. Она многое знала о Тьме. Тьма была огромной. По ночам она выползала из подвалов и углов – густая, всесильная и огромная. И растекалась во все стороны до самого рассвета. Тьма охотилась на нее. Джесс чувствовала, как Тьма, не мигая, следила за каждым ее шагом. Стоило остановиться и затаить дыхание, как до нее доносился тихий шорох притаившейся в углах Тьмы.
Плохо, когда боишься темноты.
Джесс спустилась в коридор второго этажа. Теперь нужно было ступать совершенно бесшумно. Она знала – почему-то была уверена, – что Себастьян спит очень чутко.
Первая в коридоре была комната Клодии. Из нее слегка тянуло фиалковыми пастилками. Дальше находилась комната Квентина. От нее пахло мылом и лаком для кожи. А вот и комната капитана. А напротив – его кабинет.
Обнюхав дверь кабинета, Кеджер не проявил к ней ни малейшего интереса. Следовательно, в комнате никого не было. Джесс сунула в замок тонкий ключик. Механизм беззвучно провернулся.
Она проскользнула за дверь и прикрыла ее за собой. Загородив свечу рукой, подняла ее над головой. Кабинет капитана Кеннета временно находился в ее распоряжении. Причем кабинет очень напоминал самого капитана – и порядком, и аккуратностью. Более того: если быть до конца честной, он внушал страх.
Письменный стол стоял в самой середине комнаты. Карты находились на стойке в углу, а гроссбухи – в книжном шкафу у стены. Газеты были сложены стопкой и перевязаны бечевкой. Она у себя в кабинете делала то же самое. Собирала газеты и журналы, чтобы взять с собой на борт. По утрам, когда небо было чистым и ясным, а голубая вода простиралась до самого горизонта, она вытаскивала на палубу стул, закидывала ноги на канатную бухту и, попивая из кружки кофе, почитывала вчерашние новости.
Кеджер в поисках перьев бросился обследовать письменный стол. Джесс тоже туда направилась, чтобы ознакомиться с бумагами капитана.
Если Кеннет – Синк, она найдет здесь тому доказательства. В середине стола лежала большая папка. Джесс развязала тесемки и, открыв ее, увидела внутри красивую подборку литографий, акварелей и старых карт. Края карт от ветхости истлели. Она не разбиралась так же хорошо в искусстве, как папа, но все же сумела оценить собранные здесь работы. В былые годы, когда она еще промышляла воровством, вероятно, польстилась бы на них.
Джесс аккуратно завязала папку и отложила ее в сторону. Затем, устроившись поудобнее в кресле Себастьяна, приступила к изучению его личного имущества. Казалось, от стола пахло океаном – словно капитан приносил сюда море вместе с картами и подзорной трубой.
Джесс зажгла на столе свечи в лампе под зеленым абажуром. И задула свою. В Уэст-Энде в это время ночи было очень тихо. Только дом слегка поскрипывал от ветра, как корабль в море. А если прислушаться, то, возможно, она услышит дыхание капитана. Ведь он сейчас находился совсем близко.
Джесс почему-то казалось, что капитан – из тех людей, которые спят нагишом. Она представила, как он лежит в своей постели и как грудь его чуть заметно поднимается и опускается – словно корабельная палуба во время качки.
Если бы капитан был судном, то скорее всего – катером, как те, которыми пользуются таможенники. Ладно скроенный, с горделивыми линиями. Ловкий и аккуратный. Неумолимый, как все таможенные суда. Грациозный в движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Они прекратят ходить, если не будешь их кормить, – пробурчал Себастьян.
– Дело не в еде. Они скорее приходят посмотреть, каким будет следующее… кулинарное бедствие. Я уговорила Джесс присутствовать, чтобы мелкая досада отвлекла ее от крупной. А ты можешь в этом не участвовать, если не хочешь. Хотя было бы спокойнее, если бы ты присмотрел за ней.
В доме соберутся богатые дилетанты и тщеславные матроны. Они съедят Джесс заживо. Или она их. В обоих случаях вечер обещал быть любопытным.
– Я приду.
– Вот и хорошо. Стэндиш собирается выставить в передней кратер Агамемнона. Из-за изображенного на нем оружия. Уиндем тоже будет. Он искренне пообещал не обсуждать Билль о реформе. Ах, у тебя усталый вид, Бастьян… Когда ты спал в последний раз?
Прошлую ночь он провел, обыскивая контору Джесс. А нынешний вечер – изучая копии ее бумаг.
– Я как раз собирался лечь.
– Несколько недель назад ты сказал, что нашел человека, виновного в том, что утонул «Нептун дансер». Сказал, что знаешь имя предателя. Ты имел в виду отца Джесс?
– Да.
– Я общалась с ним несколько раз три года назад. Стэндиш отправлял через него горшки одному немецкому коллекционеру. Твой Уитби произвел на меня благоприятное впечатление. Весьма проницательный человек. Откровенный и без претензий. И честный, как мне кажется. Трудно поверить, что он предатель.
Еще один человек говорил ему, что Уитби чист.
– Но есть доказательства, Юнис.
– Могу представить, что это за доказательства. Иди спать. Поговорим утром.
Тетя подтолкнула его к лестнице.
Свечу с собой Себастьян не взял, хотя наверху было темно, как в угольной шахте. Но в море ему приходилось ходить ночью и по более темным палубам.
Джесс находилась в мансарде. Совсем близко. Лежала под одеялом в одной из тех мягких прелестных ночных рубашек, которые он видел в ее комоде. Если постучать в ее дверь, она, возможно, пригласит его войти. Ведь свой разговор они так и не закончили.
Но их обоих интересовал не только разговор.
– Все к черту, – пробормотал Себастьян.
В темноте своей комнаты он разделся и лёг в постель. И он прекрасно чувствовал присутствие Джесс в доме – как если бы она находилась рядом с ним.
Ночной сторож за окном объявил два часа, и Джесс проснулась от его крика. В холоде дождливой ночи она находилась в центре спящего города, в своей постели, в мансарде.
В углу тусклым желтым светом горела крохотная лампада. Шторы были задернуты, чтобы отгородиться от Тьмы. По крыше, всего в нескольких футах над ней, мерно барабанил дождь. Этот звук создавал впечатление, что находишься на борту судна. Много ночей довелось ей провести в море, слушая, как дождь стучит по палубе над головой.
Кеджер спал у нее в ногах, причем выбрал то единственное место, где она постоянно его тревожила, когда ворочалась. Да, у этого хорька был очень странный нрав.
– Что ж, пора вставать и собираться, – пробормотала Джесс.
Она вытащила из-под кровати свой «рабочий набор» и погладила Кеджера. Не желая оказаться пойманной в доме со столь полезными инструментами, Джесс завернула их в шаль, а шаль повязала на плечи. Так никто ничего не заметит.
Держа в руке свечу, она стала осторожно спускаться по лестнице. Кеджер семенил сзади.
Тьма смыкалась за ее спиной, окружая со всех сторон за пределами светового пятна. Она многое знала о Тьме. Тьма была огромной. По ночам она выползала из подвалов и углов – густая, всесильная и огромная. И растекалась во все стороны до самого рассвета. Тьма охотилась на нее. Джесс чувствовала, как Тьма, не мигая, следила за каждым ее шагом. Стоило остановиться и затаить дыхание, как до нее доносился тихий шорох притаившейся в углах Тьмы.
Плохо, когда боишься темноты.
Джесс спустилась в коридор второго этажа. Теперь нужно было ступать совершенно бесшумно. Она знала – почему-то была уверена, – что Себастьян спит очень чутко.
Первая в коридоре была комната Клодии. Из нее слегка тянуло фиалковыми пастилками. Дальше находилась комната Квентина. От нее пахло мылом и лаком для кожи. А вот и комната капитана. А напротив – его кабинет.
Обнюхав дверь кабинета, Кеджер не проявил к ней ни малейшего интереса. Следовательно, в комнате никого не было. Джесс сунула в замок тонкий ключик. Механизм беззвучно провернулся.
Она проскользнула за дверь и прикрыла ее за собой. Загородив свечу рукой, подняла ее над головой. Кабинет капитана Кеннета временно находился в ее распоряжении. Причем кабинет очень напоминал самого капитана – и порядком, и аккуратностью. Более того: если быть до конца честной, он внушал страх.
Письменный стол стоял в самой середине комнаты. Карты находились на стойке в углу, а гроссбухи – в книжном шкафу у стены. Газеты были сложены стопкой и перевязаны бечевкой. Она у себя в кабинете делала то же самое. Собирала газеты и журналы, чтобы взять с собой на борт. По утрам, когда небо было чистым и ясным, а голубая вода простиралась до самого горизонта, она вытаскивала на палубу стул, закидывала ноги на канатную бухту и, попивая из кружки кофе, почитывала вчерашние новости.
Кеджер в поисках перьев бросился обследовать письменный стол. Джесс тоже туда направилась, чтобы ознакомиться с бумагами капитана.
Если Кеннет – Синк, она найдет здесь тому доказательства. В середине стола лежала большая папка. Джесс развязала тесемки и, открыв ее, увидела внутри красивую подборку литографий, акварелей и старых карт. Края карт от ветхости истлели. Она не разбиралась так же хорошо в искусстве, как папа, но все же сумела оценить собранные здесь работы. В былые годы, когда она еще промышляла воровством, вероятно, польстилась бы на них.
Джесс аккуратно завязала папку и отложила ее в сторону. Затем, устроившись поудобнее в кресле Себастьяна, приступила к изучению его личного имущества. Казалось, от стола пахло океаном – словно капитан приносил сюда море вместе с картами и подзорной трубой.
Джесс зажгла на столе свечи в лампе под зеленым абажуром. И задула свою. В Уэст-Энде в это время ночи было очень тихо. Только дом слегка поскрипывал от ветра, как корабль в море. А если прислушаться, то, возможно, она услышит дыхание капитана. Ведь он сейчас находился совсем близко.
Джесс почему-то казалось, что капитан – из тех людей, которые спят нагишом. Она представила, как он лежит в своей постели и как грудь его чуть заметно поднимается и опускается – словно корабельная палуба во время качки.
Если бы капитан был судном, то скорее всего – катером, как те, которыми пользуются таможенники. Ладно скроенный, с горделивыми линиями. Ловкий и аккуратный. Неумолимый, как все таможенные суда. Грациозный в движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75