Наличие рук позволяет работать, а отсутствие ноги (естественно
потерянной на фронте) - лучшая гарантия того, что агент, поступая на
оборонное предприятие, не будет подвергнут слишком тщательной проверке.
Штейнглиц высоко оценил это предложение Дитриха.
Лансдорф, выслушав обоих офицеров со скучающе-брезгливым выражением
лица, сказал:
- Нечто подобное проделывали компрачикосы.
Штейнглиц не знал, кто такие компрачикосы, и задумчиво моргал.
Дитрих воскликнул протестующе:
- Но военнопленные не дети!
- Тонкое наблюдение для контрразведчика, - иронически заметил
Лансдорф.
Он испытывал одновременно досаду и смутную грусть, только сейчас
почувствовав, что с возрастом постепенно утрачивается память и он начинает
забывать о многом из своей богатейшей и когда-то весьма изощренной
практики.
Еще в годы первой мировой войны, во время боев под Верденом, он
придумал летучие разведгруппы, которые спешно инструктировали отдельно
легко раненных немецких солдат, переодевали во французские мундиры и
утаскивали ночью на поле боя. Здесь этих диверсантов подбирали французские
санитары и на своих плечах приносили в крепость.
Во время войны в Испании один из коллег Лансдорфа, занимавший
должность советника при Франко, вспомнил об этом методе. Легко раненых
франкистов переодевали в комбинезоны республиканцев, и по ночам они весьма
успешно орудовали пистолетами и взрывчаткой на улицах Мадрида, а
выставляли напоказ свои толсто перебинтованные конечности и, живо ковыляя
по Рио-деГранде, вызывали восторженное поклонение горожан.
Но для Лансдорфа это было бы ниже его достоинства - кичиться своим
блистательным прошлым и напоминать о своих заслугах так, словно они были
недооценены. Поэтому, отдавая честь замыслу Дитриха, он снисходительно
согласился с ним.
- Ваше предложение в своей основе остроумно и психологически
неотразимо. Но... - Лансдорф сложил перед собой ладони и, разглядывая
тщательно отполированные, с синеватым отттенком ногти (не то уже сердце:с
возрастом оно бьется все медленнее и медленнее), холодно заявил: - но я
решительный противник, - помедлил, - экстравагантностей, подобных
насильственному оперированию.
Дитрих живо перебил:
- Никакого насилия. Объект попадает в госпиталь. Там ему внушают
необходимость хирургического вмешательства. При современных анестезирующих
средствах он даже не испытывает болевых ощущений. Проснется и...
Лансдорф поморщился.
Дитрих, заметив это, сказал поспешно:
- В конце концов, нашим хирургам разрешено проводить некоторые
медицинские эксперименты на лагерном материале. Я сам видел, посещая
спецблоки, как...
- Вы видели, а я не хочу знать об этом, - раздраженно перебил
Лансдорф.
- Но все это во имя высоких общечеловеческих целей, - напомнил
Дитрих. - Сейчас не средневековье, когда врачей приговаривали к сожжению
на костре только за то, что для проникновения в тайны человеческого
организма они вскрывали трупы.
-Именно не следует забывать, что сейчас не средневековье, а эпоха
цивилизации, которую мы несем человечеству. - Эту фразу Лансдорф произнес
почти механически, вспоминая о своей недавней поездке в Берлин.
Там он был на интимном обеде у колченогого Геббельса, этого
всемогущего ничтожества, запуганного скандальными припадками ревности
своейй супруги Магды, - она даже фюреру сплетничает о всех сластолюбивых
прихотях своего мужа и провозвестника новой германской культуры.
Так вот, после обеда Геббельс повел Лансдорфа в свою картинную
галерею, где были развешены полотна, похищенные из прославленных музеев
разных европейских стран.
Многие из этих картин Лансдорф помнил еще с тех пор, когда ездил по
Европе, выполняя различные специальные миссии, но, будучи просвещенным
человеком, находил время посетить пантеоны искусства.
Он поделился с Геббельсом своими воспоминаниями.
Тот сказал озабоченно:
- Вы правы. Существует обычай рассматривать эти изделия как
национальные ценности, своего рода собственность государства. Но я по
личной просьбе фюрера, Геринга, Гиммлера, Риббентропа и других высоких лиц
империи собрал небольшой консилиум из самых выдающихся юристов. И они
заверили меня, о чем я информировал заинтересованных лиц, что
международные законы предусматривают лишь двадцатилетней давности, после
которого лицо, совершившее любое деяние, уголовно не наказуется, а
владельцу ценностей не может быть предъявлен иск потерпевшей стороны.
- Стоило ли беспокоить юристов? - спросил Лансдорф.
- А почему бы и нет? - в свою очередь задал вопрос Геббельс. И лукаво
осведомился: - Вы заметили, дорогой друг, что в наших коллекциях
чувствуется печальное отсутствие предметов из национальных галерей
Лондона, Нью-Йорка и, что самое огорчительное, пока ничего нет из Москвы,
Ленинграда? Так вот, - сказал он многозначительно, - если стены моей
галереи не будут украшены кремлевскими иконами и картинами из
Ленинградского Эрмитажа, консультация юристов окажется отнюдь не лишней.
Как коллекционер, я проявляю дальновидность, извинительнуб для
коллекционера, и не только для коллекционера, не так ли?
Этот разговор с Геббельсом пришел сейчас на память Лансдорфу не
случайно.
И, делая из него столь же дальновидный вывод, Лансдорф сказал Дитриху
официальным тоном:
- Как ваш начальник, я запрешаю вам любые действия, которые могут
противоречить принципам гуманности. - Перевел взгляд на Штейнглица,
спросил:
- Надеюсь у вас хорошая память и вы при любых обстоятельствах сумеете
вспомнить это мое решительное указание? - - Задумался. Потом, глядя
насмешливо на вытянутые разочарованные лица офицеров, повторил: - Так вот,
я запрещаю всяческие насильственные действия.
И если кто-либо из курсантов, допустим, во время ознакомления с
новыми взрывчатыми веществами или из-за небрежного обращения с оружием
получит травматические повреждения, что часто бывает с солдатами во время
боевой полготовки, я, несомненно, наложу строжайшее взыскание на того
офицера, который будет проводить эти занятия. Но если потерпевший после
выздоровления окажется физически пригодным и выразит добрововльное желание
продолжить свою агентурную службу, - такой человек достоин всяческого
поощрения. - Добавил внушительным тоном: - А вообще ваше намерение
использовать инвалидов после ранения на фронте имеет гуманную цель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307