Скользкий снег не позволил остановиться резко, двое других продолжали движение. Коротышка среагировал быстрее и рухнул на землю. Трусость продлила ему жизнь еще на несколько минут. Последний из нападавших продолжал бежать, когда что-то твердое сильно ударила в горло. Все произошло мгновенно. Сначала нестерпимо захотелось кашлять, затем жуткая боль вырвала из груди сдавленный крик, похожий на мычание. Голову сдавил железный обруч, потом он лопнул, и пришла смерть.
Кожаная куртка хорошо скользила по мокрому снегу. Инерция услужливо докатила коротышку до места событий. Прямо под ноги Игната. Ботинок с рифленой подошвой лег на лицо, и губы наркомана вытянулись в трубочку.
— Чего надо-то было? — тихо спросили сверху.
— Дозу, — быстро ответили из-под ботинка.
Игнат давно научился точно определять, врут ему перед смертью или нет. На этот раз он не сомневался, но все же спросил.
— Файнберга знаешь?
— Нет, — голос снизу чуть дрожал.
Спец удовлетворенно кивнул. Он не спеша нагнулся, вынул из руки длинного нож и спокойно проговорил.
— Сегодня твой день, парень. Ломок больше не будет.
Длинное лезвие самодельного ножа по самую рукоятку медленно вошло в сердце.
* * *
Несколько минут спустя, из подъезда, подняв воротник и зябко поеживаясь, вышел профессор. Он шел, пожимая плечами, с выражением явного недоумения на лице.
— Виктор Робертович! Одну секундочку! — внезапно окликнул его незнакомый голос.
Файнберг обернулся.
— Я не ошибся, Вы — Виктор Робертович Файнберг?
Невысокого роста мужчина в широкополой шляпе быстрым шагом догонял его, демонстративно выставив вперед руки, как бы показывая, что в них ничего нет.
— Да, это я. А с кем, простите, имею честь?..
Мужчина подошел совсем близко. Даже слишком...
Что произошло потом, Файнберг сообразить не успел. Если бы не сильная боль в шее, он подумал бы, что упал в обморок. Так оно, собственно, и было. Любой потерял бы сознание, получив профессиональный удар по сонной артерии, на несколько секунд лишивший мозг кислорода.
Очнулся он между двумя мусорными контейнерами, лежа в зловонной грязи со связанными за спиной руками. Над ним стоял человек в широкополой шляпе.
— Ну, ты меня сильно удивил, профессор. Так близко подпустить к себе незнакомого человека... Даже я себе такого не позволяю, хоть и не война. Староват ты для этих игр, дружище.
— Вы меня, наверное, с кем-то спутали.
— Фу-у. Какая гадость. Это прямо из американского боевика. Ты долго отпираешься, в надежде на чью-то помощь. Она все не приходит. Я тебя пытаю, ты мне все выкладываешь, и тут тебя спасают, а меня убивают. Так?
— Так! — донеслось откуда-то сзади.
Тяжелая крышка мусорного бачка опустилась на голову расслабившегося от такой легкой победы Спеца. Он рухнул рядом с Файнбергом, окончательно испортив профессору пальто брызгами помоев.
— Ну, ты, Витя, даешь! — Виктория Борисовна, с крышкой в руках, разглядывала поле боя. — Столько всего интересного за один вечер! Вставай, чего лежишь? Простудишься, не дай Бог. — Она протянула руку. — Чего ты с этим ненормальным так долго сидел? Я тут чуть не околела. Как честный человек, ты мне должен поставить бутылку.
Женщина помогла профессору подняться и оторвать от запястий скотч. У Файнберга на глазах стояли слезы.
— Ну все, все. Я уже здесь. Давай-ка нашего друга немного поспрашиваем, если ты не против.
Однако попытки привести Игната в чувство ни к чему не привели. Несмотря на участие хирурга-профессора.
— Похоже, я перестаралась. Но у меня есть смягчающие обстоятельства — тебя было жалко.
— Спасибо, Витя, — профессор с благодарностью посмотрел на свою спасительницу.
— Не за что. Значит, так. Человеку плохо. Он еще кое-что должен нам рассказать, а потому оставить его у помойки мы, как честные люди, не можем. Что делать?
— Вызывать «скорую», — ответил Виктор Робертович и развел руками.
— На лету схватываешь. Настоящий профессор. Вон на углу будка. Телефон работает. Я проверяла. Иди с Богом, а я его покараулю.
До приезда «скорой» Спец успел дважды хлопнуть глазами и промычать что-то бессвязное. Крепкий организм медленно приходил в чувство. Часть скотча, снятого с рук Виктора Робертовича, теперь склеила губы Игната. Остальной кусок перекочевал на его запястья.
«Скорая» медленно въехала во двор и осветила фарами помойку. Щурясь от. яркого света, Виктор Робертович призывно замахал рукой. Убедившись в наличии лежащего на земле человека, водитель милосердно переключил свет с дальнего на ближний. Дверца картинно распахнулась, и возле мусорного бака приземлился... Димон.
Улыбающиеся лица старых знакомых, заклеенный рот и связанные руки лежащего на земле человека он расценил по-своему Отступив прямехонько в лужу, которую только что ловко перепрыгнул, фельдшер быстро полез обратно в кабину. Водитель, видимо, раньше рассмотревший, кто их вызвал, сидел, вцепившись в руль, и, шевеля усами, тихо повторял:
— Ма-ма, ма-ма.
— Прости, Семеныч, — Димон посмотрел на друга. — Это все из-за меня.
— Спокойно, сейчас мы от них оторвемся! — вдруг заорал водила и стал лихорадочно втыкать ригельный ключ от квартиры в замок зажигания.
— Стоять! — тихий голос прекратил всякие движения в кабине.
У дверцы фельдшера с вытянутой вперед рукой стояла Хана. Димон зажмурился. В одно мгновение в голове вместо детства, отрочества и юности промелькнули белая задница фельдшерицы Ирки, бутылка водки с кухни Ханы и пятьсот рублей, отданные Семенычу.
Гром выстрела все не раздавался, и алчный медработник медленно открыл глаза. Перед ними маячило зеленое лицо американского президента Франклина. Мысли приобрели другое направление. Ирка, водка и сотня долларов теперь из разряда предсмертных воспоминаний перешли в понятие простого человеческого счастья.
— Снова туда?
— Именно, — из-под руки Виктории Борисовны высунулся вонючий, весь в помоях, профессор.
— Семеныч? — Димон с мольбой посмотрел на соратника. — Пополам?
— Идет, — буркнул куда-то в усы водила. — Но грузить будете сами, — он виновато посмотрел на женщину с валютой в руках и добавил:
— Мне нельзя — спина болит.
Через десять минут машина с красным крестом на боку под вой сирены выползла со двора и взяла курс на «Панацею». Ехали молча, под бряканье инструментов и плохо закрепленной каталки. Виктория Борисовна с интересом всматривалась в лицо очередного «пациента».
— Уж очень резкий парень попался. Может, его зафиксировать? — она взглянула на Файнберга.
Профессор раздвинул пальцами веки пациента и взглянул на зрачки.
— Поверьте, коллега, этого человека можно не привязывать минимум неделю. Над ним явно поработал профессионал,
— Ну-ну, — задумчиво промычала Хана и нервно крикнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90