», — казалось довольно странным.
— Витя, можно тебя на минуту? — окликнул его знакомый голос. — Мне надо заглянуть в регистратуру, уточнить кое-что. Подождешь?
Но профессор взмахнул руками и с жаром заговорил:
— Витя, я хирург, врач, как-никак! Здесь я на своей территории.
— Опять — дежа вю. — Виктория Борисовна закатила глаза. — Что сегодня такое? Ты уже как-то был на своей территории. Я помню, что из этого получилось.
— Ты не поняла. Мне достаточно поговорить с заведующим, и вся информация у нас в кармане, — он с мольбой посмотрел на руководителя операции.
Хана согласилась на удивление быстро.
— Иди добудь языка. Только не оставляй свидетелей! — Профессор с ужасом уставился на собеседницу
— Шучу, шучу. — Дверь регистратуры щелкнула замками. — Встречаемся на выходе через двадцать минут.
Как опытные шпионы они сверили часы. Виктория Борисовна посмотрела вслед напарнику.
По загаженному помещению, широко расправив плечи и гордо подняв голову, уверенной походкой шел ПРОФЕССОР!
Старпером и не пахло.
Хана удовлетворенно кивнула и скрылась за дверью регистратуры...
* * *
С момента посещения травмпункта Потрошиловым ничего не изменилось. По кабинету заведующего гулял ветер. Услышав стук в дверь, Андрей Васильевич Пряный неохотно убрал в стол «Собачье сердце».
— Прошу, прошу
Файнберг уверенно зашел в кабинет, с удивлением отмечая наличие плохой мебели, отсутствие каких бы то ни было признаков ремонта и жуткий холод.
— Профессор Файнберг, Виктор Робертович. — Он подал руку для приветствия. В другой протянул визитку с золотым тиснением.
Заведующий внимательно изучил бумажку, затем взглянул на посетителя и несколько виновато, но с достоинством произнес:
— Вам бы, профессор, лучше полечиться где-нибудь в другом месте. Наше искусство рассчитано, так сказать, на массового читателя.
— Ценю вашу откровенность, коллега, но врачебную помощь я еще в силах оказать себе сам, — Файнберг присел на край стула.
Из груди Пряного непроизвольно вырвался вздох облегчения.
— В таком случае, чем могу?..
Тем временем Виктория Борисовна закрыла за собой дверь регистратуры, повернула ключ на два оборота и пристально посмотрела в глаза медсестре.
— Помнишь меня?
— Нет, — проскулила женщина-регистратор.
— Давай знакомиться. Ханина Виктория Борисовна, — она протянула руку.
Услышав знакомое имя, сестра округлила глаза.
— Никифорова Анна Олеговна, — обреченно отозвались в ответ. Тонкая кисть легла в холеную длань Ханы.
— Ч-ч-ч-ч, — послышался неизвестно откуда шепоток.
Дамские пальцы все сильнее сжимали окольцованную руку. Золотые украшения постепенно впивались в кожу. Будто подчиняясь гипнотизирующим звукам, Никифорова тихонько завыла, стараясь не привлекать внимания. Боль усиливалась.
— Когда обо мне спрашивали? — с трудом преодолевая отвращение от резкого запаха, Виктория Борисовна приблизила лицо вплотную.
Боль становилась нестерпимой, но кричать все равно было страшно. Легкое изменение положения кисти заставило медсестру неуклюже усесться на стул.
— Два дня назад, — послышалось сквозь вой. — Двое... в кашемировых пальто из «Пактора»... каждое — по две триста зелеными-и-и...
— Молодец! — Виктория Борисовна несколько ослабила хватку.
На лице Анны Олеговны отразилось почти рабская благодарность.
— Сколько взяла?
— Пятьдесят долларов.
— Нормально, хотя можно было и поторговаться. Так кто работал в тот день, когда я приходила? Полистай-ка свои бумажки, — Хана совсем отпустила руку, и Никифорова полезла за журналами.
— Доктор Рыжов Игорь Николаевич и сестра.
— Они сегодня здесь?
— Рыжова нету точно. А медсестра здесь.
— Иди позови ее. Ты баба умная, лишнего не сделаешь, правда? — Виктория Борисовна посмотрела так, что собеседнице сразу захотелось в туалет.
— Давай, иди, пописай, и сестру вашу — ко мне. Я пока зарегистрирую кого-нибудь вместо тебя.
Через пять минут Анна Олеговна постучалась в свой кабинет. Страшная посетительница была на месте, наглядно подтверждая, что это был не кошмар. Никифорова подтолкнула девушку, с удовольствием бросив в след:
— Это к тебе.
По всему было видно, что коллеги недолюбливали друг друга.
— Не буду вам мешать, — быстро выпалила регистраторша и прикрыла дверь.
Медсестра стояла в дверях и с интересом разглядывала посетительницу. Девушка была молода, красива и неглупа.
— Я вас где-то уже видела, — утвердительно произнесла она.
— С негром, две недели назад, — Хана внимательно посмотрела на выражение приятного лица, но не обнаружила ничего подозрительного.
— Точно, точно! — девушка обрадованно всплеснула руками. — Ну, как он? Хороший парень, только терпит плохо. Знаете, я почему-то вспоминаю его иногда. И потом, его Рыжов лечил... Я старалась сделать гипс полегче, но у нас... сами знаете.
Виктория Борисовна посадила девушку напротив и внимательно посмотрела в глаза.
— Не знаешь, мой парень ничего здесь не оставил?
— Он что-то потерял?...
Через десять минут Виктория Борисовна вышла из регистратуры, резко открыв дверь. Никифорова вкатилась в помещение, чуть не сбив высокую стопку с документами.
— Если девочка мне на тебя пожалуется, я сделаю так, что у тебя во рту вырастут волосы. И мне придется выдирать их по одному. Помни. Я за тобой наблюдаю. — Она вышла, но через секунду вернулась и добавила:
— Старость надо уважать.
Файнберг замерз еще в кабинете заведующего. Он уже десять минут стоял, как договаривались, на улице, переминаясь с ноги на ногу. Когда Виктория Борисовна появилась, он был почти счастлив. Виктор Робертович добыл адрес врача, принимавшего Манангу, и теперь чрезвычайно гордился собой. Вскинув голову, он сообщил об этом подруге и замер в ожиданий проявлений восхищения его оперативными навыками.
— Молодец, — суховато, по его мнению, похвалила Хана и продолжила:
— Медсестра фетиш не брала. Остается доктор, но он помешался на чародействе, и болезнь, судя по всему, прогрессирует.
«Лохи» нашли меня через местную регистраторшу за пятьдесят баксов. Так дешево меня еще не продавали! Видимо, возраст... — она жестом прервала не успевший начаться поток комплиментов.
Файнберг и не предполагал, что в регистратуре можно узнать так много интересного.
— На сегодня, пожалуй, все. Поехали по домам. Мне нужна ванна. Я опять руки испачкала.
Файнберг поднял брови.
— Все нормально. Все живы, — хохотнула Хана. — Поехали, Витя, домой.
Глава 16
«ЯВИСЬ ЧЕЛОВЕЦЕ ТВОРЯХИ МЯ ПРЕПОН!»
Очередную неудачу Альберт Степанович Потрошилов воспринял со стоическим недоумением. Неуловимый наркотик отсутствовал во всех шестнадцати пробах из травмпункта. Телеведущая на экране его мечты, вместо сообщения о героическом сотруднике, презрительно улыбнулась и зачитала по бумажке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Витя, можно тебя на минуту? — окликнул его знакомый голос. — Мне надо заглянуть в регистратуру, уточнить кое-что. Подождешь?
Но профессор взмахнул руками и с жаром заговорил:
— Витя, я хирург, врач, как-никак! Здесь я на своей территории.
— Опять — дежа вю. — Виктория Борисовна закатила глаза. — Что сегодня такое? Ты уже как-то был на своей территории. Я помню, что из этого получилось.
— Ты не поняла. Мне достаточно поговорить с заведующим, и вся информация у нас в кармане, — он с мольбой посмотрел на руководителя операции.
Хана согласилась на удивление быстро.
— Иди добудь языка. Только не оставляй свидетелей! — Профессор с ужасом уставился на собеседницу
— Шучу, шучу. — Дверь регистратуры щелкнула замками. — Встречаемся на выходе через двадцать минут.
Как опытные шпионы они сверили часы. Виктория Борисовна посмотрела вслед напарнику.
По загаженному помещению, широко расправив плечи и гордо подняв голову, уверенной походкой шел ПРОФЕССОР!
Старпером и не пахло.
Хана удовлетворенно кивнула и скрылась за дверью регистратуры...
* * *
С момента посещения травмпункта Потрошиловым ничего не изменилось. По кабинету заведующего гулял ветер. Услышав стук в дверь, Андрей Васильевич Пряный неохотно убрал в стол «Собачье сердце».
— Прошу, прошу
Файнберг уверенно зашел в кабинет, с удивлением отмечая наличие плохой мебели, отсутствие каких бы то ни было признаков ремонта и жуткий холод.
— Профессор Файнберг, Виктор Робертович. — Он подал руку для приветствия. В другой протянул визитку с золотым тиснением.
Заведующий внимательно изучил бумажку, затем взглянул на посетителя и несколько виновато, но с достоинством произнес:
— Вам бы, профессор, лучше полечиться где-нибудь в другом месте. Наше искусство рассчитано, так сказать, на массового читателя.
— Ценю вашу откровенность, коллега, но врачебную помощь я еще в силах оказать себе сам, — Файнберг присел на край стула.
Из груди Пряного непроизвольно вырвался вздох облегчения.
— В таком случае, чем могу?..
Тем временем Виктория Борисовна закрыла за собой дверь регистратуры, повернула ключ на два оборота и пристально посмотрела в глаза медсестре.
— Помнишь меня?
— Нет, — проскулила женщина-регистратор.
— Давай знакомиться. Ханина Виктория Борисовна, — она протянула руку.
Услышав знакомое имя, сестра округлила глаза.
— Никифорова Анна Олеговна, — обреченно отозвались в ответ. Тонкая кисть легла в холеную длань Ханы.
— Ч-ч-ч-ч, — послышался неизвестно откуда шепоток.
Дамские пальцы все сильнее сжимали окольцованную руку. Золотые украшения постепенно впивались в кожу. Будто подчиняясь гипнотизирующим звукам, Никифорова тихонько завыла, стараясь не привлекать внимания. Боль усиливалась.
— Когда обо мне спрашивали? — с трудом преодолевая отвращение от резкого запаха, Виктория Борисовна приблизила лицо вплотную.
Боль становилась нестерпимой, но кричать все равно было страшно. Легкое изменение положения кисти заставило медсестру неуклюже усесться на стул.
— Два дня назад, — послышалось сквозь вой. — Двое... в кашемировых пальто из «Пактора»... каждое — по две триста зелеными-и-и...
— Молодец! — Виктория Борисовна несколько ослабила хватку.
На лице Анны Олеговны отразилось почти рабская благодарность.
— Сколько взяла?
— Пятьдесят долларов.
— Нормально, хотя можно было и поторговаться. Так кто работал в тот день, когда я приходила? Полистай-ка свои бумажки, — Хана совсем отпустила руку, и Никифорова полезла за журналами.
— Доктор Рыжов Игорь Николаевич и сестра.
— Они сегодня здесь?
— Рыжова нету точно. А медсестра здесь.
— Иди позови ее. Ты баба умная, лишнего не сделаешь, правда? — Виктория Борисовна посмотрела так, что собеседнице сразу захотелось в туалет.
— Давай, иди, пописай, и сестру вашу — ко мне. Я пока зарегистрирую кого-нибудь вместо тебя.
Через пять минут Анна Олеговна постучалась в свой кабинет. Страшная посетительница была на месте, наглядно подтверждая, что это был не кошмар. Никифорова подтолкнула девушку, с удовольствием бросив в след:
— Это к тебе.
По всему было видно, что коллеги недолюбливали друг друга.
— Не буду вам мешать, — быстро выпалила регистраторша и прикрыла дверь.
Медсестра стояла в дверях и с интересом разглядывала посетительницу. Девушка была молода, красива и неглупа.
— Я вас где-то уже видела, — утвердительно произнесла она.
— С негром, две недели назад, — Хана внимательно посмотрела на выражение приятного лица, но не обнаружила ничего подозрительного.
— Точно, точно! — девушка обрадованно всплеснула руками. — Ну, как он? Хороший парень, только терпит плохо. Знаете, я почему-то вспоминаю его иногда. И потом, его Рыжов лечил... Я старалась сделать гипс полегче, но у нас... сами знаете.
Виктория Борисовна посадила девушку напротив и внимательно посмотрела в глаза.
— Не знаешь, мой парень ничего здесь не оставил?
— Он что-то потерял?...
Через десять минут Виктория Борисовна вышла из регистратуры, резко открыв дверь. Никифорова вкатилась в помещение, чуть не сбив высокую стопку с документами.
— Если девочка мне на тебя пожалуется, я сделаю так, что у тебя во рту вырастут волосы. И мне придется выдирать их по одному. Помни. Я за тобой наблюдаю. — Она вышла, но через секунду вернулась и добавила:
— Старость надо уважать.
Файнберг замерз еще в кабинете заведующего. Он уже десять минут стоял, как договаривались, на улице, переминаясь с ноги на ногу. Когда Виктория Борисовна появилась, он был почти счастлив. Виктор Робертович добыл адрес врача, принимавшего Манангу, и теперь чрезвычайно гордился собой. Вскинув голову, он сообщил об этом подруге и замер в ожиданий проявлений восхищения его оперативными навыками.
— Молодец, — суховато, по его мнению, похвалила Хана и продолжила:
— Медсестра фетиш не брала. Остается доктор, но он помешался на чародействе, и болезнь, судя по всему, прогрессирует.
«Лохи» нашли меня через местную регистраторшу за пятьдесят баксов. Так дешево меня еще не продавали! Видимо, возраст... — она жестом прервала не успевший начаться поток комплиментов.
Файнберг и не предполагал, что в регистратуре можно узнать так много интересного.
— На сегодня, пожалуй, все. Поехали по домам. Мне нужна ванна. Я опять руки испачкала.
Файнберг поднял брови.
— Все нормально. Все живы, — хохотнула Хана. — Поехали, Витя, домой.
Глава 16
«ЯВИСЬ ЧЕЛОВЕЦЕ ТВОРЯХИ МЯ ПРЕПОН!»
Очередную неудачу Альберт Степанович Потрошилов воспринял со стоическим недоумением. Неуловимый наркотик отсутствовал во всех шестнадцати пробах из травмпункта. Телеведущая на экране его мечты, вместо сообщения о героическом сотруднике, презрительно улыбнулась и зачитала по бумажке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90