Никогда у меня не было столько связей, как с тех пор, как я вышла замуж.
— А он не боится, что ласки ваших подруг отвратят вас от него?
— Глупости! Любовь женщин совсем не то, что любовь мужчины. Одно другого не заменяет. Нужно, чтобы было и то, и это. Быть только лесбиянкой — значит слишком от многого отказаться.
Такая категоричность неожиданно насторожила Марио:
— Предполагаю, что ваш муж тоже пользуется прелестями ваших любовниц… Эммануэль шаловливо улыбнулась…
— Особенно тех, которые мечтают об этом, — откликнулась она.
— А вы не ревнуете?
— Это было бы смешно.
— Вы правы, — сказал Марио. — Радость надо делить с близкими.
Он прикрыл веки, словно вызывая заманчивые образы. И Эммануэль тоже постаралась представить себе обнаженные тела своих подруг, такие голые, такие горячие наощупь, такие красивые! И новый вопрос Марио донесся до нее из прекрасного далека:
— А он?
— Он? — Эммануэль широко раскрыла глаза.
— Ну да, ваш муж. Он много мужчин для вас добывает?
— Что вы, — протянула удивленная до глубины души Эммануэль. — Конечно, нет!
— В таком случае, — холодно заключил Марио, — я не могу понять, в чем же для вас обоих заключается преимущество супружеской жизни.
Он отхлебнул шампанского, смакуя его, и снова спросил, на этот раз насмешливым, пренебрежительным тоном:
— Вы что, запрещаете ему любить других? Эммануэль поспешила ответить отрицательно. В глубине души она не была уверена, что этот ответ ее украшает.
— А вы говорили ему, что он может это делать?
— Не совсем так, конечно, — прерывающимся голосом выдавила из себя Эммануэль. — Но он никогда не спрашивал, делаю ли я это. Я совершенно свободна.
Марио с сожалением покачал головой.
— Вот за это вы должны его упрекнуть. Это не та свобода, которой требует эротизм.
Прежде чем Эммануэль смогла возразить, последовал новый вопрос.
— Когда вы написали мужу из Парижа, вы сообщали ему хронику своих побед?
Эммануэль была буквально сражена сознанием собственной банальности и попыталась все же избежать прямого ответа.
— Я говорила ему о своих возлюбленных. Жест Марио означал: это все же лучше, чем ничего. Снова наступило молчание. Эммануэль взглянула на Квентина. Тот улыбался с замечательным постоянством. Она спрашивала себя, понимает ли он что-нибудь в этом разговоре или улыбка его — улыбка вежливости, желание показать, что ему не так уж смертельно скучно.
— Только, ради Бога, не примите Жана за ревнивца, — возбужденно заговорила Эммануэль, спеша рассеять дурное впечатление, какое, казалось, произвела на Марио ее уклончивость. — Он не более ревнив, чем я сама. Ведь это он научил меня показывать ноги. Он любит, когда я надеваю узкие платья, чтобы при выходе из машины юбка задиралась как можно выше. И вы можете мне поверить, что даже на самых чопорных приемах я веду себя совсем без стеснения.
Она нервно рассмеялась.
— Не правда ли, это хорошее доказательство, что мы с ним предрасположены к эротизму?
— Да.
— И потом, он распоряжается моим декольте. Много вы знаете мужей, которые так любят показывать всему свету грудь своей жены?
— А вы сами любите показывать свою грудь?
— Да, — сказала Эммануэль. — Но особенно с тех пор, как Жан стал мне приказывать это. До знакомства с ним мне нравилось, когда ко мне прикасались. То есть, я хотела сказать, — поправилась она, — когда женщины ко мне прикасались, мне было все равно, видят мою грудь или нет. Я не испытывала никакого удовольствия от этого. А теперь мне это нравится.
И она отважно добавила:
— Я не родилась эксгибиционисткой. Я ею стала. И это он сделал меня такой. И еще добавила:
— Вот видите!
— А вы не спрашивали себя, — поинтересовался Марио, — почему вашему мужу нравится выставлять вас напоказ, на публичный осмотр? Если только для того, чтобы вы эпатировали публику, это не очень похвально. А если попросту, чтобы похвастаться вашей красотой и подразнить ближнего, — это ничуть не лучше.
Эммануэль не могла допустить, чтобы ее мужа осуждали.
— О нет! Это совсем на него не похоже. Если мой муж показывает мое тело, это как раз для блага ближних-..
— Тогда это как раз то, о чем я говорил, — обрадовался Марио и закончил чуть насмешливым, не допускающим возражения тоном. — Если ваш муж делает это для того, чтобы вызвать у других эрекцию, значит, он хочет, чтобы они с вами занимались любовью.
Такое умозаключение никак не могло прийти в голову Эммануэль, но она не нашла ничего, что могло бы его опровергнуть.
— Но зачем же, — простодушно спросила она, — Жану хотеть, чтобы я ему изменяла? Что за радость для мужчины в том, что другие пользуются его женой?
— Смотрите-ка, моя милая, — строго сказал Марио, — куда вас занесло. Говорили мы, говорили, а вам все непонятно, что мужчина эволюционировавший может хотеть в силу своей утонченности, чтобы его жену соблазнил другой мужчина. Древний мудрец понимал больше вас, когда сказал: «Красота жены радует мужа». Будьте логичны: если муж ваш радуется вашим любовным связям с женщинами, почему он должен иначе относиться к мужчинам? Или действительно разница между гетеросексуальной и гомосексуальной любовью кажется вам такой уж огромной? Я-то абсолютно уверен, что есть только одна любовь и нет никакой разницы, с кем ты ею занимаешься, — с мужчиной ли, с женщиной, с мужем, любовником, братом, сестрой, ребенком…
— Но Жан всегда знал, что я люблю женщин, даже до того, как лишил меня невинности; я сказала ему об этом в первый день нашего знакомства.
И поспешно добавила:
— Ну, разумеется, если бы у меня был брат, я бы занималась с ним любовью, но я была одна у родителей.
— И тогда?..
— И тогда… Я хочу сказать, что, лаская женщину, я не изменяю мужу. Марио позабавило это утверждение, и он быстро спросил:
— А ваш муж любит мужчин?
— Нет! — Эммануэль не могла даже на мгновенье предположить, что ее Жан окажется гомиком. Марио, казалось, угадал ее чувства.
— Вы несправедливы, — сказал он кротко.
— Но это не одно и то же!
Марио улыбнулся так, что ее уверенность поколебалась тут же.
— Предпочли бы, чтобы он спал с женщинами?
— Я не знаю, — выдавила из себя Эммануэль прерывающимся голосом. — Подозреваю, что.., да.
— Тогда, — торжествовал Марио, — почему не ждать от него такого же отношения к вашим связям с мужчинами?
«В самом деле», — подумала она.
— Другой пример, — продолжал Марио, не дожидаясь ответа. — Вы обнажаете вашу грудь и ноги просто по привычке к игре или это всерьез возбуждает вас?
— Конечно, это меня возбуждает…
— А ваше возбуждение усиливается, если рядом с вами муж? Она задумалась.
— Думаю, что да.
— И вот, когда вы пристойно сидите рядом с мужем, а другой мужчина запускает в это время вам под юбку свой взгляд, не мечтаете ли вы, чтобы следом туда устремились и руки его, не говоря уже обо всем остальном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— А он не боится, что ласки ваших подруг отвратят вас от него?
— Глупости! Любовь женщин совсем не то, что любовь мужчины. Одно другого не заменяет. Нужно, чтобы было и то, и это. Быть только лесбиянкой — значит слишком от многого отказаться.
Такая категоричность неожиданно насторожила Марио:
— Предполагаю, что ваш муж тоже пользуется прелестями ваших любовниц… Эммануэль шаловливо улыбнулась…
— Особенно тех, которые мечтают об этом, — откликнулась она.
— А вы не ревнуете?
— Это было бы смешно.
— Вы правы, — сказал Марио. — Радость надо делить с близкими.
Он прикрыл веки, словно вызывая заманчивые образы. И Эммануэль тоже постаралась представить себе обнаженные тела своих подруг, такие голые, такие горячие наощупь, такие красивые! И новый вопрос Марио донесся до нее из прекрасного далека:
— А он?
— Он? — Эммануэль широко раскрыла глаза.
— Ну да, ваш муж. Он много мужчин для вас добывает?
— Что вы, — протянула удивленная до глубины души Эммануэль. — Конечно, нет!
— В таком случае, — холодно заключил Марио, — я не могу понять, в чем же для вас обоих заключается преимущество супружеской жизни.
Он отхлебнул шампанского, смакуя его, и снова спросил, на этот раз насмешливым, пренебрежительным тоном:
— Вы что, запрещаете ему любить других? Эммануэль поспешила ответить отрицательно. В глубине души она не была уверена, что этот ответ ее украшает.
— А вы говорили ему, что он может это делать?
— Не совсем так, конечно, — прерывающимся голосом выдавила из себя Эммануэль. — Но он никогда не спрашивал, делаю ли я это. Я совершенно свободна.
Марио с сожалением покачал головой.
— Вот за это вы должны его упрекнуть. Это не та свобода, которой требует эротизм.
Прежде чем Эммануэль смогла возразить, последовал новый вопрос.
— Когда вы написали мужу из Парижа, вы сообщали ему хронику своих побед?
Эммануэль была буквально сражена сознанием собственной банальности и попыталась все же избежать прямого ответа.
— Я говорила ему о своих возлюбленных. Жест Марио означал: это все же лучше, чем ничего. Снова наступило молчание. Эммануэль взглянула на Квентина. Тот улыбался с замечательным постоянством. Она спрашивала себя, понимает ли он что-нибудь в этом разговоре или улыбка его — улыбка вежливости, желание показать, что ему не так уж смертельно скучно.
— Только, ради Бога, не примите Жана за ревнивца, — возбужденно заговорила Эммануэль, спеша рассеять дурное впечатление, какое, казалось, произвела на Марио ее уклончивость. — Он не более ревнив, чем я сама. Ведь это он научил меня показывать ноги. Он любит, когда я надеваю узкие платья, чтобы при выходе из машины юбка задиралась как можно выше. И вы можете мне поверить, что даже на самых чопорных приемах я веду себя совсем без стеснения.
Она нервно рассмеялась.
— Не правда ли, это хорошее доказательство, что мы с ним предрасположены к эротизму?
— Да.
— И потом, он распоряжается моим декольте. Много вы знаете мужей, которые так любят показывать всему свету грудь своей жены?
— А вы сами любите показывать свою грудь?
— Да, — сказала Эммануэль. — Но особенно с тех пор, как Жан стал мне приказывать это. До знакомства с ним мне нравилось, когда ко мне прикасались. То есть, я хотела сказать, — поправилась она, — когда женщины ко мне прикасались, мне было все равно, видят мою грудь или нет. Я не испытывала никакого удовольствия от этого. А теперь мне это нравится.
И она отважно добавила:
— Я не родилась эксгибиционисткой. Я ею стала. И это он сделал меня такой. И еще добавила:
— Вот видите!
— А вы не спрашивали себя, — поинтересовался Марио, — почему вашему мужу нравится выставлять вас напоказ, на публичный осмотр? Если только для того, чтобы вы эпатировали публику, это не очень похвально. А если попросту, чтобы похвастаться вашей красотой и подразнить ближнего, — это ничуть не лучше.
Эммануэль не могла допустить, чтобы ее мужа осуждали.
— О нет! Это совсем на него не похоже. Если мой муж показывает мое тело, это как раз для блага ближних-..
— Тогда это как раз то, о чем я говорил, — обрадовался Марио и закончил чуть насмешливым, не допускающим возражения тоном. — Если ваш муж делает это для того, чтобы вызвать у других эрекцию, значит, он хочет, чтобы они с вами занимались любовью.
Такое умозаключение никак не могло прийти в голову Эммануэль, но она не нашла ничего, что могло бы его опровергнуть.
— Но зачем же, — простодушно спросила она, — Жану хотеть, чтобы я ему изменяла? Что за радость для мужчины в том, что другие пользуются его женой?
— Смотрите-ка, моя милая, — строго сказал Марио, — куда вас занесло. Говорили мы, говорили, а вам все непонятно, что мужчина эволюционировавший может хотеть в силу своей утонченности, чтобы его жену соблазнил другой мужчина. Древний мудрец понимал больше вас, когда сказал: «Красота жены радует мужа». Будьте логичны: если муж ваш радуется вашим любовным связям с женщинами, почему он должен иначе относиться к мужчинам? Или действительно разница между гетеросексуальной и гомосексуальной любовью кажется вам такой уж огромной? Я-то абсолютно уверен, что есть только одна любовь и нет никакой разницы, с кем ты ею занимаешься, — с мужчиной ли, с женщиной, с мужем, любовником, братом, сестрой, ребенком…
— Но Жан всегда знал, что я люблю женщин, даже до того, как лишил меня невинности; я сказала ему об этом в первый день нашего знакомства.
И поспешно добавила:
— Ну, разумеется, если бы у меня был брат, я бы занималась с ним любовью, но я была одна у родителей.
— И тогда?..
— И тогда… Я хочу сказать, что, лаская женщину, я не изменяю мужу. Марио позабавило это утверждение, и он быстро спросил:
— А ваш муж любит мужчин?
— Нет! — Эммануэль не могла даже на мгновенье предположить, что ее Жан окажется гомиком. Марио, казалось, угадал ее чувства.
— Вы несправедливы, — сказал он кротко.
— Но это не одно и то же!
Марио улыбнулся так, что ее уверенность поколебалась тут же.
— Предпочли бы, чтобы он спал с женщинами?
— Я не знаю, — выдавила из себя Эммануэль прерывающимся голосом. — Подозреваю, что.., да.
— Тогда, — торжествовал Марио, — почему не ждать от него такого же отношения к вашим связям с мужчинами?
«В самом деле», — подумала она.
— Другой пример, — продолжал Марио, не дожидаясь ответа. — Вы обнажаете вашу грудь и ноги просто по привычке к игре или это всерьез возбуждает вас?
— Конечно, это меня возбуждает…
— А ваше возбуждение усиливается, если рядом с вами муж? Она задумалась.
— Думаю, что да.
— И вот, когда вы пристойно сидите рядом с мужем, а другой мужчина запускает в это время вам под юбку свой взгляд, не мечтаете ли вы, чтобы следом туда устремились и руки его, не говоря уже обо всем остальном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89