«Невозможно, дорогой, ведь нас только двое»…
— И он будет доволен таким положением, — ответил Марио вполне серьезно. — Но, как я вам уже говорил, если третий не может быть воочию, то дело вашего мозга создать его.
Это понравилось Эммануэль. В самом деле, подумала она, до сих пор самым большим из известных ей наслаждений было воображаемое перенесение в объятия другого, выбранного ею по своему желанию в тот миг, когда Жан пронизывает ее. Вот первое эротическое открытие, которое она совершила сама, еще до знакомства с Марио, и которое с начала ее любви к Жану покорялось пять или шесть раз. Теперь, решила она, я буду испытывать это каждую ночь. Прекрасно! Отныне она будет стремиться в объятия мужа не только из любви к нему, не только ради плотского желания, но и для того, чтобы появился любой выбранный ею мужчина, и она без всякого стыда и стеснения будет испытывать его самые интимные ласки и так же нежно и бесстыдно ласкать его. Она поклялась себе, что каждый раз будет теперь вызывать «третьего», чтобы соблюдать закон асимметрии или «нечетности». Она была так взволнована, представив себе все это изысканное угощение, что ей захотелось немедленно оказаться в постели с Жаном, чтобы заняться любовью с «третьим». С кем же? — спросила она себя. Очевидно, не с Марио, это было бы смешно. Значит, с Квентином.
— Надо стараться, чтобы по ошибке я не вызвала в супружескую постель двух фантомов сразу, — ехидно произнесла она. — Тогда компания сделается четной, и — бац! — все рухнет.
Марио улыбнулся:
— Нет, так это все-таки будет асимметрично. Я никогда не буду учить вас любви вчетвером, если вы образуете две пары, в одной постели. Нет ничего более плоского, более кухонного. Но вы ошибаетесь, если решите, что число четыре находится под запретом. Оно открывает большие возможности для разбивки четырехугольника, например, на три и один. То же самое и с восьмеркой, только, разумеется, не с четырьмя парами. Шестеро мужчин и две женщины — комбинация наиболее элегантная, которая для начала доставляет каждой даме трех рыцарей, а заканчивается сочленением обеих образовавшихся групп.
Эммануэль попробовала мысленно представить себе эту картину…
— Впрочем, я согласен, — сказал Марио, добродушно усмехаясь, — что в простоте тоже есть своя прелесть и что самой сладкой манерой любви для женщины всегда остается, как вы справедливо изволили только что заметить, — отдаваться одновременно двум мужчинам (Эммануэль нахмурила брови, пытаясь вспомнить, когда же она высказала такую мысль). Немногое превосходит эту комбинацию законченностью и гармоничностью, и понятно, почему ее так любят все женщины с хорошим вкусом. Между любовью с одним мужчиной и любовью с двумя — такая же разница, как между рисовым самогоном и высокой маркой шампанского.
И он с поклоном подал Эммануэль бокал. Она сделала глубокий глоток. Марио внимательно наблюдал за нею.
— В объятиях только одного мужчины женщина выглядит как бы наполовину брошенной. И уж коль верно, что необходимый ответ на требования вашего разума есть кортеж любовников, проносящийся в вашем мозгу, надо, чтобы и тело оставалось в небрежении. И поскольку один мужчина не может быть для вас всем, обладать вами одновременно и там, и тут, — надо, чтобы к нему на помощь пришел второй. И лишь когда эти скрипки зазвучат в унисон, только тогда вы услышите подлинный гимн женщине и ее красоте.
И он необычайно вежливо осведомился:
— Вам нравится?
Эммануэль опустила глаза, закашлялась. Он продолжал без всякой жалости:
— Я имею в виду обладание двумя мужчинами одновременно. Не только в мечтах.
— Не знаю, — не нашла Эммануэль другого ответа.
— Как это так? — совершенно искренне удивился Марио.
— Я никогда этого не делала…
— Правда? А почему? Она пожала плечами.
— Вы возражаете против такого способа? — тон его стал необычайно едким.
Эммануэль была в замешательстве: что ответить на это? Марио не приходил ей на помощь. Молчание становилось тягостным, когда вдруг последовал неожиданный вопрос:
— Зачем вы вышли замуж? г И снова она не знала, что ответить. Ей казалось, что ее схватили за плечи и закрутили вокруг себя, как при игре в жмурки. С завязанными глазами, с беспомощно растопыренными руками, она не может решиться на один-единственный шаг — таким враждебным кажется ей невидимое пространство. Ей не хотелось признаваться Марио, что замуж она вышла из-за любви к Жану или из любви заниматься с ним любовью. К счастью, ей в голову пришла мысль, которая должна была помочь ей остаться на высоте положения.
— Я лесбиянка, — выпалила она. Марио пристально посмотрел на нее.
— Очень хорошо, — одобрил он, но тут же с подозрением в голосе спросил:
— Вы постоянно были лесбиянкой или только занимались этим в детстве?
— Я лесбиянка всю жизнь, — ответила Эммануэль с вызовом.
И тут же волна тоски и тревоги окатила ее. Правда ли это? Разве когда-нибудь еще сможет она прижать к себе женское тело? Ведь Би потеряна навсегда, а с нею потеряно все…
— Вашему мужу известно о ваших вкусах?
— Естественно. Впрочем, их знают все, это не секрет. Я горжусь тем, что люблю молодых девушек, а они любят меня.
Она трубила сигнал вызова, не думая, повредит он ее репутации или нет.
Марио поднялся, зашагал по комнате. Казалось, он был в восторге. Потом он подошел к дивану, очутился на коленях, обнял ноги Эммануэль.
— Женщины все прекрасны, — забормотал он, — Только женщины умеют любить. «Останься с нами, Билитис, останься. И если у тебя страстная душа, ты увидишь, как в зеркале, свою красоту в телах твоих подруг».
Эммануэль с меланхолической иронией подумала, что ей не повезло: было бы слишком, чтобы в нее влюбились сразу и женщина, которая не вполне лесбиянка, и мужчина, который гомосексуалист чересчур.
Марио, однако вернулся к своему обычному спокойствию, и допрос возобновился.
— У вас много любовниц?
— О да!
Она решила, что воспоминание о Би не должно стеснять ее в этот вечер, и поспешила добавить:
— Я люблю их часто менять.
— И вы всегда, когда захотите, находите новых?
— Это нетрудно. Стоит им только предложить.
— И не бывает никого, кто бы отказался?
— Конечно, есть девицы, которых не совратить. Но тем хуже для них!
— Абсолютно верно, — согласился Марио. — А вы? Вам нравится быть покоренной и совращенной?
— Да, я люблю быть пассивной.
И, улыбнувшись своему признанию, пояснила:
— Но при условии, что мои совратительницы красивы. Я боюсь всякой некрасивой женщины.
— Совершенно правильное мышление, — снова одобрительно произнес Марио. И вернулся к своей, судя по всему, излюбленной теме:
— Вы сказали, что ваш муж в курсе ваших приключений. Но он их одобряет?
— Он даже их поощряет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— И он будет доволен таким положением, — ответил Марио вполне серьезно. — Но, как я вам уже говорил, если третий не может быть воочию, то дело вашего мозга создать его.
Это понравилось Эммануэль. В самом деле, подумала она, до сих пор самым большим из известных ей наслаждений было воображаемое перенесение в объятия другого, выбранного ею по своему желанию в тот миг, когда Жан пронизывает ее. Вот первое эротическое открытие, которое она совершила сама, еще до знакомства с Марио, и которое с начала ее любви к Жану покорялось пять или шесть раз. Теперь, решила она, я буду испытывать это каждую ночь. Прекрасно! Отныне она будет стремиться в объятия мужа не только из любви к нему, не только ради плотского желания, но и для того, чтобы появился любой выбранный ею мужчина, и она без всякого стыда и стеснения будет испытывать его самые интимные ласки и так же нежно и бесстыдно ласкать его. Она поклялась себе, что каждый раз будет теперь вызывать «третьего», чтобы соблюдать закон асимметрии или «нечетности». Она была так взволнована, представив себе все это изысканное угощение, что ей захотелось немедленно оказаться в постели с Жаном, чтобы заняться любовью с «третьим». С кем же? — спросила она себя. Очевидно, не с Марио, это было бы смешно. Значит, с Квентином.
— Надо стараться, чтобы по ошибке я не вызвала в супружескую постель двух фантомов сразу, — ехидно произнесла она. — Тогда компания сделается четной, и — бац! — все рухнет.
Марио улыбнулся:
— Нет, так это все-таки будет асимметрично. Я никогда не буду учить вас любви вчетвером, если вы образуете две пары, в одной постели. Нет ничего более плоского, более кухонного. Но вы ошибаетесь, если решите, что число четыре находится под запретом. Оно открывает большие возможности для разбивки четырехугольника, например, на три и один. То же самое и с восьмеркой, только, разумеется, не с четырьмя парами. Шестеро мужчин и две женщины — комбинация наиболее элегантная, которая для начала доставляет каждой даме трех рыцарей, а заканчивается сочленением обеих образовавшихся групп.
Эммануэль попробовала мысленно представить себе эту картину…
— Впрочем, я согласен, — сказал Марио, добродушно усмехаясь, — что в простоте тоже есть своя прелесть и что самой сладкой манерой любви для женщины всегда остается, как вы справедливо изволили только что заметить, — отдаваться одновременно двум мужчинам (Эммануэль нахмурила брови, пытаясь вспомнить, когда же она высказала такую мысль). Немногое превосходит эту комбинацию законченностью и гармоничностью, и понятно, почему ее так любят все женщины с хорошим вкусом. Между любовью с одним мужчиной и любовью с двумя — такая же разница, как между рисовым самогоном и высокой маркой шампанского.
И он с поклоном подал Эммануэль бокал. Она сделала глубокий глоток. Марио внимательно наблюдал за нею.
— В объятиях только одного мужчины женщина выглядит как бы наполовину брошенной. И уж коль верно, что необходимый ответ на требования вашего разума есть кортеж любовников, проносящийся в вашем мозгу, надо, чтобы и тело оставалось в небрежении. И поскольку один мужчина не может быть для вас всем, обладать вами одновременно и там, и тут, — надо, чтобы к нему на помощь пришел второй. И лишь когда эти скрипки зазвучат в унисон, только тогда вы услышите подлинный гимн женщине и ее красоте.
И он необычайно вежливо осведомился:
— Вам нравится?
Эммануэль опустила глаза, закашлялась. Он продолжал без всякой жалости:
— Я имею в виду обладание двумя мужчинами одновременно. Не только в мечтах.
— Не знаю, — не нашла Эммануэль другого ответа.
— Как это так? — совершенно искренне удивился Марио.
— Я никогда этого не делала…
— Правда? А почему? Она пожала плечами.
— Вы возражаете против такого способа? — тон его стал необычайно едким.
Эммануэль была в замешательстве: что ответить на это? Марио не приходил ей на помощь. Молчание становилось тягостным, когда вдруг последовал неожиданный вопрос:
— Зачем вы вышли замуж? г И снова она не знала, что ответить. Ей казалось, что ее схватили за плечи и закрутили вокруг себя, как при игре в жмурки. С завязанными глазами, с беспомощно растопыренными руками, она не может решиться на один-единственный шаг — таким враждебным кажется ей невидимое пространство. Ей не хотелось признаваться Марио, что замуж она вышла из-за любви к Жану или из любви заниматься с ним любовью. К счастью, ей в голову пришла мысль, которая должна была помочь ей остаться на высоте положения.
— Я лесбиянка, — выпалила она. Марио пристально посмотрел на нее.
— Очень хорошо, — одобрил он, но тут же с подозрением в голосе спросил:
— Вы постоянно были лесбиянкой или только занимались этим в детстве?
— Я лесбиянка всю жизнь, — ответила Эммануэль с вызовом.
И тут же волна тоски и тревоги окатила ее. Правда ли это? Разве когда-нибудь еще сможет она прижать к себе женское тело? Ведь Би потеряна навсегда, а с нею потеряно все…
— Вашему мужу известно о ваших вкусах?
— Естественно. Впрочем, их знают все, это не секрет. Я горжусь тем, что люблю молодых девушек, а они любят меня.
Она трубила сигнал вызова, не думая, повредит он ее репутации или нет.
Марио поднялся, зашагал по комнате. Казалось, он был в восторге. Потом он подошел к дивану, очутился на коленях, обнял ноги Эммануэль.
— Женщины все прекрасны, — забормотал он, — Только женщины умеют любить. «Останься с нами, Билитис, останься. И если у тебя страстная душа, ты увидишь, как в зеркале, свою красоту в телах твоих подруг».
Эммануэль с меланхолической иронией подумала, что ей не повезло: было бы слишком, чтобы в нее влюбились сразу и женщина, которая не вполне лесбиянка, и мужчина, который гомосексуалист чересчур.
Марио, однако вернулся к своему обычному спокойствию, и допрос возобновился.
— У вас много любовниц?
— О да!
Она решила, что воспоминание о Би не должно стеснять ее в этот вечер, и поспешила добавить:
— Я люблю их часто менять.
— И вы всегда, когда захотите, находите новых?
— Это нетрудно. Стоит им только предложить.
— И не бывает никого, кто бы отказался?
— Конечно, есть девицы, которых не совратить. Но тем хуже для них!
— Абсолютно верно, — согласился Марио. — А вы? Вам нравится быть покоренной и совращенной?
— Да, я люблю быть пассивной.
И, улыбнувшись своему признанию, пояснила:
— Но при условии, что мои совратительницы красивы. Я боюсь всякой некрасивой женщины.
— Совершенно правильное мышление, — снова одобрительно произнес Марио. И вернулся к своей, судя по всему, излюбленной теме:
— Вы сказали, что ваш муж в курсе ваших приключений. Но он их одобряет?
— Он даже их поощряет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89