И почему золото оказалось в руках наименее достойного члена знатного сэйянского рода? — Сёнто воздел руки к небесам. — И откуда такие же монеты взялись у обыкновенного дикаря-налетчика? Странно, очень странно. Тебе известно, что мои приближенные пытались скрыть от меня новость о нападении варваров? — воскликнул князь. В нем с новой силой вспыхнул недавний гнев. — Кое-кто поплатился за это жизнью. — Сёнто печально покачал головой. Его ярость утихла. — Но ты поступила правильно. Император страшно разозлится, когда узнает, что его обвели вокруг пальца. Он чересчур полагался на репутацию госпожи Окары и не подозревал, что время, проведенное с тобой, воскресит в ней воспоминания юности и к ней вновь вернется жажда приключений. — Сёнто широко улыбнулся и лукаво посмотрел на княжну.
— Нет, нет. Я вовсе не произвожу такого впечатления.
— Уверен, что производишь. Это у нас семейное; я постоянно влияю на людей именно так.
Нисима расхохоталась.
— Ты смеешься? Пять минут назад ты сама хотела быть семилетней девочкой.
Нисима захлопала в ладоши.
— Император гораздо больше рассердится, когда узнает, что княжна Кицура Омавара тоже сбежала из столицы в моей компании.
Сёнто удивленно вздернул брови.
— Сын Неба неожиданно стал уделять слишком много внимания бедной Кицу-сум.
— Нисима-сум, ты имеешь в виду, что Сын Неба начал ухаживать за твоей кузиной?
— Я бы не назвала это ухаживанием. В жизни не видела более дурных манер. Он вел себя с ней словно с какой-нибудь… — Нисима запнулась, подбирая слова, а потом с презрением сказала: — … девицей из рода Фудзицура или Нодзими, но никак не Омавара. Это было просто возмутительно. Князь Омавара повел себя правильно, хотя для вас, мой господин, это может обернуться большими неприятностями.
Лицо Сёнто просветлело, на нем едва не появилось что-то вроде ухмылки.
— Я нахожусь далеко от столицы, Ниси-сум, и почти не знаю, что происходит при дворе. Князь Омавара спрашивал меня, можно ли его дочери сопроводить тебя в Сэй? Если на то пошло, князь тяжело болен, и вполне понятно, что он хотел избавить Кицуру-сум от лишних страданий. Он мой давний друг, и я, конечно же, дал свое разрешение. У тебя еще есть для меня сюрпризы?
— Нет, мой господин, по крайней мере таких, которые требуют немедленного решения.
— Надеюсь, с Окой-сум все в порядке?
— Да, только она очень… задумчива.
— Бедная Окара-сум! После стольких лет уединения ее оторвали от родных стен. И куда она попала? В самую гущу событий. — Сёнто снова извлек на свет монету и пристально всмотрелся в нее, точно по внешнему виду можно было определить ее происхождение. — И все из-за этого.
— Надеюсь, у Окары-сум не найдется причин жалеть о нашем путешествии.
— Желаю этого всем нам.
— Откуда тебе было знать, — мягко сказала Кицура.
Нисима покачала головой.
— Как это так — в Сэй уже известно о том, что генерал Катта якобы впал в немилость к императору, а я, сидя в столице, ничего об этом не слышала?
— Скорее всего падение Яку совпало с нашим отъездом из города. Ты была бы настоящей предсказательницей, если бы могла предположить такое.
Сестры разговаривали, прогуливаясь вдоль высокой стены в сумерках уходящего дня.
— Я полностью тебя понимаю. На твоем месте я бы испытывала такое же искушение. — Кицура сверкнула своей чарующей улыбкой. — И в конце могла бы и не устоять.
Нисима вымученно улыбнулась. На миг они остановились, чтобы полюбоваться садом.
— Твое сердце разрывается от боли, сестричка?
— Задето лишь мое самолюбие. — Девушки сделали еще несколько шагов. — И то немного, Кицу-сум, совсем немного.
Они шли дальше, пока их глазам не предстал императорский парк с его извилистым каналом, синие горы и заходящее за них солнце.
— Может, тебе стоит поговорить об этом с вашим духовным наставником?
— Не думаю, — отрицательно покачала головой Нисима.
— Ты ведь сама утверждала, что он не по годам мудр.
— Я… я не могу. Не хочу.
Нисима свернула на другую тропинку и пошла дальше. Кузина последовала за ней.
— Наконец-то мы здесь, вне досягаемости императора.
— Нам есть чему радоваться, Кицура-сум. Я постараюсь не унывать. Извини меня за плохое настроение.
В это время княжны увидели спешащего к ним стражника в синей форме Дома Сёнто. Когда он подошел ближе, они разглядели на его груди знак крылатого коня — эмблему императорского наместника в Сэй.
— Прошу прощения, госпожа Нисима. Князь Сёнто хочет вас видеть.
— Прямо сейчас?
— Да, госпожа.
Нисима повернулась к сестре,
— Конечно-конечно, иди, и не надо извиняться.
Нисима в сопровождении стражника удалилась.
До самого дворца было совсем близко, а зал, в котором ожидал падчерицу Сёнто, располагался лишь немного дальше.
Вдоль коридора и у входа в зал стояло непривычно много стражников из числа личной охраны Сёнто, и Нисиму это слегка встревожило. Стражники раздвинули перед ней створки ширмы, и когда она опустилась на колени у порога, то увидела напротив определенно воина-варвара. Княжна застыла, потом заметила рядом с ним своего отца, князя Комавару, генерала Ходзё, Каму и Суйюна.
— Входи. В этом дворце полно всяких шпионов. Нисима коротко поклонилась, вошла в зал и уселась на предложенную ей подушку.
Сёнто не потрудился объяснить, зачем потребовалось присутствие его дочери, хотя раньше она не посещала советов, касающихся серьезных вопросов стратегии или разведки. Все в зале поклонились ей.
— Нисима, этого человека зовут Калам. Он приехал из пустыни вместе с князем Комаварой и Суйюном-сум.
Монах заговорил с дикарем на его языке, и пустынный охотник поклонился, как ему показали. Он едва осмелился поднять глаза на княжну и не сводил взгляда с циновки под ногами. Пустынный охотник явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Прости, мы продолжим.
Нисима быстро кивнула.
— Как вышло, что вы согласились на эти условия, Суйюн-сум?
— Тогда я еще не очень хорошо понимал язык варваров, ваша светлость, и не догадывался о всех значениях слова «тха-телор». Я решил, что Калам выкупает свою жизнь, а также жизнь и честь своих родичей за службу нам в течение более короткого срока. Я не понял, что «тха-телор» на самом деле означает, что мы обменяли жизнь и честь его родичей на его собственные жизнь и честь. Теперь он привязан ко мне до конца дней. Если я отправлю его обратно в пустыню, он заморит себя голодом. Единственное, что он достоин делать, — служить мне.
— Вы верите ему, брат?
— Безусловно, мой господин.
— Хм… — пожал плечами князь. — Лично я менее доверчив.
— Простите, князь Сёнто, — вмешался Комавара, — я считаю, что Суйюн прав. Поначалу я сам с подозрением относился к Каламу, а сейчас… думаю, если Суйюн-сум прикажет, он спрыгнет с балкона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Нет, нет. Я вовсе не произвожу такого впечатления.
— Уверен, что производишь. Это у нас семейное; я постоянно влияю на людей именно так.
Нисима расхохоталась.
— Ты смеешься? Пять минут назад ты сама хотела быть семилетней девочкой.
Нисима захлопала в ладоши.
— Император гораздо больше рассердится, когда узнает, что княжна Кицура Омавара тоже сбежала из столицы в моей компании.
Сёнто удивленно вздернул брови.
— Сын Неба неожиданно стал уделять слишком много внимания бедной Кицу-сум.
— Нисима-сум, ты имеешь в виду, что Сын Неба начал ухаживать за твоей кузиной?
— Я бы не назвала это ухаживанием. В жизни не видела более дурных манер. Он вел себя с ней словно с какой-нибудь… — Нисима запнулась, подбирая слова, а потом с презрением сказала: — … девицей из рода Фудзицура или Нодзими, но никак не Омавара. Это было просто возмутительно. Князь Омавара повел себя правильно, хотя для вас, мой господин, это может обернуться большими неприятностями.
Лицо Сёнто просветлело, на нем едва не появилось что-то вроде ухмылки.
— Я нахожусь далеко от столицы, Ниси-сум, и почти не знаю, что происходит при дворе. Князь Омавара спрашивал меня, можно ли его дочери сопроводить тебя в Сэй? Если на то пошло, князь тяжело болен, и вполне понятно, что он хотел избавить Кицуру-сум от лишних страданий. Он мой давний друг, и я, конечно же, дал свое разрешение. У тебя еще есть для меня сюрпризы?
— Нет, мой господин, по крайней мере таких, которые требуют немедленного решения.
— Надеюсь, с Окой-сум все в порядке?
— Да, только она очень… задумчива.
— Бедная Окара-сум! После стольких лет уединения ее оторвали от родных стен. И куда она попала? В самую гущу событий. — Сёнто снова извлек на свет монету и пристально всмотрелся в нее, точно по внешнему виду можно было определить ее происхождение. — И все из-за этого.
— Надеюсь, у Окары-сум не найдется причин жалеть о нашем путешествии.
— Желаю этого всем нам.
— Откуда тебе было знать, — мягко сказала Кицура.
Нисима покачала головой.
— Как это так — в Сэй уже известно о том, что генерал Катта якобы впал в немилость к императору, а я, сидя в столице, ничего об этом не слышала?
— Скорее всего падение Яку совпало с нашим отъездом из города. Ты была бы настоящей предсказательницей, если бы могла предположить такое.
Сестры разговаривали, прогуливаясь вдоль высокой стены в сумерках уходящего дня.
— Я полностью тебя понимаю. На твоем месте я бы испытывала такое же искушение. — Кицура сверкнула своей чарующей улыбкой. — И в конце могла бы и не устоять.
Нисима вымученно улыбнулась. На миг они остановились, чтобы полюбоваться садом.
— Твое сердце разрывается от боли, сестричка?
— Задето лишь мое самолюбие. — Девушки сделали еще несколько шагов. — И то немного, Кицу-сум, совсем немного.
Они шли дальше, пока их глазам не предстал императорский парк с его извилистым каналом, синие горы и заходящее за них солнце.
— Может, тебе стоит поговорить об этом с вашим духовным наставником?
— Не думаю, — отрицательно покачала головой Нисима.
— Ты ведь сама утверждала, что он не по годам мудр.
— Я… я не могу. Не хочу.
Нисима свернула на другую тропинку и пошла дальше. Кузина последовала за ней.
— Наконец-то мы здесь, вне досягаемости императора.
— Нам есть чему радоваться, Кицура-сум. Я постараюсь не унывать. Извини меня за плохое настроение.
В это время княжны увидели спешащего к ним стражника в синей форме Дома Сёнто. Когда он подошел ближе, они разглядели на его груди знак крылатого коня — эмблему императорского наместника в Сэй.
— Прошу прощения, госпожа Нисима. Князь Сёнто хочет вас видеть.
— Прямо сейчас?
— Да, госпожа.
Нисима повернулась к сестре,
— Конечно-конечно, иди, и не надо извиняться.
Нисима в сопровождении стражника удалилась.
До самого дворца было совсем близко, а зал, в котором ожидал падчерицу Сёнто, располагался лишь немного дальше.
Вдоль коридора и у входа в зал стояло непривычно много стражников из числа личной охраны Сёнто, и Нисиму это слегка встревожило. Стражники раздвинули перед ней створки ширмы, и когда она опустилась на колени у порога, то увидела напротив определенно воина-варвара. Княжна застыла, потом заметила рядом с ним своего отца, князя Комавару, генерала Ходзё, Каму и Суйюна.
— Входи. В этом дворце полно всяких шпионов. Нисима коротко поклонилась, вошла в зал и уселась на предложенную ей подушку.
Сёнто не потрудился объяснить, зачем потребовалось присутствие его дочери, хотя раньше она не посещала советов, касающихся серьезных вопросов стратегии или разведки. Все в зале поклонились ей.
— Нисима, этого человека зовут Калам. Он приехал из пустыни вместе с князем Комаварой и Суйюном-сум.
Монах заговорил с дикарем на его языке, и пустынный охотник поклонился, как ему показали. Он едва осмелился поднять глаза на княжну и не сводил взгляда с циновки под ногами. Пустынный охотник явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Прости, мы продолжим.
Нисима быстро кивнула.
— Как вышло, что вы согласились на эти условия, Суйюн-сум?
— Тогда я еще не очень хорошо понимал язык варваров, ваша светлость, и не догадывался о всех значениях слова «тха-телор». Я решил, что Калам выкупает свою жизнь, а также жизнь и честь своих родичей за службу нам в течение более короткого срока. Я не понял, что «тха-телор» на самом деле означает, что мы обменяли жизнь и честь его родичей на его собственные жизнь и честь. Теперь он привязан ко мне до конца дней. Если я отправлю его обратно в пустыню, он заморит себя голодом. Единственное, что он достоин делать, — служить мне.
— Вы верите ему, брат?
— Безусловно, мой господин.
— Хм… — пожал плечами князь. — Лично я менее доверчив.
— Простите, князь Сёнто, — вмешался Комавара, — я считаю, что Суйюн прав. Поначалу я сам с подозрением относился к Каламу, а сейчас… думаю, если Суйюн-сум прикажет, он спрыгнет с балкона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131