— Откуда тебе это известно?
— Но ведь оно создано эльфами! — терпеливо, как ребенку, пояснила Изабелла.
— Но ведь охотится же эта Истер за сокровищами горы! Она не боится за свои пальцы?
— Если я правильно поняла Аннагаира, — ответила Изабелла, — то Истер хочет пользоваться Первозданной Силой, которая заключена в сокровищах, а не самими сокровищами. Ведь он говорил, что Первозданная Сила была в мире еще до падения Люцифера, она не разделена на Добро и Зло. А сами предметы создавались уже позже.
— И ваш меч, милорд, — добавил Гарри. — Раз он назван Мечом Правосудия, значит, может подняться только за правое дело. Понимаете, сэр Джон, волшебные вещи, они… как бы подтверждают, что человек зол или добр, справедлив или неправеден.
— Может быть, — вздохнул молодой граф. — Наверное, мне трудно судить, в моем мире вещи служат людям молча, не разбирая… Но что касается меня, ты сильно преувеличила, Изабелла. За все время, что я провел здесь, в вашей эпохе, я не сделал ничего справедливого.
— Как же так, милорд? Вы сражались с чудовищами…
— По необходимости, — возразил Джон. — Или по предначертанию, что одно и то же.
— Ты спас Бена…
— Не факт. Мы не знаем, какая судьба его ждет. Вас я вообще чуть не погубил своими выкрутасами, этими глупыми играми с роком. А Бен остался в лапах Пэра, с Пином тоже не совсем ясно, что будет. И справедливо было бы наведаться в Вязовый Чертог, уж против эльфийских сокровищ Пэр ничего не сможет сделать, но мы должны спешить. Орки уже проникли в наш мир, Длинный Лук из злобного идиота переродился в зловещее чудовище… Нам нельзя медлить, это понятно, но какая справедливость в том, что мы вынуждены бросить друга в неизвестности?
Ему никто не ответил. Гарри со вздохом поворошил угли, Изабелла, помедлив, надела Корону. Какое-то время сидела неподвижно, сняла ее и подняла лицо к небу, на котором загорались первые звезды.
— Не буду ее носить, — решила она. — Это как подглядывать.
— Что ты видела?
— Бен жив и будет здоров. Но Пина уже нет в Вязовом Чертоге. Он сидит у постели Финна и плачет. Он очень любил старика… — Она вздохнула. — Ты прав, Джон, ты должен быть прав. Вещи служат людям, а не люди вещам. Так должно быть. Давай положим ее в ларец.
Джон покачал головой:
— Нет, пусть пока что побудет у тебя. Мало ли что случится.
Изабелла только невесело улыбнулась.
Хранители лесов стареют медленно, если стареют вообще. И то, что изменилось в Пине, видимо, не имело отношения к старости, хотя Истер сразу подумала именно так.
Лесовик не повернулся, когда она вошла, вертя в руках найденную подле крыльца непонятную вещицу: слабо вонявший мягкий цилиндрик с опаленным концом. Только сказал:
— Уходи.
— Странные следы оставляет после себя пришелец, — сказала Истер и, отыскав жбан с водой, жадно напилась.
— Уходи, злобное дитя.
Юная ведьма рассмеялась:
— Где твоя вежливость, Пин? Где твоя ласка, где доброта? Наконец, где твой ум? Ты сидишь и горюешь о том, о чем горевать нет смысла. Тебе не кажется, что слова «смерть» и «смертные» чрезвычайно похожи друг на друга?
— Не юродствуй! — крикнул Пин, по-прежнему не поворачиваясь. — Ты не изменилась, злобное дитя, разве только бессердечия и коварства в тебе еще больше, чем было. Уходи, скоро сюда придут люди, чтобы предать земле старика.
— Что было в нем особенного? — подходя ближе и сменив тон, спросила Истер. — Скажи мне, ведь я его совсем не знала.
Пин поднял лицо с глубоко прорезавшимися морщинами. Совсем как сухая кора умирающего дерева. Вроде бы малоприятное зрелище, но отчего-то совсем не отталкивающее.
— Он стоил многих, — пояснил Пин. — Его короткая жизнь стоила многих бессмертных. Он умел оживлять все вокруг себя. Одухотворять.
— Не понимаю, — как будто искренне вздохнула Истер. — Ведь все это уже в прошлом. Разве имеет теперь значение, что он умел, каким был?
— Знаешь, девочка, мне начинает казаться, что только это и имеет значение… В этих лесах нет ни одного дерева, которого бы я не помнил малой былиночкой. Вот тебе смерть и бессмертие — в чем больше смысла? Мир — это не Чертог, мир шире Чертога. Значительно шире. Нет, я путаюсь… Зачем ты пришла?
— Мне нужна твоя помощь.
— В твоих злых делах? Слышишь ли ты себя сама?
— Злых, говоришь? Я спешу на помощь любимому человеку. В чем тут зло?
— Не играй словами, дитя! — воскликнул Пин. — Мы оба знаем, какое сердце бьется в твоей груди, знаем, чего ты жаждешь: всевластия и всемогущества!
— Не тебе судить, — с проскользнувшим в голосе холодком сказала Истер. — Я все-таки изменилась, хоть ты и не видишь этого.
— Да, вы, смертные, умеете быстро меняться.
Истер усмехнулась:
— Не люблю загадывать наперед, но только напрасно ты зовешь меня смертной. Ну ничего, придет время, сам убедишься. Если доживешь.
— Уж не угрозу ли я слышу из твоих уст, девочка?
— Ну что ты! Зачем угрожать лесовику, изгнанному из Вязового Чертога? Да, не удивляйся, я знаю. Ты помог людям, и старостам это не понравилось… Однако не будем терять времени, я спешу. Ты должен проводить меня кратчайшей дорогой к замку Рэдхэнда. И не спорь! Если ты ослушаешься меня, я отомщу!
Пин горько рассмеялся. Даже смех его был похож на скрип дерева, готового упасть.
— Как? Даже если твоих сил достанет убить меня — неужели ты думаешь, что смерть меня устрашит? Теперь, когда я понял, что такое жизнь!
— У меня достанет сил, — ответила Истер и протянула вперед ладонь с окурком. — Ты ведь чувствуешь, как выросла моя мощь? Первозданная Сила скоро подчинится мне. Давай-ка посмотрим на эту вещицу… Кому она принадлежала? Ошибиться нельзя — странному чужаку. Кто же он такой? Ах, как легко это почувствовать. Он… родственник Томаса Рэдхэнда! Потомок — далекий потомок?.. Что за магия сопровождает его, какие чары связывают его с Томасом?..
Пин быстро шлепнул Истер по руке, да так ловко, что окурок, кувыркаясь, улетел в очаг, где потрескивала пара поленьев. Юная ведьма не шелохнулась, но страшная сила неожиданно отбросила лесовика к стене.
— Поздно, — произнесла она. — Я уже видела. Пришелец из грядущего. Томас и… Джон. Первый в роду — и, видимо, последний. Интересно. Ну что, — помолчав, обратилась она к Пину, с кряхтением поднимающемуся с пола, — убедился, что моя сила возросла? Теперь слушай. Твой старик околел чуть больше двух дней назад. Значит, его душа еще шатается поблизости. Я захвачу ее и не дам ей покоя, пока ты не сделаешь все, что я велю.
— Ты не посмеешь! — ужаснулся Пин.
— Еще как посмею. Больше того, если ты меня разозлишь, я заточу душу старика в темницу, из которой ей не выбраться даже после Страшного Суда. Есть у меня на примете подходящая. Может, ты и догадаешься какая… Ну и, наконец, ты. Да, я тебя убью, но лишь для того, чтобы похитить твою сущность, как и душу старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163