В ознаменование своего прибытия в подводный город Артисы и другие семьи ежегодно проводили Фестиваль Первой Недели, и на сей раз как Рейта, так и Соландера сочли достигшими того возраста, который позволял посещать мероприятия взрослых, тогда как до сих пор они праздновали его вместе с остальными детьми.
— Как ты думаешь, — спросил Рейт, — в чем разница между празднеством взрослых и детским фестивалем?
Соландер, растянувшийся на своей кровати, ответил:
— Толком никто ничего не говорит. Я знаю, что взрослым подают вина и устанавливают палатки для просмотра чего-то там такого. А иногда взрослые удаляются в фестивальные покои и не выходят оттуда до конца недели. Когда я был моложе, родители частенько оставляли меня на попечение слуг. Я не видел их по нескольку дней, а когда они возвращались, то выглядели весьма усталыми.
Рейт хохотнул.
— Звучит многообещающе. — Он уселся в кресло и вздохнул. — Джесс в ярости из-за того, что мы едем, а ей нельзя.
Соландер повернул голову и пристально посмотрел на Рейта.
— Если бы я мог, я взял бы ее с собой. Мне хотелось сходить с ней куда-нибудь.
— Мне бы тоже хотелось… чтобы она походила с тобой. А то я по ее милости скоро с ума сойду.
— И как ты можешь не влюбиться в нее? — укоризненно спросил Соландер. — Она красива, она умна…
— Ума она, если честно, среднего. Да, она неплохо играет на зите и метакорде, но способна играть только для нас. Она так и не научилась работать с числами и толком не умеет совершить заклинание. Она не в состоянии без приключений пройти из одного района Эл Артиса в другой — обязательно заблудится — и ничего не смыслит ни в истории, ни в науке, ни в литературе. Даже читать не любит. Кроме того, Джесс докучлива и высокомерна. Всегда уверена, что она права и все знает лучше остальных.
— Она тебя обожает.
— М-м-м. Я рад быть ей другом, но мне искренне хотелось бы, чтобы она обожала тебя, а не меня. Всякий раз, когда она видит, как я разговариваю с какой-нибудь девушкой, ее глаза прямо-таки мечут в меня молнии.
Соландер перевернулся на живот и, приподняв голову, подпер подбородок кулаками.
— После Фестиваля продолжим наши исследования.
— Осталось всего два месяца, — напомнил ему Рейт, — до того, как ты должен будешь представить результаты своей работы Коллегии Консультантов, а у тебя еще почти ничего не готово.
— У меня уже есть многое. Все это, конечно, побочные продукты моих попыток разгадать, почему ты такой, каким являешься, но в конце концов я могу представить хотя бы их. К примеру, я соорудил очиститель для механизма транспортации энергии заклинаний — весьма элегантной конструкции, кстати сказать, — изобрел также несколько приспособлений для самозаряжающейся магической системы, которую я разрабатываю. Это вообще совершенно оригинальные решения. И еще у меня есть относительно тебя своя теория. Просто пока еще я не имею веских доказательств в ее пользу, а с собой тебя притащить на Коллегию не могу по вполне очевидным причинам.
— Безусловно, не можешь. Да я и сам не желаю выступать в роли подопытной зверушки или стать объектом исследований для всего Департамента Теоретической Магии.
— А ты уже задумывался над тем, чем сам займешься?
— Я получил предложения от кое-кого из ковилов. Я настолько преуспел в истории, что Старейшины и Посвященные Фен Хан Ковила настаивают на том, чтобы я присоединился к ним сразу же после Фестиваля. Один из литературных ковилов тоже предлагал мне место.
— Это который же?
— Тот, который считает все работы Премиша сплошным дерьмом.
— А, знаю. Кликерс.
Рейт кивнул.
— Но это же все ковилы. Они мало… для меня значат. А тот факт, что в моих учебных ведомостях содержатся только оценки по теоретической магии, делает недоступной для меня какую-либо стоящую должность. Никому не нужен стольти только с теоретической подготовкой, без практических навыков в магии. Так что придется нам с тобой вернуться к тому, чем ты занимаешься.
— Я бы помог тебе чем-то большим, чем теория, если бы мог, — сказал Рейт и пожал плечами.
— Знаю, — кивнул Соландер. — Но если бы ты мог, ты просто был бы таким, как все. Факт, что ты не способен совершать основную подготовительную работу или что-либо магическое, является частью того, что делает тебя уникальным.
Рейт задумался и некоторое время размышлял над этой неприятной для себя истиной. Уникальность стала именно тем единственным фактором, который позволил ему остаться человеком в тюремных условиях Уоррена. Который дал ему пропуск на выход из этой тюрьмы и возможность забрать с собой Джесс, вывел его в высшие круги харсианского общества и предоставил доступ к точным наукам, истории, философии, магии. Рейт хорошо разбирался в теоретических основах, даже несмотря на то, что его уникальность препятствовала получению практического опыта в литературе, музыке, искусстве и науке о государственном управлении.
Но почему он родился не таким, как все? Именно на этот вопрос и пытались ответить Рейт и Соландер на протяжении пяти последних лет. Однако сейчас Рейта больше волновал другой, не менее важный для него вопрос. Чем вообще обусловлено существование Уоррена? У Рейта когда-то была там семья. Возможно, родные и теперь еще живы, предположил он, если их, конечно, не увезли в черных грузовиках, как многих уорренцев. Может быть, именно в эту минуту они сидят в крошечной вонючей комнатенке, старея и жирея, безразличные к своим жизням и вместе с тем крепко-накрепко привязанные проклятым Питанием к своему жуткому существованию. Если они все еще живы — его родители, братья и сестры, — то доживают свои дни в адских условиях. Каким целям служит эта преисподняя и ее обитатели?
Годами Рейт избегал этого вопроса, пока его не начали мучить кошмары.
В этих снах громадная хищная птица золотистого цвета хватала его когтями и долго летела вместе с ним, со своей добычей, пока не доставляла в тот маленький подвал, где они с Джесс прятались последнее время.
По пробуждении Рейт хорошо помнил эту птицу и, порывшись в энциклопедии, обнаружил, что это сокол. Сокол с золотистым хохолком на голове, рыба-сокол, если быть точным, но поскольку Рейт вообще прежде никогда не видел птиц этого отряда, он удовольствовался мыслью о том, что это просто обычный сокол. Рейт был бы счастлив совсем не думать о нем, но сокол никак не оставлял его в покое. Во сне птица вызывала в нем воспоминания об Уоррене, чувство вины и какое-то смутное беспокойство, тревожное ощущение того, что ему предстоит сделать нечто значительное, но невероятно трудное.
Так что с недавнего времени Рейт стал предпринимать попытки самостоятельно выяснить истину об Уоррене, занимаясь поисками среди официальных источников информации любого рода об этом районе Нижнего Города и его жителях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139