Мальчик ухватил мерина за узду и повел к полуразрушенным конюшням.
— Не сказать, чтобы его отличало большое рвение, — заметил Джайал.
— Да, только таких вот недотеп и можно достать нынче: кому охота служить исправно; когда солнце гаснет и завтрашний день может стать последним? Ну, да ладно! Ты, конечно, устал с дороги и хочешь выпить либо подкрепиться? А может, и того и другого?
— Да, путь был тяжел, — согласился Джайал, опасаясь дальнейших расспросов и денежных требований. Через боковую дверь они прошли в переднюю комнату гостиницы, освещенную одинокой сальной свечой — ее-то свет и видел Джайал сквозь ставню. Низкие стропила, погнувшиеся от возраста, поддерживали просевшую крышу, а их, в свою очередь, подпирали покосившиеся деревянные столбы. На столах и стульях лежала пыль веков. Над закопченным очагом виднелся герб Фаларнов.
Джайалу вспомнилась «Костяная Голова» в утро перед битвой: в этой самой комнате рыцари поднимали кубки молодого вина за здоровье друг друга, прежде чем выехать на болота; взбудораженные предстоящим, они отпускали нервные шутки — а теперь их больше нет в живых. Джайал вспомнил, не без чувства вины, и хорошенькую служаночку: она выбежала во двор, когда он садился на коня, сняла платок с пышных каштановых волос и с открытым призывом в карих, под цвет волос, глазах вручила его Джайалу. Весь день он носил ее платок рядом с шарфом своей невесты. Воспоминание об этом заставило его смущенно поморщиться; ведь тогда он в душе нарушил верность и невесте, и обетам Жертвенника, которые принес, когда отец назначил его командиром.
Хозяин проследил за его взглядом.
— Это герб Фаларнов. Гостиница до войны принадлежала им, — пояснил он.
Джайал повернулся к нему, еще во власти воспоминаний.
— Да, Фаларны, — медленно кивнул он. — Их, должно быть, никого не осталось в живых? Скерриб заговорщически сморщил нос.
— Ну, не совсем никого... — Он мотнул головой в сторону конюшен. — Когда я приехал с востока и купил это заведение, все имущество Фаларнов перешло ко мне по указу — они ведь были мятежники. В том числе и этот малец — только он и выжил, как мне сдается.
— Только он, — задумчиво повторил Джайал. Скерриб, сочтя, что это известие огорчило его гостя, поспешно продолжил:
— Ясное дело, я не стал гнать беднягу из его же бывших владений — ведь дом-то Фаларнов сгорел дотла. Хотя и тогда уже видел, что толку с него не будет. И я хорошо с ним обращаюсь — куда лучше, чем стал бы другой на моем месте.
— Похвально, — процедил гость, смерив Скерриба ледяным взглядом и с заметным усилием сдержав вспышку гнева. — Ты, кажется, говорил что-то о еде?
— Да, господин, следуй за мной в трапезную, — быстро сказал Скерриб, ведя его по обшитому дубом коридору. На задах гостиницы слышались чьи-то голоса.
— Много ли в городе таких, как Фазад? — спросил Джайал, обращаясь к сгорбленной спине старика. Тот обернулся, прищурив глаз:
— Да хватает — здесь полно сирот Рыцарей Огня, погибших в той великой битве. Червь отнял у них все их достояние. Ты не узнал бы их — они все побирушки, те, что еще живы.
— Вот как, — с трудом вымолвил гость. — Это касается и самых славных фамилий?
— О ком ты спрашиваешь: о Пависах, о Куршавах, о Галлампогонах? — прощупал почву старик.
— Нет... еще выше, — с заминкой ответил гость.
Скерриб сохранил на лице привычную заискивающую маску, но мысль его работала что есть мочи — Голон из храма Исса хорошо платил ему за сведения о постояльцах. Голона, уж конечно, заинтересуют странные расспросы незнакомца.
— Ты имеешь в виду... — Скерриб помолчал, театрально обведя взглядом пустой коридор, — Иллгиллов?
Гость удивленно моргнул, словно ожидал услышать не то имя, но потом слегка дрогнувшим голосом сказал:
— Да... да, что стало с ними?
Скерриб, отметив про себя интонацию гостя для будущего доклада Голону, поскреб небритый подбородок.
— Ходят слухи, будто барон бежал на север...
— Ха! — прервал Джайал. — Нет нужды ехать сюда из южных краев, чтобы услышать эту сплетню.
— Это верно, — согласился Скерриб. — Что до других, то его сын, говорят, погиб в битве, а жена умерла еще раньше. Однако... — Скерриб помолчал несколько мгновений, оценивая, насколько незнакомцу не терпится услышать дальнейшее.
— Что же?
— Кое-кто говорит, будто Иллгилл заключил договор с Чудью, а его сын будто бы жив и уехал как раз на юг... — Скерриб сокрушенно развел руками, точно извиняясь за такое совпадение. Его глаза шарили по высокой фигуре приезжего, выискивая в нем сходство с сыном барона. Взгляд, который Скерриб получил взамен, отбил у него охоту к дальнейшим изысканиям. — Однако я знаю из достоверных источников, что этот сын, Джайал его звали, никуда не уезжал, а сменил имя и все эти семь лет прячется в городе.
— Джайал... в городе? — озадаченно повторил гость.
— Будто бы, но ведь это только слухи... — Смущение незнакомца подогревало интерес Скерриба: будет о чем рассказать в храме Исса. Может, это один из шпионов Иллгилла, приехавший разнюхать, что делается в городе?
— Ну, довольно об Иллгиллах, — проворчал гость, прервав ход мыслей хозяина. — Что слышно о роде Орлиное Гнездо?
Скерриб заковылял дальше по тускло освещенному коридору, и вопрос пришелся ему в спину.
— Орлиное Гнездо? — повторил он, остановившись у дальней двери. — Ты прости, но о них я ничего не слыхал. Может, кто из гостей тебе скажет.
Они вошли в комнату с низким потолком, походившую на переднюю залу — только здесь чуть ли не до самых стропил стоял густой синий дым леты, и ее тошнотворно-сладкий запах заглушал все остальные. Около дюжины мужчин сидели на жестких скамьях и пили пиво из деревянных кружек. Несколько человек были в таких же пурпурно-коричневых одеждах, что и Джайал: они сидели в стороне, изучая какой-то пыльный фолиант, раскрытый перед ними на столе. Джайал обеспокоился: они, конечно, примут его за собрата по вере и начнут задавать трудные вопросы.
Паломники все, как один, оторвались от переплетенной в кожу книги и уставились на него остекленелыми глазами. Джайал, не обращая на них внимания, оглядел остальных. Двое или трое вовсю дымили трубками, глядя перед собой невидящим взором — явные приверженцы леты, от которой в комнате было не продохнуть. Другие глядели в свои кружки — им не было дела до незнакомца.
Разговоры, которые велись здесь перед появлением хозяина с Джайалом, сразу утихли. Скерриб, как ни в чем не бывало, заковылял к стойке, кое-как сколоченной из старых дубовых брусьев — из бесценной старинной мебели Фаларнов. Взяв глиняный кувшин, он налил из него какой-то мутной жидкости в деревянную кружку. Джайал узнал «пиво», которым угощались другие посетители.
— Вот — сам варил, — бодро заявил хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Не сказать, чтобы его отличало большое рвение, — заметил Джайал.
— Да, только таких вот недотеп и можно достать нынче: кому охота служить исправно; когда солнце гаснет и завтрашний день может стать последним? Ну, да ладно! Ты, конечно, устал с дороги и хочешь выпить либо подкрепиться? А может, и того и другого?
— Да, путь был тяжел, — согласился Джайал, опасаясь дальнейших расспросов и денежных требований. Через боковую дверь они прошли в переднюю комнату гостиницы, освещенную одинокой сальной свечой — ее-то свет и видел Джайал сквозь ставню. Низкие стропила, погнувшиеся от возраста, поддерживали просевшую крышу, а их, в свою очередь, подпирали покосившиеся деревянные столбы. На столах и стульях лежала пыль веков. Над закопченным очагом виднелся герб Фаларнов.
Джайалу вспомнилась «Костяная Голова» в утро перед битвой: в этой самой комнате рыцари поднимали кубки молодого вина за здоровье друг друга, прежде чем выехать на болота; взбудораженные предстоящим, они отпускали нервные шутки — а теперь их больше нет в живых. Джайал вспомнил, не без чувства вины, и хорошенькую служаночку: она выбежала во двор, когда он садился на коня, сняла платок с пышных каштановых волос и с открытым призывом в карих, под цвет волос, глазах вручила его Джайалу. Весь день он носил ее платок рядом с шарфом своей невесты. Воспоминание об этом заставило его смущенно поморщиться; ведь тогда он в душе нарушил верность и невесте, и обетам Жертвенника, которые принес, когда отец назначил его командиром.
Хозяин проследил за его взглядом.
— Это герб Фаларнов. Гостиница до войны принадлежала им, — пояснил он.
Джайал повернулся к нему, еще во власти воспоминаний.
— Да, Фаларны, — медленно кивнул он. — Их, должно быть, никого не осталось в живых? Скерриб заговорщически сморщил нос.
— Ну, не совсем никого... — Он мотнул головой в сторону конюшен. — Когда я приехал с востока и купил это заведение, все имущество Фаларнов перешло ко мне по указу — они ведь были мятежники. В том числе и этот малец — только он и выжил, как мне сдается.
— Только он, — задумчиво повторил Джайал. Скерриб, сочтя, что это известие огорчило его гостя, поспешно продолжил:
— Ясное дело, я не стал гнать беднягу из его же бывших владений — ведь дом-то Фаларнов сгорел дотла. Хотя и тогда уже видел, что толку с него не будет. И я хорошо с ним обращаюсь — куда лучше, чем стал бы другой на моем месте.
— Похвально, — процедил гость, смерив Скерриба ледяным взглядом и с заметным усилием сдержав вспышку гнева. — Ты, кажется, говорил что-то о еде?
— Да, господин, следуй за мной в трапезную, — быстро сказал Скерриб, ведя его по обшитому дубом коридору. На задах гостиницы слышались чьи-то голоса.
— Много ли в городе таких, как Фазад? — спросил Джайал, обращаясь к сгорбленной спине старика. Тот обернулся, прищурив глаз:
— Да хватает — здесь полно сирот Рыцарей Огня, погибших в той великой битве. Червь отнял у них все их достояние. Ты не узнал бы их — они все побирушки, те, что еще живы.
— Вот как, — с трудом вымолвил гость. — Это касается и самых славных фамилий?
— О ком ты спрашиваешь: о Пависах, о Куршавах, о Галлампогонах? — прощупал почву старик.
— Нет... еще выше, — с заминкой ответил гость.
Скерриб сохранил на лице привычную заискивающую маску, но мысль его работала что есть мочи — Голон из храма Исса хорошо платил ему за сведения о постояльцах. Голона, уж конечно, заинтересуют странные расспросы незнакомца.
— Ты имеешь в виду... — Скерриб помолчал, театрально обведя взглядом пустой коридор, — Иллгиллов?
Гость удивленно моргнул, словно ожидал услышать не то имя, но потом слегка дрогнувшим голосом сказал:
— Да... да, что стало с ними?
Скерриб, отметив про себя интонацию гостя для будущего доклада Голону, поскреб небритый подбородок.
— Ходят слухи, будто барон бежал на север...
— Ха! — прервал Джайал. — Нет нужды ехать сюда из южных краев, чтобы услышать эту сплетню.
— Это верно, — согласился Скерриб. — Что до других, то его сын, говорят, погиб в битве, а жена умерла еще раньше. Однако... — Скерриб помолчал несколько мгновений, оценивая, насколько незнакомцу не терпится услышать дальнейшее.
— Что же?
— Кое-кто говорит, будто Иллгилл заключил договор с Чудью, а его сын будто бы жив и уехал как раз на юг... — Скерриб сокрушенно развел руками, точно извиняясь за такое совпадение. Его глаза шарили по высокой фигуре приезжего, выискивая в нем сходство с сыном барона. Взгляд, который Скерриб получил взамен, отбил у него охоту к дальнейшим изысканиям. — Однако я знаю из достоверных источников, что этот сын, Джайал его звали, никуда не уезжал, а сменил имя и все эти семь лет прячется в городе.
— Джайал... в городе? — озадаченно повторил гость.
— Будто бы, но ведь это только слухи... — Смущение незнакомца подогревало интерес Скерриба: будет о чем рассказать в храме Исса. Может, это один из шпионов Иллгилла, приехавший разнюхать, что делается в городе?
— Ну, довольно об Иллгиллах, — проворчал гость, прервав ход мыслей хозяина. — Что слышно о роде Орлиное Гнездо?
Скерриб заковылял дальше по тускло освещенному коридору, и вопрос пришелся ему в спину.
— Орлиное Гнездо? — повторил он, остановившись у дальней двери. — Ты прости, но о них я ничего не слыхал. Может, кто из гостей тебе скажет.
Они вошли в комнату с низким потолком, походившую на переднюю залу — только здесь чуть ли не до самых стропил стоял густой синий дым леты, и ее тошнотворно-сладкий запах заглушал все остальные. Около дюжины мужчин сидели на жестких скамьях и пили пиво из деревянных кружек. Несколько человек были в таких же пурпурно-коричневых одеждах, что и Джайал: они сидели в стороне, изучая какой-то пыльный фолиант, раскрытый перед ними на столе. Джайал обеспокоился: они, конечно, примут его за собрата по вере и начнут задавать трудные вопросы.
Паломники все, как один, оторвались от переплетенной в кожу книги и уставились на него остекленелыми глазами. Джайал, не обращая на них внимания, оглядел остальных. Двое или трое вовсю дымили трубками, глядя перед собой невидящим взором — явные приверженцы леты, от которой в комнате было не продохнуть. Другие глядели в свои кружки — им не было дела до незнакомца.
Разговоры, которые велись здесь перед появлением хозяина с Джайалом, сразу утихли. Скерриб, как ни в чем не бывало, заковылял к стойке, кое-как сколоченной из старых дубовых брусьев — из бесценной старинной мебели Фаларнов. Взяв глиняный кувшин, он налил из него какой-то мутной жидкости в деревянную кружку. Джайал узнал «пиво», которым угощались другие посетители.
— Вот — сам варил, — бодро заявил хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134