Знать заранее, когда кто умрет — быть может, и я в том числе...
— Я сказала уже, что у тебя будущее есть — вместе с Талассой.
— Отчего ты тогда не скажешь нам, какие опасности ждут нас впереди?
— Маризиан оставил здесь не только демонов. Здесь искажается всякая магия, какой бы она ни была, — и мое искусство, и твое.
Уртред призадумался. С тех пор как он взглянул сверху на Фарана, прежняя сила как будто снова влилась в его жилы — и, кажется, не маска была ее источником. Вся кожа горела, точно Огонь мог в любой миг вырваться из нее, как тогда на площади. Там видно будет. Аланда уже отдышалась, а Фаран приближается.
Уртред подтолкнул старушку вперед, и некоторое время они спускались в не слишком дружелюбном молчании. Потолок здесь был сложен из плит тесаного камня, и между ними просачивалась, капая вниз, вода. Скользкие ступени обросли мхом. Уртред стал замечать странные белые папоротники, каким-то образом выросшие без света между ступенями и стеной. Одно из растений вдруг вытянуло щупальце к ноге Уртреда. Он отпрянул.
— Осторожнее, — сказала Аланда. — Их привлекает твое тело, и они ядовиты.
— Спасибо за предупреждение, только оно немного запоздало.
Аланда взяла его за руку:
— Не забывай, что Маризиан все здесь устроил на пагубу непрошеным гостям. Даже растения тут обладают разумом, не говоря уж о других...
— О каких других?
— Скоро сам увидишь. Иллгилл одержал над ними победу, когда вынес отсюда Теневой Жезл, — будем надеяться, что окажемся не слабее барона.
Аланда все так же шла впереди, и ее фонарь отбрасывал длинные тени; наконец ступени кончились ровной площадкой, от которой отходило три туннеля. Аланда уверенно направилась в средний, точно знала дорогу.
Пройдя через туннель, они оказались у подземного водоема около двадцати футов в поперечнике. На той стороне, освещенные факелом, стояли Сереш, Таласса и Фуртал. Сереш с Талассой осматривали вырубленную в камне нишу, но на свет фонаря Аланды тут же обернулись с тревожными лицами, словно ожидая беды. Увидев, кто идет, они успокоились, и Таласса приветственно крикнула что-то, вызвав под сводами гулкое эхо.
Аланда помахала им в ответ, выйдя на край пруда. Он был гладким, как стекло, — лишь капли с потолка падали в него с унылым плеском, разгоняя маслянистые круги по воде. Вдоль пруда шла узкая дорожка, окаймленная с другой стороны теми же зловещими белыми папоротниками, что давеча напугали Уртреда.
Аланда и он осторожно двинулись вперед. Уртред, с любопытством глядевший на воду, вдруг обомлел: призрачные лица скалились на него из глубины, корчили гримасы, беззвучно разевали рты. Он попятился и упал прямо в папоротники. Белые щупальца тут же вцепились в его плащ. Уртред заметался, обламывая ветви, — из них сочилась бледно-зеленая жидкость, которая шипела и пенилась, соприкасаясь с одеждой. Аланда быстро наклонилась и с поразительной силой помогла ему встать.
— Спасибо, — пробормотал Уртред, разглядывая дыры, прожженные кислотой в его плаще.
— Помни: здесь все несет в себе какую-то угрозу. — Уртред отвернулся от пруда, и они поспешили дальше.
— Не слишком-то вы торопились, — буркнул Сереш, когда они подошли. Аланда, не отвечая, принялась рассматривать каменную глыбу, преграждавшую им путь.
— Что ты скажешь об этом? — спросила она Уртреда. Он шагнул вперед, бросив мимолетный взгляд на Талассу. Девушка, бледная и перепуганная, смотрела в сторону. Вид сожженных тел отнял у нее всю уверенность, обретенную у алтаря Светоносца. Чем скорее они двинутся дальше, тем лучше будет для нее.
Но как сдвинуть эту глыбу? Не видно ни ручки, ни замочной скважины, ни тайных пружин... Уртред уперся в нее своими перчатками, ничего этим не добившись.
— Это я уже пробовал, — с легким раздражением сказал Сереш.
— Должен же быть какой-то способ, — задумчиво произнес Уртред.
— Иногда дверь бывает не там, где кажется, — вмешался Фуртал.
— Что ты говоришь?! — воскликнул Уртред. Старик обратил к нему свои молочно-белые глаза.
— Легенда гласит, что здесь все устроено с великой хитростью. На месте двери может быть непроходимая скала, а на месте скалы — дверь. Что там с другой стороны?
Уртред пожал плечами: с той стороны была гладкая гранитная стена. Он уже отвернулся было, но заметил на высоте пояса маленькую медную печать. Он присмотрелся к ней поближе. Печать позеленела от древности и явно не случайно была помещена здесь. Уртред положил на нее свою руку в перчатке. В глубине скалы тут же раздался рокот. Уртред испугался, думая, что вызвал обвал, но скала со скрежетом повернувшись на древних петлях, отошла в сторону и за ней обнаружился проход пятифутовой ширины.
— Молодец, Фуртал! — вскричал Уртред, заглядывая в проем.
Лестница за ним опять вела вниз, во тьму. Обветшавшие фрески на стенах говорили о глубокой древности этого места. Они, должно быть, относились еще ко временам погребения Маризиана. В отличие от натуралистических фресок Форгхольмского монастыря эти были написаны в незнакомой Уртреду манере, принятой, вероятно, еще до основания монастыря, то есть более семисот лет назад. Угловатые, вытянутые фигуры выражали стремление человека к небесам, куда несколько тысячелетий назад улетали боги. Уртреду эта живопись показалась самой чистой и одухотворенной из всей, виденной им прежде.
Он понял, что теперь они приблизились к сердцу этой древней святыни. Обратной дороги нет: Фаран закупорил их здесь, словно гончая, загнавшая зайца в нору. Остается лишь молиться, чтобы опасности, ждущие впереди, оказались не страшнее князя нежити. Уртред набрал в грудь затхлого воздуха и начал спускаться вниз.
ГЛАВА 34. ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ
Тяжко вздохнув в последний раз своими иссохшими легкими, Фаран оказался на площадке перед входом в пирамиду. Подъем был для него сущей мукой; ребра трещали, грудь сжималась и расширялась, как старые кожаные мехи, и вокруг распространялся скверный душок, ощутимый даже за густым запахом помета. Долгая жизнь износила тело Фарана, но то, что осталось, было крепким, как мореное дерево, крепче нежной плоти живых.
Мало-помалу воздух нашел дорогу в оцепеневшее тело, и бешеный стук в груди начал стихать. Четыре удара в минуту — больше не надо живым мертвецам, чтобы застойная кровь продолжала струиться по жилам, а сердце Фарана било сейчас не меньше десяти раз в минуту. Но боли не было, а члены не жгло огнем, как непременно было бы у живого. Фаран оглядел свои желтые руки и закованное в доспехи тело, чтобы удостовериться, не повредил ли как-нибудь при восхождении сухую, лишенную чувствительности плоть. Каким-то чудом ни ран, ни царапин не оказалось.
Двое Жнецов втащили на помост Маллиану. Для нее восхождение прошло не столь благополучно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Я сказала уже, что у тебя будущее есть — вместе с Талассой.
— Отчего ты тогда не скажешь нам, какие опасности ждут нас впереди?
— Маризиан оставил здесь не только демонов. Здесь искажается всякая магия, какой бы она ни была, — и мое искусство, и твое.
Уртред призадумался. С тех пор как он взглянул сверху на Фарана, прежняя сила как будто снова влилась в его жилы — и, кажется, не маска была ее источником. Вся кожа горела, точно Огонь мог в любой миг вырваться из нее, как тогда на площади. Там видно будет. Аланда уже отдышалась, а Фаран приближается.
Уртред подтолкнул старушку вперед, и некоторое время они спускались в не слишком дружелюбном молчании. Потолок здесь был сложен из плит тесаного камня, и между ними просачивалась, капая вниз, вода. Скользкие ступени обросли мхом. Уртред стал замечать странные белые папоротники, каким-то образом выросшие без света между ступенями и стеной. Одно из растений вдруг вытянуло щупальце к ноге Уртреда. Он отпрянул.
— Осторожнее, — сказала Аланда. — Их привлекает твое тело, и они ядовиты.
— Спасибо за предупреждение, только оно немного запоздало.
Аланда взяла его за руку:
— Не забывай, что Маризиан все здесь устроил на пагубу непрошеным гостям. Даже растения тут обладают разумом, не говоря уж о других...
— О каких других?
— Скоро сам увидишь. Иллгилл одержал над ними победу, когда вынес отсюда Теневой Жезл, — будем надеяться, что окажемся не слабее барона.
Аланда все так же шла впереди, и ее фонарь отбрасывал длинные тени; наконец ступени кончились ровной площадкой, от которой отходило три туннеля. Аланда уверенно направилась в средний, точно знала дорогу.
Пройдя через туннель, они оказались у подземного водоема около двадцати футов в поперечнике. На той стороне, освещенные факелом, стояли Сереш, Таласса и Фуртал. Сереш с Талассой осматривали вырубленную в камне нишу, но на свет фонаря Аланды тут же обернулись с тревожными лицами, словно ожидая беды. Увидев, кто идет, они успокоились, и Таласса приветственно крикнула что-то, вызвав под сводами гулкое эхо.
Аланда помахала им в ответ, выйдя на край пруда. Он был гладким, как стекло, — лишь капли с потолка падали в него с унылым плеском, разгоняя маслянистые круги по воде. Вдоль пруда шла узкая дорожка, окаймленная с другой стороны теми же зловещими белыми папоротниками, что давеча напугали Уртреда.
Аланда и он осторожно двинулись вперед. Уртред, с любопытством глядевший на воду, вдруг обомлел: призрачные лица скалились на него из глубины, корчили гримасы, беззвучно разевали рты. Он попятился и упал прямо в папоротники. Белые щупальца тут же вцепились в его плащ. Уртред заметался, обламывая ветви, — из них сочилась бледно-зеленая жидкость, которая шипела и пенилась, соприкасаясь с одеждой. Аланда быстро наклонилась и с поразительной силой помогла ему встать.
— Спасибо, — пробормотал Уртред, разглядывая дыры, прожженные кислотой в его плаще.
— Помни: здесь все несет в себе какую-то угрозу. — Уртред отвернулся от пруда, и они поспешили дальше.
— Не слишком-то вы торопились, — буркнул Сереш, когда они подошли. Аланда, не отвечая, принялась рассматривать каменную глыбу, преграждавшую им путь.
— Что ты скажешь об этом? — спросила она Уртреда. Он шагнул вперед, бросив мимолетный взгляд на Талассу. Девушка, бледная и перепуганная, смотрела в сторону. Вид сожженных тел отнял у нее всю уверенность, обретенную у алтаря Светоносца. Чем скорее они двинутся дальше, тем лучше будет для нее.
Но как сдвинуть эту глыбу? Не видно ни ручки, ни замочной скважины, ни тайных пружин... Уртред уперся в нее своими перчатками, ничего этим не добившись.
— Это я уже пробовал, — с легким раздражением сказал Сереш.
— Должен же быть какой-то способ, — задумчиво произнес Уртред.
— Иногда дверь бывает не там, где кажется, — вмешался Фуртал.
— Что ты говоришь?! — воскликнул Уртред. Старик обратил к нему свои молочно-белые глаза.
— Легенда гласит, что здесь все устроено с великой хитростью. На месте двери может быть непроходимая скала, а на месте скалы — дверь. Что там с другой стороны?
Уртред пожал плечами: с той стороны была гладкая гранитная стена. Он уже отвернулся было, но заметил на высоте пояса маленькую медную печать. Он присмотрелся к ней поближе. Печать позеленела от древности и явно не случайно была помещена здесь. Уртред положил на нее свою руку в перчатке. В глубине скалы тут же раздался рокот. Уртред испугался, думая, что вызвал обвал, но скала со скрежетом повернувшись на древних петлях, отошла в сторону и за ней обнаружился проход пятифутовой ширины.
— Молодец, Фуртал! — вскричал Уртред, заглядывая в проем.
Лестница за ним опять вела вниз, во тьму. Обветшавшие фрески на стенах говорили о глубокой древности этого места. Они, должно быть, относились еще ко временам погребения Маризиана. В отличие от натуралистических фресок Форгхольмского монастыря эти были написаны в незнакомой Уртреду манере, принятой, вероятно, еще до основания монастыря, то есть более семисот лет назад. Угловатые, вытянутые фигуры выражали стремление человека к небесам, куда несколько тысячелетий назад улетали боги. Уртреду эта живопись показалась самой чистой и одухотворенной из всей, виденной им прежде.
Он понял, что теперь они приблизились к сердцу этой древней святыни. Обратной дороги нет: Фаран закупорил их здесь, словно гончая, загнавшая зайца в нору. Остается лишь молиться, чтобы опасности, ждущие впереди, оказались не страшнее князя нежити. Уртред набрал в грудь затхлого воздуха и начал спускаться вниз.
ГЛАВА 34. ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ
Тяжко вздохнув в последний раз своими иссохшими легкими, Фаран оказался на площадке перед входом в пирамиду. Подъем был для него сущей мукой; ребра трещали, грудь сжималась и расширялась, как старые кожаные мехи, и вокруг распространялся скверный душок, ощутимый даже за густым запахом помета. Долгая жизнь износила тело Фарана, но то, что осталось, было крепким, как мореное дерево, крепче нежной плоти живых.
Мало-помалу воздух нашел дорогу в оцепеневшее тело, и бешеный стук в груди начал стихать. Четыре удара в минуту — больше не надо живым мертвецам, чтобы застойная кровь продолжала струиться по жилам, а сердце Фарана било сейчас не меньше десяти раз в минуту. Но боли не было, а члены не жгло огнем, как непременно было бы у живого. Фаран оглядел свои желтые руки и закованное в доспехи тело, чтобы удостовериться, не повредил ли как-нибудь при восхождении сухую, лишенную чувствительности плоть. Каким-то чудом ни ран, ни царапин не оказалось.
Двое Жнецов втащили на помост Маллиану. Для нее восхождение прошло не столь благополучно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134