К охоте на Князя Тьмы готовились серьезно. Передвигаясь от одного окопа к другому быстрыми гигантскими шагами, генерал во все вникал, все проверял, и рык его звучал на пол-леса. Все-таки Бруно нашел просвет в свите нобилей и протиснулся к Лемсонгу. В этот момент генерал пробовал на прочность — пытался согнуть через колено — громадные железные щипцы толщиной в руку.
Как ни вздувались вены на генеральском лбу, железо выдерживало. Заметив Бруно, генерал с грохотом зашвырнул щипцы в яшик и взялся перебирать огнетушители.
— Приходится каждую мелочь проверять, визкап. Между прочим, из-за пустяков рушились великие царства. С чем пришел?
— С просьбой.
— Правильно говорят: никогда тебе не стать настоящей службой, визкап. У нас не бывает заслуг, позволяющих просить. Ладно. Тебе прощу. Ты меня удивил, когда помог выйти на банду Парикмахера. Ведь я тебя взял в Службу только для того, чтобы расшевелить, раздразнить свою гвардию. Гм, может, я тебя не совсем правильно использовал? Ладно. Чего хочешь?
— Мне на этот вечер нужен Гериад и два аэра. Генерал взял в руки очередной огнетушитель и соизволил повернуться к Бруно. Весело сверкнула голубая сталь. Лемсонг соображал быстро и, разумеется, сразу понял: Бруно собирается пригласить гиганта-межевика вовсе не цветочки собирать.
— Только никого не убивать, визкап. Лично мне на суверенитет Настоящего наплевать, но координаторы из Тора… В общем, к утру быть здесь!
Генерал выпрямился, молодо заблестела голубая сталь. Похоже, Лемсонг сейчас был сам не прочь забыть о делах, да рвануть со своими молодыми визкапами бить морду Настоящему. В это мгновение Бруно был готов рассказать Лемсонгу о заброшенном храме, о притаившейся в нем абсолютной смерти. Но сталь погасла, подбежал краснощекий толстый нобиль с какой-то срочной проблемой, и визкапа оттерли.
На закате два аэра с бравыми визкапами поднялись с транспортной площадки и улетели в неизвестном направлении. Вернулись они под утро. Лагерь спал и так и не узнал никогда, что в эту ночь в Настоящем родилось новое предание. Что пройдет год-два, и в городах и поселках Настоящего длинными, закопченными темнотой вечерами по-прежнему будут рассказывать легенду о монахе и черте.
Легенда эта звучала так.
Был некогда кабак, в котором собирались самые лучшие борцы Настоящего, первейшие его чемпионы. Кичились своей силой эти гордецы и не верили ни в бога, ни в черта. Однажды зашел в их вертеп напиться воды скромный поэт, незлобивый сердцем и с медом на устах. Побили они доброго поэта, прогнали. И тогда проклял несчастный поэт этот вертеп и пророчествовал, что гореть ему и истребимым быть. Посмеялись чемпионы.
И вот однажды в полночь распахнулась дверь кабака, а в ней стоит монах с огненными очами Потом рухнула другая дверь, а в ней — черт с глазами чернее ночи. Да как стали они бить да швырять борцов, как стали их катать и бросать всячески. Те кликнули подмогу. Прибежала подмога. А потом как помчалась та подмога обратно.
Вспыхнул, загорелся и сгорел кабак. Радовались тому монах с чертом, и плясали на углях, и орали непотребные стишки. А потом улетели на небо.
В следующую ночь лагерь подняли по тревоге. Определенный «маером Таком» в напарники к межевику, Бруно за ним и держался. Межевик удивительно ловко ориентировался на местности и вскоре вывел их к черному пятну на фоне леса.
Пуленепробиваемые спектры позволяли и ночью видеть как днем, но маскировку невозможно было толком рассмотреть даже в спектре. Напарник втянул визкапа в черноту, и они очутились в оперативном штабе.
Столько научной аппаратуры Бруно не видел даже в Центре физической химии. За биокомами работало не меньше сотни координаторов, аналитиков, связистов. На бесчисленных экранах Служба разбегалась по огневым позициям, на свои рубежи выдвигались боевые машины — был виден весь гигантский масштаб операции.
Отошел и вернулся с приказом межевик. Их оставляли в охране штаба; появлялась возможность увидеть битву с Санфаром во всех подробностях. И все-таки Бруно предпочел бы не наблюдать, а самому повоевать с Князем Тьмы. Правда, еще оставалось дождаться самого Санфара. На биокомах ночь просматривалась на тысячи стэлсов вокруг. Ученые с их новейшей аппаратурой или джагри? Кто первым заметит Князя Тьмы? Напрягая предзнание, Бруно не забывал следить и за штабной суетой.
Рядом сидевший оператор откинулся на спинку стула и массировал себе шею. На экране татуированный хорогами бандит препирался с нобилем. Последний, морща свой аристократический нос — обладатель аристократического носа был типичным элитным штабистом, — втолковывал, как себя вести на позиции. На задиристые фразы бандита, что, мол, с Санфаром Службе не справиться, нобиль не обращал внимания и продолжал цедить сквозь зубы указания. Почему он, старший офицер, вынужден возиться с бандюгами? Зачем они здесь? На эти вопросы, лимонно кривившие физиономию нобиля, с удовольствием узнал бы ответы и Бруно.
Оператор швырнул в рот пластину лакташи и снова навис над экраном.
Джагри пока молчало. Хотелось встать на голову—в лихорадочной штабной суете это вряд ли бы кто заметил, — но сдерживало уважение к генералу. Размахивая громадными железными щипцами, похожий на античного бога ремесел, Лемсонг расхаживал от стены к стене, то и дело отдавая распоряжения подбегавшим нобилям.
Вдруг он резко остановился возле вовсю засуетившейся научной группы. Аппаратура все-таки опередила джагри. Золотое пятнышко зажглось на экранах, его резко увеличили: стали видны бугристые от мускулов плечи, бычья голова. Сам Князь Тьмы, Владыка Царства Мертвых летел вдоль ночного леса, стоя на огненном плаще. Занимаемые бандитами позиции были уже рядом.
— Здоровый мужик. А рога какие…
— Что ты снимаешь? Какие рога! Давай спектрограмму плаща!
— Вроде — плазма.
— Псевдоплазма.
— Интересно, как он ее стабилизирует?
— Да уж не вентилятором.
На биокомы ученых Бруно уже не смотрел. Проснулось предзнание.
Служба могла бы не проводить всю эту грандиозную операцию и зря не губить жизни десятков межевиков. Достаточно было отправить навстречу Санфару одного джагрина с боевой секирой вечника в руках, чтобы он свернул эту бычью шею. Тень смерти за плечами Князя Тьмы была по величине, словно у матерого тигра. Ну, может, чуть больше. Бруно прошел бы сквозь ее лабиринт. В конце концов, недавней ночью он чуть было не рискнул отправиться в лабиринт абсолютной смерти. Но не смешить ведь нобиля Тэта очередным приступом энтузиазма.
Санфар приблизился на дистанцию огневого соприкосновения. Оставалось чуть подождать, но бандиты повели себя бездарно и открыли беспорядочную стрельбу. А только Князь Тьмы повернул на них — пальнули раз-другой и разбежались по кустам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Как ни вздувались вены на генеральском лбу, железо выдерживало. Заметив Бруно, генерал с грохотом зашвырнул щипцы в яшик и взялся перебирать огнетушители.
— Приходится каждую мелочь проверять, визкап. Между прочим, из-за пустяков рушились великие царства. С чем пришел?
— С просьбой.
— Правильно говорят: никогда тебе не стать настоящей службой, визкап. У нас не бывает заслуг, позволяющих просить. Ладно. Тебе прощу. Ты меня удивил, когда помог выйти на банду Парикмахера. Ведь я тебя взял в Службу только для того, чтобы расшевелить, раздразнить свою гвардию. Гм, может, я тебя не совсем правильно использовал? Ладно. Чего хочешь?
— Мне на этот вечер нужен Гериад и два аэра. Генерал взял в руки очередной огнетушитель и соизволил повернуться к Бруно. Весело сверкнула голубая сталь. Лемсонг соображал быстро и, разумеется, сразу понял: Бруно собирается пригласить гиганта-межевика вовсе не цветочки собирать.
— Только никого не убивать, визкап. Лично мне на суверенитет Настоящего наплевать, но координаторы из Тора… В общем, к утру быть здесь!
Генерал выпрямился, молодо заблестела голубая сталь. Похоже, Лемсонг сейчас был сам не прочь забыть о делах, да рвануть со своими молодыми визкапами бить морду Настоящему. В это мгновение Бруно был готов рассказать Лемсонгу о заброшенном храме, о притаившейся в нем абсолютной смерти. Но сталь погасла, подбежал краснощекий толстый нобиль с какой-то срочной проблемой, и визкапа оттерли.
На закате два аэра с бравыми визкапами поднялись с транспортной площадки и улетели в неизвестном направлении. Вернулись они под утро. Лагерь спал и так и не узнал никогда, что в эту ночь в Настоящем родилось новое предание. Что пройдет год-два, и в городах и поселках Настоящего длинными, закопченными темнотой вечерами по-прежнему будут рассказывать легенду о монахе и черте.
Легенда эта звучала так.
Был некогда кабак, в котором собирались самые лучшие борцы Настоящего, первейшие его чемпионы. Кичились своей силой эти гордецы и не верили ни в бога, ни в черта. Однажды зашел в их вертеп напиться воды скромный поэт, незлобивый сердцем и с медом на устах. Побили они доброго поэта, прогнали. И тогда проклял несчастный поэт этот вертеп и пророчествовал, что гореть ему и истребимым быть. Посмеялись чемпионы.
И вот однажды в полночь распахнулась дверь кабака, а в ней стоит монах с огненными очами Потом рухнула другая дверь, а в ней — черт с глазами чернее ночи. Да как стали они бить да швырять борцов, как стали их катать и бросать всячески. Те кликнули подмогу. Прибежала подмога. А потом как помчалась та подмога обратно.
Вспыхнул, загорелся и сгорел кабак. Радовались тому монах с чертом, и плясали на углях, и орали непотребные стишки. А потом улетели на небо.
В следующую ночь лагерь подняли по тревоге. Определенный «маером Таком» в напарники к межевику, Бруно за ним и держался. Межевик удивительно ловко ориентировался на местности и вскоре вывел их к черному пятну на фоне леса.
Пуленепробиваемые спектры позволяли и ночью видеть как днем, но маскировку невозможно было толком рассмотреть даже в спектре. Напарник втянул визкапа в черноту, и они очутились в оперативном штабе.
Столько научной аппаратуры Бруно не видел даже в Центре физической химии. За биокомами работало не меньше сотни координаторов, аналитиков, связистов. На бесчисленных экранах Служба разбегалась по огневым позициям, на свои рубежи выдвигались боевые машины — был виден весь гигантский масштаб операции.
Отошел и вернулся с приказом межевик. Их оставляли в охране штаба; появлялась возможность увидеть битву с Санфаром во всех подробностях. И все-таки Бруно предпочел бы не наблюдать, а самому повоевать с Князем Тьмы. Правда, еще оставалось дождаться самого Санфара. На биокомах ночь просматривалась на тысячи стэлсов вокруг. Ученые с их новейшей аппаратурой или джагри? Кто первым заметит Князя Тьмы? Напрягая предзнание, Бруно не забывал следить и за штабной суетой.
Рядом сидевший оператор откинулся на спинку стула и массировал себе шею. На экране татуированный хорогами бандит препирался с нобилем. Последний, морща свой аристократический нос — обладатель аристократического носа был типичным элитным штабистом, — втолковывал, как себя вести на позиции. На задиристые фразы бандита, что, мол, с Санфаром Службе не справиться, нобиль не обращал внимания и продолжал цедить сквозь зубы указания. Почему он, старший офицер, вынужден возиться с бандюгами? Зачем они здесь? На эти вопросы, лимонно кривившие физиономию нобиля, с удовольствием узнал бы ответы и Бруно.
Оператор швырнул в рот пластину лакташи и снова навис над экраном.
Джагри пока молчало. Хотелось встать на голову—в лихорадочной штабной суете это вряд ли бы кто заметил, — но сдерживало уважение к генералу. Размахивая громадными железными щипцами, похожий на античного бога ремесел, Лемсонг расхаживал от стены к стене, то и дело отдавая распоряжения подбегавшим нобилям.
Вдруг он резко остановился возле вовсю засуетившейся научной группы. Аппаратура все-таки опередила джагри. Золотое пятнышко зажглось на экранах, его резко увеличили: стали видны бугристые от мускулов плечи, бычья голова. Сам Князь Тьмы, Владыка Царства Мертвых летел вдоль ночного леса, стоя на огненном плаще. Занимаемые бандитами позиции были уже рядом.
— Здоровый мужик. А рога какие…
— Что ты снимаешь? Какие рога! Давай спектрограмму плаща!
— Вроде — плазма.
— Псевдоплазма.
— Интересно, как он ее стабилизирует?
— Да уж не вентилятором.
На биокомы ученых Бруно уже не смотрел. Проснулось предзнание.
Служба могла бы не проводить всю эту грандиозную операцию и зря не губить жизни десятков межевиков. Достаточно было отправить навстречу Санфару одного джагрина с боевой секирой вечника в руках, чтобы он свернул эту бычью шею. Тень смерти за плечами Князя Тьмы была по величине, словно у матерого тигра. Ну, может, чуть больше. Бруно прошел бы сквозь ее лабиринт. В конце концов, недавней ночью он чуть было не рискнул отправиться в лабиринт абсолютной смерти. Но не смешить ведь нобиля Тэта очередным приступом энтузиазма.
Санфар приблизился на дистанцию огневого соприкосновения. Оставалось чуть подождать, но бандиты повели себя бездарно и открыли беспорядочную стрельбу. А только Князь Тьмы повернул на них — пальнули раз-другой и разбежались по кустам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79