Бруно даже не успел заметить, чем они вооружены.
Блеск стали перед глазами, его удар ногой в висок. Еще блеск, еще удар, и в сером мире стали проступать краски. Зловещие черные тени неудавшихся убийц превратились в обычных головорезов Настоящего, валявшихся в густой траве с проломленными головами. Бруно перетащил трупы к стене. Щупальца-пучки гремучих лиан на миг затихли, но когда визкап ухнул тела бандитов в зеленое месиво, гремучки радостно затрещали.
— Ты почему не убежал? — спросил визкап у парнишки, с момента нападения так и простоявшего столбом на одном месте. Цвет лица Стилеса не изменился, но само лицо словно окаменело.
— Я? Я испугался, свя… святой отец. Они ведь могли и меня…
Похоже, голубоглазый котенок испугался по-настоящему; надо было его как-то успокоить.
— Не бойся. Со мной можно ничего не бояться. Спаситель нас хранит.
— Правда?
— Правда.
На самом деле Бруно упрощал информацию. Опасность еще не прошла, джагри не выключалось — мир то и дело становился серым. Третий бандит, так и не выскочивший из засады, был где-то рядом и еще не решил, атаковать ему или уносить ноги.
Пучком травы Бруно стал вытирать с ботинка зеленоватую, с кровавыми прожилками слизь. Джагри неопределенно мерцало. На парнишку визкап не смотрел, все внимание сосредоточил на густой чаще леса. Наверное, там, за стволами и ветками, сейчас гадал свою судьбу третий бандит. Вдруг смерть полыхнула черным прямо за спиной, целясь своим жалом в затылок. Бруно перехватил ее удар, вырвал у нее тяжелый нож, мир тут же вспыхнул красками, а в руках Бруно визжал, царапался и кусался котеночек Стилес. Все-таки обманула визкапа ласковая мордашка паренька, и если бы не джагри, валяться бы сейчас Бруно в густой траве с дырой в затылке.
Взятый на болевой прием парнишка быстро успокоился. А когда святой отец через колено стал медленно ломать ему локтевой сустав, Стилес и заговорил. О том, как решил с двумя дружками подрезать миссионера, пощупать его кошелек. О том, что нельзя его сдавать блюстителям, забьют его эти суки. О том, что он не знает, где логово Бледа, да и не повел бы туда, если бы даже знал. Люди Парикмахера за такие вещи отрезают язык вместе с ушами.
Слезы брызнули из голубых глаз, Стилес принялся выклянчивать себе жизнь, как когда-то клянчил, наверное, у матери леденцы. Не обращая на него внимания, Бруно зачарованно смотрел в невидимое. Он ждал джагри, а сам думал, сколько жертв заманил этот гнилой ангелочек в западню. Наверняка за занавесом из гремучих лиан валяется не один скелет.
Полыхнуло предзнание.
Любой убийца отбрасывает две тени: в прошлое и будущее. Тень Стилеса в прошлое выглядела темной тропой, в будущее — черной речкой.
Бруно разжал хватку, освободил руку парнишке. Тот, потирая локоть, спросил:
— Ты отпускаешь меня?
— Да.
— Так я пошел?
— Ступай.
Стилес стал пятиться. Миссионер в задумчивости подбрасывал левой рукой нож Стилеса, и поворачиваться спиной было боязно. Наконец до забора осталось всего ничего. И тогда парнишка не выдержал, он скорчил этому идиоту в балахоне свою самую противную рожу, захохотал, с двух шагов разбежался и прыгнул на высокий забор, чтобы через мгновение перелететь через него.
Правой рукой святой отец благословил в дальний путь на глазах чернеющую фигурку, затем резко взмахнул левой рукой и поторопился прочь от гиблого места. Он знал, что сейчас происходит за его спиной. Там, из последних сил держась слабеющими руками за доски забора, парнишка никак не хотел поверить, что это конец. А резко накренившийся мир безжалостно заглатывал его в свою черную пасть.
Миссионер шагал, не оглядывался и ждал, когда раздастся глухой, словно от упавшего яблока в саду, звук.
Пару стэлсов Бруно шел не останавливаясь, выбирая тропы, уводящие в сторону от чащи, и в итоге вышел к каменистым холмам. Предстояло сделать самое неприятное: похоронить священника. Место для могилы хотелось выбрать достойное.
На вершине высокого холма визкап присел на теплый валун перевести дух. На востоке поблескивала сквозь дымку стена времени. Тут и там окрестные склоны чернели закопченными развалинами древних шахт.
Из котомки на свет божий появился маскостиратель, накидка священника и лопатка с короткой ручкой. Осенив себя священным знаком семи, Бруно принялся рыть могилу. Он вгрызался в древнюю глину, нашпигованную камнями, и разговаривал со священником, до этой поры обиженно молчавшим в своей темноте.
«Мне просто повезло с лицензией. Я здесь ни при чем. Решение судьбы. Ты понимаешь?»
«Да».
«У меня остались считаные дни. Надо форсировать события. Быстрее всего придется идти напролом в форме разведчика-межевика. Надо будет действовать. Здесь раздвоение личности недопустимо».
«Я понимаю».
«Ты не хочешь разговаривать со мной? Но я ведь ни в чем не виноват. Может, ты хочешь о чем-нибудь попросить?»
«Да. Сделай все побыстрее».
Больше священник не сказал ни слова. Ни когда Бруно выбрался из готовой могилы, ни когда ладил на виски полевой маскостиратель. И только в последний миг своей жизни разразился жалостным стоном:
«До-а-на…»
Пока Бруно забрасывал глиной уложенную в могилу накидку священника, он успел подумать о многом. О том, что не стоило кабатчику вмешиваться в их дела. О том, что перед смертью священник вел себя достойней его: не канючил, не хныкал, не жаловался. О том, что из двух душ, которые бывают в человеке, почему-то жить остается не самая лучшая.
Вернув всю глину могиле, Бруно водрузил на нее валун. Спускаясь с холма, визкап нехорошо улыбался. Он представлял, как вернется в Будущее и выбьет Фандосию все зубы.
После двух дней скитаний по Настоящему новоявленный миссионер очутился возле Стены. Он шел в поселок, откуда был родом Блед Парикмахер. Сам по себе бандит в Столпе никого не интересовал, но он мог вывести на источник северной агрессии. В конце концов, именно ради выхода на агрессию Лемсонг придумал все это, и теперь Бруно, бывший монах-вечник, в качестве офицера Службы расхаживал по Настоящему в балахоне миссионера религии Спасения в поисках Князя Тьмы. Все-таки обожали координаторы Столпа витиеватые комбинации.
Выглянуло солнце. Медового цвета глинистая тропка вихляла вдоль времени. Набежали облачка, и время стало серым. Вымели ветра небо, и вновь засияло время голубой стеной с золотым озером отраженного светила в глубине. Время переливалось, кружило голову. Стеллитовая стена фонтанировала прямо в зенит, летела в небеса застывшим водопадом, расталкивала там редкие облачка и растворялась в синеве.
Преодолей всего-то несколько десятков стэлсов времени, и ты — среди нормальных, опрятных, улыбающихся людей. Только каким чудом пройдешь сквозь Стену?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Блеск стали перед глазами, его удар ногой в висок. Еще блеск, еще удар, и в сером мире стали проступать краски. Зловещие черные тени неудавшихся убийц превратились в обычных головорезов Настоящего, валявшихся в густой траве с проломленными головами. Бруно перетащил трупы к стене. Щупальца-пучки гремучих лиан на миг затихли, но когда визкап ухнул тела бандитов в зеленое месиво, гремучки радостно затрещали.
— Ты почему не убежал? — спросил визкап у парнишки, с момента нападения так и простоявшего столбом на одном месте. Цвет лица Стилеса не изменился, но само лицо словно окаменело.
— Я? Я испугался, свя… святой отец. Они ведь могли и меня…
Похоже, голубоглазый котенок испугался по-настоящему; надо было его как-то успокоить.
— Не бойся. Со мной можно ничего не бояться. Спаситель нас хранит.
— Правда?
— Правда.
На самом деле Бруно упрощал информацию. Опасность еще не прошла, джагри не выключалось — мир то и дело становился серым. Третий бандит, так и не выскочивший из засады, был где-то рядом и еще не решил, атаковать ему или уносить ноги.
Пучком травы Бруно стал вытирать с ботинка зеленоватую, с кровавыми прожилками слизь. Джагри неопределенно мерцало. На парнишку визкап не смотрел, все внимание сосредоточил на густой чаще леса. Наверное, там, за стволами и ветками, сейчас гадал свою судьбу третий бандит. Вдруг смерть полыхнула черным прямо за спиной, целясь своим жалом в затылок. Бруно перехватил ее удар, вырвал у нее тяжелый нож, мир тут же вспыхнул красками, а в руках Бруно визжал, царапался и кусался котеночек Стилес. Все-таки обманула визкапа ласковая мордашка паренька, и если бы не джагри, валяться бы сейчас Бруно в густой траве с дырой в затылке.
Взятый на болевой прием парнишка быстро успокоился. А когда святой отец через колено стал медленно ломать ему локтевой сустав, Стилес и заговорил. О том, как решил с двумя дружками подрезать миссионера, пощупать его кошелек. О том, что нельзя его сдавать блюстителям, забьют его эти суки. О том, что он не знает, где логово Бледа, да и не повел бы туда, если бы даже знал. Люди Парикмахера за такие вещи отрезают язык вместе с ушами.
Слезы брызнули из голубых глаз, Стилес принялся выклянчивать себе жизнь, как когда-то клянчил, наверное, у матери леденцы. Не обращая на него внимания, Бруно зачарованно смотрел в невидимое. Он ждал джагри, а сам думал, сколько жертв заманил этот гнилой ангелочек в западню. Наверняка за занавесом из гремучих лиан валяется не один скелет.
Полыхнуло предзнание.
Любой убийца отбрасывает две тени: в прошлое и будущее. Тень Стилеса в прошлое выглядела темной тропой, в будущее — черной речкой.
Бруно разжал хватку, освободил руку парнишке. Тот, потирая локоть, спросил:
— Ты отпускаешь меня?
— Да.
— Так я пошел?
— Ступай.
Стилес стал пятиться. Миссионер в задумчивости подбрасывал левой рукой нож Стилеса, и поворачиваться спиной было боязно. Наконец до забора осталось всего ничего. И тогда парнишка не выдержал, он скорчил этому идиоту в балахоне свою самую противную рожу, захохотал, с двух шагов разбежался и прыгнул на высокий забор, чтобы через мгновение перелететь через него.
Правой рукой святой отец благословил в дальний путь на глазах чернеющую фигурку, затем резко взмахнул левой рукой и поторопился прочь от гиблого места. Он знал, что сейчас происходит за его спиной. Там, из последних сил держась слабеющими руками за доски забора, парнишка никак не хотел поверить, что это конец. А резко накренившийся мир безжалостно заглатывал его в свою черную пасть.
Миссионер шагал, не оглядывался и ждал, когда раздастся глухой, словно от упавшего яблока в саду, звук.
Пару стэлсов Бруно шел не останавливаясь, выбирая тропы, уводящие в сторону от чащи, и в итоге вышел к каменистым холмам. Предстояло сделать самое неприятное: похоронить священника. Место для могилы хотелось выбрать достойное.
На вершине высокого холма визкап присел на теплый валун перевести дух. На востоке поблескивала сквозь дымку стена времени. Тут и там окрестные склоны чернели закопченными развалинами древних шахт.
Из котомки на свет божий появился маскостиратель, накидка священника и лопатка с короткой ручкой. Осенив себя священным знаком семи, Бруно принялся рыть могилу. Он вгрызался в древнюю глину, нашпигованную камнями, и разговаривал со священником, до этой поры обиженно молчавшим в своей темноте.
«Мне просто повезло с лицензией. Я здесь ни при чем. Решение судьбы. Ты понимаешь?»
«Да».
«У меня остались считаные дни. Надо форсировать события. Быстрее всего придется идти напролом в форме разведчика-межевика. Надо будет действовать. Здесь раздвоение личности недопустимо».
«Я понимаю».
«Ты не хочешь разговаривать со мной? Но я ведь ни в чем не виноват. Может, ты хочешь о чем-нибудь попросить?»
«Да. Сделай все побыстрее».
Больше священник не сказал ни слова. Ни когда Бруно выбрался из готовой могилы, ни когда ладил на виски полевой маскостиратель. И только в последний миг своей жизни разразился жалостным стоном:
«До-а-на…»
Пока Бруно забрасывал глиной уложенную в могилу накидку священника, он успел подумать о многом. О том, что не стоило кабатчику вмешиваться в их дела. О том, что перед смертью священник вел себя достойней его: не канючил, не хныкал, не жаловался. О том, что из двух душ, которые бывают в человеке, почему-то жить остается не самая лучшая.
Вернув всю глину могиле, Бруно водрузил на нее валун. Спускаясь с холма, визкап нехорошо улыбался. Он представлял, как вернется в Будущее и выбьет Фандосию все зубы.
После двух дней скитаний по Настоящему новоявленный миссионер очутился возле Стены. Он шел в поселок, откуда был родом Блед Парикмахер. Сам по себе бандит в Столпе никого не интересовал, но он мог вывести на источник северной агрессии. В конце концов, именно ради выхода на агрессию Лемсонг придумал все это, и теперь Бруно, бывший монах-вечник, в качестве офицера Службы расхаживал по Настоящему в балахоне миссионера религии Спасения в поисках Князя Тьмы. Все-таки обожали координаторы Столпа витиеватые комбинации.
Выглянуло солнце. Медового цвета глинистая тропка вихляла вдоль времени. Набежали облачка, и время стало серым. Вымели ветра небо, и вновь засияло время голубой стеной с золотым озером отраженного светила в глубине. Время переливалось, кружило голову. Стеллитовая стена фонтанировала прямо в зенит, летела в небеса застывшим водопадом, расталкивала там редкие облачка и растворялась в синеве.
Преодолей всего-то несколько десятков стэлсов времени, и ты — среди нормальных, опрятных, улыбающихся людей. Только каким чудом пройдешь сквозь Стену?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79