- Иначе не выходит: в нашей работе
главное - это выжить без права быть собой. Но все меняется, когда со
временем приходит понимание, что такая жизнь никому не нужна. И прожита
зря - коту паршивому под хвост. А время задуматься появляется лишь тогда,
когда ты большой начальник и у тебя все, кроме счастья, уже есть. А для
счастья смысл нужен. Или когда угодишь в зиндан... Тогда и начинаешь
задумываться: отчего все дураки такие счастливые?! Почему только у них
бывает полное дурацкое счастье? А что тебя привело в зиндан? Что ты здесь
ищешь? Например, я - ищу философскую истину. А ты? Можешь не отвечать. Но
я тебя прекрасно понимаю - каждый народный депутат просто обязан немножко
посидеть в тюрьме.
Буратино решил не таиться. И со свойственной ему прямотой рассказал,
как из-за собственной нерадивости угодил в тюрьму, что Страна Дураков
трещит по швам, а в парламенте все идет к утере общего языка.
- И в такое чудесное время мы сидим здесь! - воодушевился крысиный
лев. - Ведь наступило время схватки!
Из дальнейших распросов король камеры узнал об индейце хопи. Буратино
очень понравилось его выступление. Но его соседа интересовало совсем
другое: с помощью языка хопи тот собирался вступить в общение с
Центральным Компьютером и завербовать его на сторону восставших против
несправедливых порядков народов.
- На своем огороде каждый равен воеводе! - поучительно сказал генерал
и снова странно поглядел на Буратино. - А теперь не мешай - король думать
будет!
Соседи по камере повалились на гнилую солому. Каждый из них
погрузился в собственные мысли. Скучно, видимо, было и охраннику наверху,
и он, чтобы развеяться, тихонько включил радиоточку, хоть это инструкцией
и не допускалось. Передавали классику - арию собаки Баскервилей из оперы
"Замок Баскервиль". Ее всегда транслировали, когда кто-либо из
государственных злодеев переселялся в Мир Призраков. От этого собачьего
вытья на душе у Буратино еще пуще заскреблись кошки. Ему вспомнилась
родная каморка под лестницей, он представил себе папу Карло, и на глаза
ему навернулись слезы - капельки пихтового масла. Что-то старик сейчас
делает? Возможно, и у него сейчас глаза на мокром месте, хоть и совсем по
другому поводу. Как раз подошло время варить луковую похлебку. Так что
горе у старика было луковое, и рыдал он, раздевая луковицу, от счастья. А,
может, он уже съел свою половину, накрыв кастрюльку с порцией сыночка
крышкой и укутав курткой, чтобы не остывало? А сам предался чтению? У папы
Карло были две книги, и обе - любимые. "Вообразим, что мы едим", -
говаривал он в голодные деньки и доставал тоненькую книжицу "Суп из
хлебной корочки". А в праздники, когда положено было пировать, он всегда
брал другую, потолще и предавался самому разнузданному чревоугодию -
называлась она "Триста блюд из картофельных очистков". Чтение
гастрономических книг всегда его успокаивало. А мысленное обжорство -
насыщало. Все, решительно все можно было изготовить из очистков простого
клубня! Более того, в них, если верить автору, содержалось все, чтобы
пожиратель очистков чувствовал себя не только сытым и здоровым, но и самым
счастливым в мире! Однако сколько папа Карло ни пичкал очистками Буратино,
сколько ни давился ими сам, счастливее ни шарманщик, ни его чадо себя не
чувствовали. Буратино помнил, как на сердце у отца от этого становилось
неспокойно, как в голову лезли черные мысли... "Постой, - отложил как-то в
сторону книгу старый шарманщик. - Если столь полезны очистки, то сколько
всего этого должно быть в клубне?!" Но о клубнях книга умалчивала. Да и
существовали ли они? "Если существуют очистки, - размышлял он вслух, -
следовательно, есть и клубни. Иначе, если бы не речка - не было б моста,
если б не овечка - не было б хвоста... Но куда же в таком случае деваются
клубни? Кто же поедает их, если я питаюсь очистками?!" Папа Карло
припоминал, что при царе Горохе вроде бы ел клубни. Но на память он не
полагался. Логика была надежнее. Ведь в память могут закрасться любые
фантазии: голодной куме - хлеб на уме. И тогда папа Карло решил размышлять
как бы по сходству. Взять хотя бы древесину. Из нее изготовляют много
полезных вещей. К примеру, мебель. Из древесных опилок. Но если есть
опилки, есть и древесина, которую где-то и для чего-то пилят. Но возникает
вопрос: где и для чего? И для кого, если дуракам оставляют только опилки?!
Не сойти с ума старому приятелю помог столяр и плотник Джузеппе по
прозванью Сизый Нос. Он работал на оборонных заводах, именуемых в народе
"почтовыми ящиками" для секретности, и кое-что знал. "Строевой лес,
конечно же, идет в строй - на укрепление армии, на оборонные нужды! -
как-то за бутылочкой рассказал он. - А отходы от производства деревянных
солдат идут на нужды населения." "Это все хорошо, - кивал шарманщик. - Но
кто все-таки ест мои клубни?!"
"Бедный папочка!" - с нежностью подумал Буратино. Он представил его
себе усталого, с ног до головы покрытого синими номерками, которые на нем
ставили в разных очередях за разными вещами. Как-то в бане он увидел, что
эти номерки покрывают папу даже в тех местах, которые обычно не показывают
- что поделаешь, такова жизнь рядового дурака! А, может, папа волнуется,
сердится, обещает снять с него стружку?! А когда Буратино найдется, так
обрадуется, что забудет это сделать? А, может, сидит у профессора кислых
щей и гадает на него на кофейной гуще?
Ария прекратилась, и по заявкам радиослушателей зазвучало соло
Барабашки из симфонии "Полтергейст". Она всегда была близка Буратино по
духу - ведь полтергейст, который поселился в мастерской Джузеппе, вот уже
многие годы жил и в нем. Буратино сам удивился тому, сколько нежности он
испытывает при одном воспоминании о столяре! Ведь если старый шарманщик
для него отец родной, то Джузеппе, выходит, мать! Ведь это он дал ему
путевку в жизнь и, как любая мать, подыскал ему папашу получше! Как жаль,
что и он нынче дурью мается! С тех пор, как в Стране Дураков все начали
делать не из древесины, а из опилок, Джузеппе сидел без работы и дни
напролет играл смычком на пиле. Этим он травил душу не только себе, но и
всей округе. Все соседи умывались слезами. Пила старого плотника ныла
жалобнее, чем собака, у которой умер хозяин, а ее закрыли дома злые люди,
чтобы не брать на кладбище, дабы она не подпевала оркестру. Поговаривали,
что он со своей пилой и вовсе подастся в бродячие музыканты - иначе
говоря, по миру пойдет с протянутой рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40