Пожатие женской руки, страсть в любимых глазах, и все споры окончены, мечи вынуты из ножен. Так было всегда. Так случилось и в тот момент.
Я сжал холодный, привычно тяжелый нож, перевел взгляд на вздымающуюся грудь фараона. На ранних этапах обучения нас подробно знакомили с анатомией, физиологией и хирургическими приемами. Мне вдруг пришел на ум вопрос: «А не для подобных ли целей нас обучали всем этим вещам?» В тот же миг, напрягшись, я точно и ловко опустил клинок вниз, одним движением разрубая три ребра и большую полую вену. Мощный фонтан крови, которого я не ожидал, заставил меня выронить оружие. Горячая жидкость забрызгала мне лицо, волосы, попала даже в глаза. Акан выдохнул:
– Скорей, скорей!
Я увидел, что оба они запятнаны кровью, и теперь, стоя с выпученными глазами, тяжело дышат, словно это они совершили убийство. Я погрузил обе руки в полость; пальцы скользили по горячей блестящей плоти, натыкаясь на сломанные кости. Теперь, пытаясь ухватить ребра обеими руками, я слышал собственное дыхание, неровное и хриплое. Когда я раздвинул тонкие кривые пластины, они издали чмокающий, хрустящий звук. Сердце все еще трепетало в кровавой ванне. Я вынул его обеими руками, и Нефар высыпала на влажную, слабо сокращающуюся мышцу меру порошка. Не отрывая взгляда, следил я, как порошок растворяется в плоти и исчезает в ее порах.
В один какой-то миг, длившийся, правда, не дольше вдоха, мне показалось, что время остановилось.
Нефар упала на колени, сжимая в руках пустой золотой браслет. Акан покачнулся и прислонился к кушетке, пытаясь не упасть. Оба смотрели на меня горящими от волнения и торжества глазами, дрожа от сознания величия нашей затеи, в ожидании ее исполнения. Меня тоже колотило. Я чувствовал, как исходящее от них восхищение поддерживает меня, придает мне сил, напитывает, как целебный эликсир. В этом и было мое предназначение, мое торжество. Ради женщины, которую любил, ради величия Египта, ради всего человечества – я родился для этого мига…
Держа сердце перед собой – живую плоть, наполненную магией нашего будущего, – я рассмотрел его и, не колеблясь более ни секунды, поднес его ко рту. Но вдруг, совершенно неожиданно, Акан бросился вперед и, выхватив у меня из рук трепещущую мышцу, вонзил в нее зубы.
Наверное, я гневно закричал от неожиданности и обиды, но среагировал слишком поздно. Магия уже начала действовать. Пошло в ход колдовство, были призваны парки, элементы подчинились нашей воле. О, как задрожала земля от нашего могущества! Сквозь сознание с ревом проносились пламенеющие ветры. Перед нами склонялись звезды. Мы трое, пребывая в слепом неведении страстной убежденности, слились в экстазе, пытаясь изменить мир.
Я слышал, как магический вихрь с ревом проносится по комнате, высасывая из воздуха кислород. Оглушенный и ослепленный яркими вспышками, буквально вывернутый наизнанку льющейся изнутри энергией, которая подобно расплавленному металлу вырывалась вверх из моей макушки, я ощутил толчок бесшумного взрыва… Когда шквал миновал, я оказался на полу: лежал, прильнув к Нефар. Комнату наполнял запах горелой крови.
На полу, в нескольких футах от нас, в жестоких конвульсиях агонии корчился Акан. На губах у него выступила кровавая пена, одежда пропиталась потом и мочой. Я хотел броситься к нему, но оцепенел от ужаса. Я слышал, как стучат его кости, когда сильные мышечные сокращения вновь и вновь швыряли его на мраморный пол. Из его глотки доносились сдавленные булькающие звуки. По коже его лица пробежала рябь, словно под ней ползал на проворных лапках какой-то крошечный зверек. Пальцы Акана рывками сжимались и удлинялись, я видел, как растут и изменяются его ногти. Именно в тот момент я осознал, что звучащие у меня в ушах хриплые рыдания издаю я сам, а вовсе не Нефар.
Пошатываясь, я направился было к Акану, но Нефар, вцепившись в мое плечо обеими руками, вонзила ногти мне в кожу.
– Он умирает! – вскрикнул я, пытаясь высвободиться.
– Нет, – сказала она. Она тяжело дышала, но глаза ее словно остекленели – такие они стали яркие и неподвижные, в их глубине отражались вспышки света и тьма насилия, разворачивающегося перед нами.– Нет.
Акан изверг мощную струю коричневой зловонной жидкости. Мне казалось, что все его лицо сводит судорогой: сокращаются мышцы и смещаются мелкие кости, кожа растягивается и растрескивается. Вокруг рта, носа, глаз и на скулах открылись мелкие кровоточащие трещины. На полу, там, где он катался в агонии, остались слипшиеся от крови клочки волос. Из перекошенного от боли рта не вырывалось ни звука.
Это длилось целую вечность – я точно знаю. Но я знаю также, что с того момента, как мы проскользнули мимо спящих охранников в опочивальню фараона, в действительности прошло лишь несколько минут. Наверное, наступил миг, когда я не мог больше смотреть на агонию друга, скорее всего, я отвернулся. Или же, оцепенев от ужаса и страдая от собственного бессилия, я наблюдал за трансформацией. Знаю только, что Акан в конце концов застыл на мраморном полу в липкой луже крови и нечистот. Но, к моему удивлению, он все еще дышал.
Я прошептал его имя. Он не ответил. Пальцы Нефар по-прежнему сжимали мою руку так сильно, что я чувствовал их форму.
Акан встал на четвереньки, потом, опустив голову и сгорбив плечи, пошатываясь поднялся на ноги. Не глядя на нас, он направился к бассейну. В нем чувствовалась перемена – в пропорциях тела, длине шага. Он казался меньше, плечи стали округлыми, ноги – кривыми. Дойдя до края бассейна, он скинул испачканную одежду. У меня перехватило дыхание. Акан исчез, словно его и не существовало.
В воду погрузилось чужое тело, мелькнула в ряби чужая голова, чужое лицо появилось через мгновение, чужие руки стряхнули с него брызги, чужие глаза посмотрели на меня. Переведя взгляд на окровавленную фигуру на кровати, я увидел мертвое восковое лицо. Снова взглянув на Акана, я обнаружил то же самое лицо, но живое, подвижное.
Нефар вдруг ослабела и выпустила мою руку. Мне пришлось держаться за стену, чтобы подняться на ноги.
В моем мозгу в тот миг, соперничая друг с другом, пронеслись, наверное, сотни, тысячи мыслей, впечатлений и эмоций: изумление, потрясение, недоверие, ужас, радость, восторг по поводу того, что задуманное, спланированное и разработанное нами в конце концов проявилось в реальном мире… все это заполняло мой рассудок тысячью отдельно звучащих, пронзительных голосов. Но вслух я хрипло произнес:
– Почему?
Внезапно наступившая тишина говорила о многом. И то, как Акан, который походил на кого угодно, только не на себя, отвел взгляд, то, как Нефар медленно приблизилась ко мне, робко, словно птица крылом, касаясь моих пальцев.
– Ну, пожалуйста, Хэн, какое это имеет значение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Я сжал холодный, привычно тяжелый нож, перевел взгляд на вздымающуюся грудь фараона. На ранних этапах обучения нас подробно знакомили с анатомией, физиологией и хирургическими приемами. Мне вдруг пришел на ум вопрос: «А не для подобных ли целей нас обучали всем этим вещам?» В тот же миг, напрягшись, я точно и ловко опустил клинок вниз, одним движением разрубая три ребра и большую полую вену. Мощный фонтан крови, которого я не ожидал, заставил меня выронить оружие. Горячая жидкость забрызгала мне лицо, волосы, попала даже в глаза. Акан выдохнул:
– Скорей, скорей!
Я увидел, что оба они запятнаны кровью, и теперь, стоя с выпученными глазами, тяжело дышат, словно это они совершили убийство. Я погрузил обе руки в полость; пальцы скользили по горячей блестящей плоти, натыкаясь на сломанные кости. Теперь, пытаясь ухватить ребра обеими руками, я слышал собственное дыхание, неровное и хриплое. Когда я раздвинул тонкие кривые пластины, они издали чмокающий, хрустящий звук. Сердце все еще трепетало в кровавой ванне. Я вынул его обеими руками, и Нефар высыпала на влажную, слабо сокращающуюся мышцу меру порошка. Не отрывая взгляда, следил я, как порошок растворяется в плоти и исчезает в ее порах.
В один какой-то миг, длившийся, правда, не дольше вдоха, мне показалось, что время остановилось.
Нефар упала на колени, сжимая в руках пустой золотой браслет. Акан покачнулся и прислонился к кушетке, пытаясь не упасть. Оба смотрели на меня горящими от волнения и торжества глазами, дрожа от сознания величия нашей затеи, в ожидании ее исполнения. Меня тоже колотило. Я чувствовал, как исходящее от них восхищение поддерживает меня, придает мне сил, напитывает, как целебный эликсир. В этом и было мое предназначение, мое торжество. Ради женщины, которую любил, ради величия Египта, ради всего человечества – я родился для этого мига…
Держа сердце перед собой – живую плоть, наполненную магией нашего будущего, – я рассмотрел его и, не колеблясь более ни секунды, поднес его ко рту. Но вдруг, совершенно неожиданно, Акан бросился вперед и, выхватив у меня из рук трепещущую мышцу, вонзил в нее зубы.
Наверное, я гневно закричал от неожиданности и обиды, но среагировал слишком поздно. Магия уже начала действовать. Пошло в ход колдовство, были призваны парки, элементы подчинились нашей воле. О, как задрожала земля от нашего могущества! Сквозь сознание с ревом проносились пламенеющие ветры. Перед нами склонялись звезды. Мы трое, пребывая в слепом неведении страстной убежденности, слились в экстазе, пытаясь изменить мир.
Я слышал, как магический вихрь с ревом проносится по комнате, высасывая из воздуха кислород. Оглушенный и ослепленный яркими вспышками, буквально вывернутый наизнанку льющейся изнутри энергией, которая подобно расплавленному металлу вырывалась вверх из моей макушки, я ощутил толчок бесшумного взрыва… Когда шквал миновал, я оказался на полу: лежал, прильнув к Нефар. Комнату наполнял запах горелой крови.
На полу, в нескольких футах от нас, в жестоких конвульсиях агонии корчился Акан. На губах у него выступила кровавая пена, одежда пропиталась потом и мочой. Я хотел броситься к нему, но оцепенел от ужаса. Я слышал, как стучат его кости, когда сильные мышечные сокращения вновь и вновь швыряли его на мраморный пол. Из его глотки доносились сдавленные булькающие звуки. По коже его лица пробежала рябь, словно под ней ползал на проворных лапках какой-то крошечный зверек. Пальцы Акана рывками сжимались и удлинялись, я видел, как растут и изменяются его ногти. Именно в тот момент я осознал, что звучащие у меня в ушах хриплые рыдания издаю я сам, а вовсе не Нефар.
Пошатываясь, я направился было к Акану, но Нефар, вцепившись в мое плечо обеими руками, вонзила ногти мне в кожу.
– Он умирает! – вскрикнул я, пытаясь высвободиться.
– Нет, – сказала она. Она тяжело дышала, но глаза ее словно остекленели – такие они стали яркие и неподвижные, в их глубине отражались вспышки света и тьма насилия, разворачивающегося перед нами.– Нет.
Акан изверг мощную струю коричневой зловонной жидкости. Мне казалось, что все его лицо сводит судорогой: сокращаются мышцы и смещаются мелкие кости, кожа растягивается и растрескивается. Вокруг рта, носа, глаз и на скулах открылись мелкие кровоточащие трещины. На полу, там, где он катался в агонии, остались слипшиеся от крови клочки волос. Из перекошенного от боли рта не вырывалось ни звука.
Это длилось целую вечность – я точно знаю. Но я знаю также, что с того момента, как мы проскользнули мимо спящих охранников в опочивальню фараона, в действительности прошло лишь несколько минут. Наверное, наступил миг, когда я не мог больше смотреть на агонию друга, скорее всего, я отвернулся. Или же, оцепенев от ужаса и страдая от собственного бессилия, я наблюдал за трансформацией. Знаю только, что Акан в конце концов застыл на мраморном полу в липкой луже крови и нечистот. Но, к моему удивлению, он все еще дышал.
Я прошептал его имя. Он не ответил. Пальцы Нефар по-прежнему сжимали мою руку так сильно, что я чувствовал их форму.
Акан встал на четвереньки, потом, опустив голову и сгорбив плечи, пошатываясь поднялся на ноги. Не глядя на нас, он направился к бассейну. В нем чувствовалась перемена – в пропорциях тела, длине шага. Он казался меньше, плечи стали округлыми, ноги – кривыми. Дойдя до края бассейна, он скинул испачканную одежду. У меня перехватило дыхание. Акан исчез, словно его и не существовало.
В воду погрузилось чужое тело, мелькнула в ряби чужая голова, чужое лицо появилось через мгновение, чужие руки стряхнули с него брызги, чужие глаза посмотрели на меня. Переведя взгляд на окровавленную фигуру на кровати, я увидел мертвое восковое лицо. Снова взглянув на Акана, я обнаружил то же самое лицо, но живое, подвижное.
Нефар вдруг ослабела и выпустила мою руку. Мне пришлось держаться за стену, чтобы подняться на ноги.
В моем мозгу в тот миг, соперничая друг с другом, пронеслись, наверное, сотни, тысячи мыслей, впечатлений и эмоций: изумление, потрясение, недоверие, ужас, радость, восторг по поводу того, что задуманное, спланированное и разработанное нами в конце концов проявилось в реальном мире… все это заполняло мой рассудок тысячью отдельно звучащих, пронзительных голосов. Но вслух я хрипло произнес:
– Почему?
Внезапно наступившая тишина говорила о многом. И то, как Акан, который походил на кого угодно, только не на себя, отвел взгляд, то, как Нефар медленно приблизилась ко мне, робко, словно птица крылом, касаясь моих пальцев.
– Ну, пожалуйста, Хэн, какое это имеет значение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66