Уже
ночь.
Ключом Марты Майкзапирает дверь. Пробует ее, проверяя, что она
заперлась. Потом поворачивается и идет по дорожке к своему вездеходу.
Камера показывает чей-то дом на Мэйн-стрит, но через почти сплошной
снег он елевиден.
У Карверов на кухне сидят Джек, Анджела и Бастер. Генератора уних нет.
Кухня освещена двумя керосиновыми лампами, и по углам лежат густые тени.
Семья ужинает бутербродами и газированной водой. При каждом порывеветра, от
которого трещит дом, Анджела нервно оглядывается. Джек - ловец омаров, ион
меньше всего волнуется насчет погоды (а чего волноваться, когда сидишь на
твердой земле? ). Он с Бастером играет всамолетик. Самолетиком служит
бутерброд с копченой колбасой, а ангаром для него - открытый рот Бастера.
Джек подлетает (издавая все соответствующие самолетные звуки) и улетает
вновь. Бастер от души смеется. Папа такой смешной!
Снаружи рвущийся, хрустящий треск. Анджела хватает Джека за руку.
-- Что это?
-- Дерево, -- отвечает Джек. -- Судя по звуку, на заднем дворе у
Робишо. Даст Бог, им террасу не разбило.
Он снова начинает играть всамолет, на этот раз тот приземляется в
ротБастеру. Бастер откусывает кусок, с наслаждением жует.
-- Джек, -- спрашивает Анджела, -- тебе обязательно возвращаться в
магазин?
-- Ага.
-- Папа будет сторожить плохого дядю! -- кричит Бастер. -- Чтобы он не
убежал. Я самолетик!
-- Что да, то да, большой парень, -- говорит Джек.
И снова заходит бутербродом в пике в рот Бастера и ерошит ему волосы,
глядя на Анджелу серьезным взглядом.
-- Детка, это тяжелая ситуация, и каждый должен принять участие. Акроме
того, я буду с Кирком. На дежурство ставят парыдрузей.
-- А у меня друг - Дон Биллз! -- объявляет Бастер. -- Он умеет быть
обезьяной!
-- Ага, -- говорит Джек. -- Он наверняка этому научился у своего папы.
Энджи прыскает, прикрывая рот. Бастер начинает издавать обезьяньи звуки
и почесываться. Типичное поведение этого пятилетнего мальчика за обедом.
Родители относятся к нему с безоглядной любовью.
-- Услышишь сирену - бери Бастера и езжай, -- говорит Джек. -- Знаешь
что? Если будешь беспокоиться, не жди сирены - езжай сразу. Возьми снегоход.
-- Ты уверен?
-- Ага. Тем более что чем раньше ты с Бастером там окажешься, тем лучше
ночлег у вас будет. Туда уже едут люди. Я видел огни.
Джек кивает подбородком на окно.
-- Ну в общем, когда моя вахта кончится, будь здесь или там. Я тебя
найду.
Он улыбается ей, и она, успокоенная, улыбается в ответ. Ветер завывает,
и у них улыбки сползают с лиц. Еле уловимо, но слышен грохот прибоя. Джек
говорит:
-- Подвал мэрии будет наверняка самым безопасным местом на всем острове
ближайшие двое суток. Я тебе скажу, сегодня прибой будет черт знает какой.
-- Почему из всех дней этот человек должен былпоявиться именносегодня?
-- спрашивает Анджела, не ожидая, конечно, ответа.
-- Мам, а что сделал этот плохой человек?
Вот опять - маленький кувшин с большими ушами. Анджеланаклоняется и
целует его.
-- Украл луну и принес ветер. Хочешь еще бутерброд, большой мальчик?
-- Ага! И пусть он тоже у папылетает.
В темноте возле "Рыбы и омаров" Годсо волны взлетают выше, чем
когда-либо.
x x x
Маяк в темноте шторма видет неясным силуэтом, и вспышки его освещают
только снежный хаос.
На перекрестке Мэйн-стрит и Атлантик-стрит - тьма. Ветер срывает с
подвески погасшую мигалку, и она летит на конце своей проволоки, как
закрученная катушка на нитке. Падает в глубокий наметенный на улице снег.
Темно и вофисе констебля., где за решеткой Линож сидит все в той же
позе, с голодным лицом в раме чуть расставленных коленей. Он собран и
сосредоточен, но на лице все таже тень улыбки.
Хэтч в другом углу открыл переносной компьютер, и на его экране мерцает
программа кроссворда, которой Хэтч поглощен. Он не замечает Питера, который
сидит под доской объявлений с обвисшим лицом и смотрит на Линожа
расширенными пустыми глазами. Он загипнотизирован.
Мы видим лицо Линожа крупным планом, и его улыбка становится шире.
Глаза темнеют до черноты, и в них снова вертятся все те же красные змеи.
Питер, не отрывая взгляда от Линожа, протягивает руки за спину и
снимает с доски старое объявление Департмента рыболовства. Переворачивает
другой стороной. В нагрудном кармане у него ручка. Сейчас он щелкает ею и
прикладывает перо к бумаге. И ни разу не глядит на то, что делает, - его
взгляд прикован к Линожу.
-- Слушай, Пит, -- спрашивает Хэтч, -- что бы это могло быть: "Насест
йодлера". Четыре буквы
Крупный план: на улыбающемся лице Линожа губы шевельнулись, будто
глотательным движением.
-- Альп, -- говорит Питер.
-- Да, конечно, -- соглашается Хэтч и вписывает буквы в сетку. --
Классная программа. Дам тебе тоже попробовать, если хочешь.
-- Конечно, -- говорит Питер голосом вполне нормальным, ноглаз от
Линожа не отрывает. И перо его тоже не останавливается. Даже не замедляется.
И на обратной стороне объявления видны написанные неровными печатными
буквами снова и снова слова:
ДАЙТЕ МНЕДАЙТЕ МНЕ ДАЙТЕ МНЕ
ТО ЧТО Я ХОЧУ ДАЙТЕ МНЕ ТО ЧТО Я ХОЧУ
ДАЙТЕ МНЕТО ЧТО ЯХОЧУ
А вокруг слов, как украшения вокруг рукописи монаха, много тех же
фигур, что мы видели над дверью гостиной Марты. Трости.
И снова крупным планом лицо Линожа. Черные звериные глаза полны
вертящейся красной мути. И видны самые кончики клыкообразных зубов.
x x x
На мысе Литтл-Толл-Айлендазавывает ветер, гнутся под вьюгой деревья,
стукаются и трещат ветви.
С птичьего полета- накрытый ночью ибурей остров; обе улицы забиты
снегом. Огней совсем мало. Это город, отрезанный от внешнего мира.
Полностью.
Камера ждет, чтобыдо нас это дошло, и -
Затемнение. Конец акта шестого.
Акт седьмой
Прав был Джек Карвер - островитяне, у кого нет очагов для тепла, или
кто живет там, где может достатьштормовой прибойна приливе, уже стягиваются
к мэрии. Кто на вездеходах, кто на аэросанях или снегоходах. Некоторые даже
на лыжах или снегоступах. И даже сквозь вой ветра слышен гул городской
сирены.
По тротуару приближаются Джонас Стенхоуп и жена его Джоанна. Они не
юнцы, но вид у них здоровый, даже спортивный - как у актеров из рекламы.
Идут они на снегоступах, и каждый тянет веревку. За ними - кресло,
установленное на детских санках, превращенных таким образом в одноместную
повозку. В кресле, облаченная в просторные одежды и неимоверной величины
меховую шапку, сидит Кора Стенхоуп, мать Джонаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
ночь.
Ключом Марты Майкзапирает дверь. Пробует ее, проверяя, что она
заперлась. Потом поворачивается и идет по дорожке к своему вездеходу.
Камера показывает чей-то дом на Мэйн-стрит, но через почти сплошной
снег он елевиден.
У Карверов на кухне сидят Джек, Анджела и Бастер. Генератора уних нет.
Кухня освещена двумя керосиновыми лампами, и по углам лежат густые тени.
Семья ужинает бутербродами и газированной водой. При каждом порывеветра, от
которого трещит дом, Анджела нервно оглядывается. Джек - ловец омаров, ион
меньше всего волнуется насчет погоды (а чего волноваться, когда сидишь на
твердой земле? ). Он с Бастером играет всамолетик. Самолетиком служит
бутерброд с копченой колбасой, а ангаром для него - открытый рот Бастера.
Джек подлетает (издавая все соответствующие самолетные звуки) и улетает
вновь. Бастер от души смеется. Папа такой смешной!
Снаружи рвущийся, хрустящий треск. Анджела хватает Джека за руку.
-- Что это?
-- Дерево, -- отвечает Джек. -- Судя по звуку, на заднем дворе у
Робишо. Даст Бог, им террасу не разбило.
Он снова начинает играть всамолет, на этот раз тот приземляется в
ротБастеру. Бастер откусывает кусок, с наслаждением жует.
-- Джек, -- спрашивает Анджела, -- тебе обязательно возвращаться в
магазин?
-- Ага.
-- Папа будет сторожить плохого дядю! -- кричит Бастер. -- Чтобы он не
убежал. Я самолетик!
-- Что да, то да, большой парень, -- говорит Джек.
И снова заходит бутербродом в пике в рот Бастера и ерошит ему волосы,
глядя на Анджелу серьезным взглядом.
-- Детка, это тяжелая ситуация, и каждый должен принять участие. Акроме
того, я буду с Кирком. На дежурство ставят парыдрузей.
-- А у меня друг - Дон Биллз! -- объявляет Бастер. -- Он умеет быть
обезьяной!
-- Ага, -- говорит Джек. -- Он наверняка этому научился у своего папы.
Энджи прыскает, прикрывая рот. Бастер начинает издавать обезьяньи звуки
и почесываться. Типичное поведение этого пятилетнего мальчика за обедом.
Родители относятся к нему с безоглядной любовью.
-- Услышишь сирену - бери Бастера и езжай, -- говорит Джек. -- Знаешь
что? Если будешь беспокоиться, не жди сирены - езжай сразу. Возьми снегоход.
-- Ты уверен?
-- Ага. Тем более что чем раньше ты с Бастером там окажешься, тем лучше
ночлег у вас будет. Туда уже едут люди. Я видел огни.
Джек кивает подбородком на окно.
-- Ну в общем, когда моя вахта кончится, будь здесь или там. Я тебя
найду.
Он улыбается ей, и она, успокоенная, улыбается в ответ. Ветер завывает,
и у них улыбки сползают с лиц. Еле уловимо, но слышен грохот прибоя. Джек
говорит:
-- Подвал мэрии будет наверняка самым безопасным местом на всем острове
ближайшие двое суток. Я тебе скажу, сегодня прибой будет черт знает какой.
-- Почему из всех дней этот человек должен былпоявиться именносегодня?
-- спрашивает Анджела, не ожидая, конечно, ответа.
-- Мам, а что сделал этот плохой человек?
Вот опять - маленький кувшин с большими ушами. Анджеланаклоняется и
целует его.
-- Украл луну и принес ветер. Хочешь еще бутерброд, большой мальчик?
-- Ага! И пусть он тоже у папылетает.
В темноте возле "Рыбы и омаров" Годсо волны взлетают выше, чем
когда-либо.
x x x
Маяк в темноте шторма видет неясным силуэтом, и вспышки его освещают
только снежный хаос.
На перекрестке Мэйн-стрит и Атлантик-стрит - тьма. Ветер срывает с
подвески погасшую мигалку, и она летит на конце своей проволоки, как
закрученная катушка на нитке. Падает в глубокий наметенный на улице снег.
Темно и вофисе констебля., где за решеткой Линож сидит все в той же
позе, с голодным лицом в раме чуть расставленных коленей. Он собран и
сосредоточен, но на лице все таже тень улыбки.
Хэтч в другом углу открыл переносной компьютер, и на его экране мерцает
программа кроссворда, которой Хэтч поглощен. Он не замечает Питера, который
сидит под доской объявлений с обвисшим лицом и смотрит на Линожа
расширенными пустыми глазами. Он загипнотизирован.
Мы видим лицо Линожа крупным планом, и его улыбка становится шире.
Глаза темнеют до черноты, и в них снова вертятся все те же красные змеи.
Питер, не отрывая взгляда от Линожа, протягивает руки за спину и
снимает с доски старое объявление Департмента рыболовства. Переворачивает
другой стороной. В нагрудном кармане у него ручка. Сейчас он щелкает ею и
прикладывает перо к бумаге. И ни разу не глядит на то, что делает, - его
взгляд прикован к Линожу.
-- Слушай, Пит, -- спрашивает Хэтч, -- что бы это могло быть: "Насест
йодлера". Четыре буквы
Крупный план: на улыбающемся лице Линожа губы шевельнулись, будто
глотательным движением.
-- Альп, -- говорит Питер.
-- Да, конечно, -- соглашается Хэтч и вписывает буквы в сетку. --
Классная программа. Дам тебе тоже попробовать, если хочешь.
-- Конечно, -- говорит Питер голосом вполне нормальным, ноглаз от
Линожа не отрывает. И перо его тоже не останавливается. Даже не замедляется.
И на обратной стороне объявления видны написанные неровными печатными
буквами снова и снова слова:
ДАЙТЕ МНЕДАЙТЕ МНЕ ДАЙТЕ МНЕ
ТО ЧТО Я ХОЧУ ДАЙТЕ МНЕ ТО ЧТО Я ХОЧУ
ДАЙТЕ МНЕТО ЧТО ЯХОЧУ
А вокруг слов, как украшения вокруг рукописи монаха, много тех же
фигур, что мы видели над дверью гостиной Марты. Трости.
И снова крупным планом лицо Линожа. Черные звериные глаза полны
вертящейся красной мути. И видны самые кончики клыкообразных зубов.
x x x
На мысе Литтл-Толл-Айлендазавывает ветер, гнутся под вьюгой деревья,
стукаются и трещат ветви.
С птичьего полета- накрытый ночью ибурей остров; обе улицы забиты
снегом. Огней совсем мало. Это город, отрезанный от внешнего мира.
Полностью.
Камера ждет, чтобыдо нас это дошло, и -
Затемнение. Конец акта шестого.
Акт седьмой
Прав был Джек Карвер - островитяне, у кого нет очагов для тепла, или
кто живет там, где может достатьштормовой прибойна приливе, уже стягиваются
к мэрии. Кто на вездеходах, кто на аэросанях или снегоходах. Некоторые даже
на лыжах или снегоступах. И даже сквозь вой ветра слышен гул городской
сирены.
По тротуару приближаются Джонас Стенхоуп и жена его Джоанна. Они не
юнцы, но вид у них здоровый, даже спортивный - как у актеров из рекламы.
Идут они на снегоступах, и каждый тянет веревку. За ними - кресло,
установленное на детских санках, превращенных таким образом в одноместную
повозку. В кресле, облаченная в просторные одежды и неимоверной величины
меховую шапку, сидит Кора Стенхоуп, мать Джонаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67