Поставив бокал, она крепко обняла его.
– Пойдем спать. Мне хочется почувствовать тебя рядом.
Он погасил свет и лег, обвившись вокруг нее. Вскоре оба почувствовали нарастающее возбуждение.
Это была нежная близость, размеренная и неторопливая. Тела их, слитые воедино, плавно двигались в невесомости сладострастия. Ни новых поз, ни эротических ухищрений, просто – он на ней. Через пятнадцать минут они наконец разомкнули объятия.
Некоторое время прошло в молчании.
– Ревность – ужасная вещь, – проговорил Маршалл.
– Не начинай все сначала.
– Она меня уже достала. Когда мне нужно на чем-то сосредоточиться, эмоции берут верх. Я испытываю только ревность и свое бессилие перед тобой. Боюсь, в один прекрасный день, находясь в таком состоянии, я не распознаю надвигающуюся опасность.
– Тогда не ревнуй. Научись доверять.
– Если бы это было так просто!
– Воспринимай людей такими, какие они есть.
– То есть?
– Ладно, оставим.
– Ты хотела что-то сказать?
– Нет. – Она не могла объяснить, как ей нужна свобода для того, чтобы любить его и в то же время жить своей собственной жизнью. Он никогда не поймет этого. – Ты слишком многого от меня ожидаешь. Я люблю тебя. Неужели недостаточно?
– Это не так просто.
– Почему? Я не виновата, что ты представляешь меня с другими мужчинами. Это какая-то фантазия, и она, похоже, заводит тебя.
– К черту. – Маршалл сел в кровати.
– Так и есть. Ты сам делаешь себя стариком. – Она тут же пожалела об этих словах.
– Прекрасно, Джилл.
– Чего ты ожидал? – Чем больше она сожалела о сказанном, тем труднее было остановиться. – Он был точно таким же. Тоже все время жаловался на разницу в возрасте.
– Кто?
– Мой отчим, черт возьми. Кто же еще?
– Зачем ты вспоминаешь об этом?
– Ты сам начал. – Она отодвинулась от него. – Ну и что ты сделаешь? Ударишь меня, как он?
– Ты не можешь все время прятаться за него.
– Чушь.
– Да? Не думаю. В этом ты вся.
– Может, я хочу большего, чем ты можешь предложить. – Она видела, что это причиняет ему боль, но не могла остановиться. Конечно, он прав, она никого не подпускала слишком близко. Он был не единственным, и она не могла признаться в этом, не обидев его. Никто для нее не значил так много, но все равно этого было недостаточно. – Видишь ли, жизнь – это не фильм Джона Уэйна.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Хватит меня расстраивать! – закричала она. – Ты сам знаешь, что я хочу сказать. – Она негодовала на его спокойствие, на то, что вышла из себя и предстала в таком нелепом виде. Она принялась бить его, а он с легкостью парировал ее слабые удары. – Не издевайся надо мной. Не считай меня ничтожеством.
Маршалл подождал, пока она успокоится. Завернувшись в простыню, Джилл сидела к нему спиной.
– Ну вот, только этого мне и не хватало, – пожаловался он.
– Чего еще?
– Отвернуться и уснуть после скандала.
– Ну и нечего мучиться. Мы только и знаем, что орать. Они так и не пожелали друг другу спокойной ночи.
Маршалл лежал молча, злой на свою несдержанность. Он силился успокоиться и сосредоточиться на предстоящем задании. Вызвал в памяти лицо Ронейна, попытался представить его боль. Полчаса ему понадобилось, чтобы отвлечь свои мысли от неподвижной, почти безжизненной фигуры, лежащей рядом с ним.
Маршалл не мог уснуть, думал о Ронейне, о его ужасных страданиях. Он предположил, что его партнер под пытками мог рассказать, где Маршалл живет, и, возможно, о письме из Манчестера. Значит, они могут знать о Джилл и о тех, на кого она работает. Маршалл не обвинял его, так как каждый человек имеет свой предел выносливости. Он представлял себе, как сейчас мучается Ронейн, сознавая, что подверг своего партнера смертельной опасности и, возможно, навлек гибель на свою собственную семью.
Пришло время отомстить. Он предъявит счет тем, кто нанес Ронейну эту неизлечимую рану.
Затем он мысленно обругал ее за холодность и пожалел, что у них не получается любви без ревности и озлобленности. Придвинулся поближе и обнял ее.
Она оставалась неподвижной.
Непонятно, уснула или нет.
Он лежал так же тихо, как она.
Джилл не спала. Его ненавистная ревность подавляла ее, покушалась на ее независимость. Почему каждый раз одно и то же? Она начинает ненавидеть тех, кто пытается переделать ее. Ну почему они не дают ей оставаться самой собой?
Они лежали бок о бок и ждали наступления утра, надеясь, что оно разрушит ложь.
* * *
В комнате Маршалла все было перевернуто вверх дном.
В номер вломились ночью. Никого не обнаружив, обшарили шкафы и ящики стола, разорвали постельное белье и одежду. В четыре утра коридорный обратил внимание на открытую дверь комнаты Маршалла. Заглянув внутрь и увидев, что там творится, он поспешил на третий этаж и постучал в номер 354.
– Я должен видеть мистера Маршалла, – сказал он, когда заспанная Джилл наконец открыла дверь.
– В чем дело? – спросил, выходя, Маршалл. Выслушав коридорного, он быстро оделся и спустился в свой номер. Все внимательно проверил, но ничего не тронул, взял только пузырек с лекарством от кашля.
– Вызвать охрану? – предложил коридорный.
– До утра не стоит. Они ничего не взяли, только устроили беспорядок, – сказал Маршалл. – Я пошел спать дальше.
Он вернулся в комнату Джилл и, приняв лекарство, рассказал ей о случившемся.
– Кто это был? – спросила она.
– Не знаю. Видимо, китайцы. Или из Мосс-Сайда. К счастью, они не знали, что я здесь, у тебя. А сейчас я хочу спать.
– Тебя что, действительно ничего не волнует?
– Почему? Ты меня волнуешь. – Он обнял ее, и оба снова погрузились в сон.
Утром Маршалл позвонил в охрану к сказал, что всю ночь отсутствовал, а вернувшись, застал в своей комнате полный разгром. Правда, ничего не пропало. Нельзя ли подыскать ему другой номер? Да, и, поскольку в отеле плохо работает служба безопасности, он надеется на скидку.
Джилл ушла на работу, а он обосновался в новой комнате. Вскоре зазвонил телефон. Это была Шерон.
– Я звонила ночью, – сказала она. – Тебя не застала.
Она лгала, иначе его бы известили. Он договорился с коммутатором о том, чтобы ему сообщали обо всех звонках, даже если ничего не велели передавать. Итак, это Парас, вернее, его люди вломились к нему в номер.
– Ночью меня не было, – ответил он.
– Надеюсь, она стоила того. Мог бы и со мной увидеться.
– Ну, ты опять за свое. Говорила кому-нибудь о моем предложении?
– Кое-кто интересуется и хочет с тобой встретиться.
– Приведи его в гостиницу.
– Он желает, чтобы ты пришел сюда, ко мне.
Маршалл помолчал.
– Хорошо. Сегодня днем.
– Он просил передать, чтобы ты захватил с собой порошка.
– Зачем?
– Чтобы доказать свои намерения.
– Встретимся в половине четвертого.
Маршалл положил трубку и раскашлялся. Эта простуда начинала беспокоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122