Так же как и сегодня утром во время нашего рейда.
– Лидеры общины говорят другое.
Соулсон пожал плечами.
– Больше сотни жителей позвонили нам, чтобы поблагодарить. Все звонки записаны на магнитофон.
– Держу пари, сейчас, когда кругом все горит, они бы такого не сказали.
Соулсон встал.
– Я должен вернуться к своим обязанностям. Буду держать вас и комитет в курсе.
– Есть еще одно дело.
– Слушаю.
Луиз Спенсер достала из сумки лист бумаги и бросила на стол Соулсона.
Тот взял его и пробежал глазами.
– Вы, наверное, шутите.
– Порча общественного имущества.
Соулсон вернул ей бумагу.
– Предлагаю вернуться к этому, когда все нормализуется.
– Нет. Это важно. Я не позволю подрывать авторитет нашего комитета.
– Но это же не преднамеренно.
– Кто такой Десмонд Мейлер? На отчете его подпись.
– Старший инспектор Десмонд Мейлер, руководитель отдела автомагистралей. Он ответственный за работу всех...
– Да после этого ему ни черта нельзя доверить.
– Он действовал по моему указанию.
– И вы приказали ему испортить... – Спенсер взяла отчет и прочитала: – «Ровер-2l6Si».
– Ему было велено испытать автомобиль.
– Испытать. А он испортил.
– Нет. Машина, в которой ездит начальник полиции, должна быть способной уходить от нападения террористов и выдерживать любые перегрузки в экстремальных ситуациях. По результатам испытаний эта машина не соответствует предъявляемым требованиям.
– Посмотрим. – Она была вне себя от злости. – Вы за это ответите. Запомните. Вы не смеете нарушать закон. Поняли, Соулсон? Не смеете.
В дверь постучали. Соулсон открыл.
Это был Армитедж.
– Необходимо ваше присутствие в Главном зале инцидентов, шеф. ГТП уже почти готова.
– Давно пора. – Он повернулся к Спенсер: – У вас есть еще что-нибудь ко мне?
От злости она не могла владеть собой, холодное равнодушие Соулсона лишало ее дара речи. Схватив сумку, она стремительно вышла из комнаты.
– В чем дело? – спросил Армитедж.
– Как обычно. Ни в чем. Просто пытается показать свою власть.
* * *
Заключительная демонстрация силы состоялась двумя часами позже. Насилие прекратилось так же внезапно, как и началось. Хотя в небе еще стояло зарево от пожаров на Принсес-Паркуэй, Мосс-Сайд больше не понес почти никакого ущерба.
«Рейнджроверы», теперь без красных мигалок, чтобы не привлекать внимания, двигались во главе процессии из автомобилей и микроавтобусов из Мосс-Сайда по Принсес-Паркуэй в сторону Уэст-Дидсбери, который находился в полумиле к югу. Кортеж – теперь это был именно кортеж – втянулся в обширное Южное кладбище Манчестера и направился к его центру, подальше от любопытных глаз окружающих.
В двенадцати машинах находилось около пятидесяти членов новообразованной банды «Найлас» в черной кожаной униформе и вязаных шлемах, скрывающих лицо. Большинство из них были вооружены. Процессия подъехала к свежевырытой могиле, у которой ожидали еще четверо вооруженных членов банды и молодой священник. Он был грубо разбужен у себя дома в Корлтон-Кам-Харди и насильно доставлен на кладбище. Среди ожидающих находился Стэш-Максвелл.
Машины стали кругом, из последнего микроавтобуса вынесли гроб и торжественно поставили у края могилы. Среди несущих гроб был Абдул Парас.
Съемочная группа из местного телецентра начала снимать церемонию на видеокамеру. Перед этим Бурн позвонил в редакцию новостей и сообщил, что они могут заснять сенсационный репортаж, если не будет разглашено место события.
Гроб с телом погибшего велосипедиста опустили в могилу. Насмерть перепуганный священник начал заупокойную службу. Он не мог протестовать, так как дома под присмотром двоих террористов осталась в заложниках его семья. Когда церемония наконец была окончена, почетный караул окружил могилу и поднял ружья и автоматы.
– Вы снимаете? – обратился к съемочной группе Максвелл. Его лицо скрывал вязаный шлем.
– Мы ничего не пропустили, – последовал ответ.
Максвелл взмахнул рукой, и почетный караул дал пять залпов в небо. Затем другие члены банды стали закапывать гроб.
– Убери их отсюда, – приказал Парас Максвеллу.
Знаком Максвелл подозвал троих и подошел к съемочной группе. Сюда же подвели священника.
– Спасибо, отец. И не беспокойтесь. С вашей семьей все в порядке, – произнес Максвелл и повернулся к репортерам: – Вам, ребята, тоже спасибо. Постарайтесь ничего не упустить в своем репортаже. Но мы вас задержим минут на двадцать. У нас еще не все кончено.
Один из группы попытался что-то спросить, но Максвелл резко оборвал его. Репортеров и священника увели, а Максвелл вернулся к могиле.
– Ушли? – спросил Парас, когда могила была засыпана.
– Отвели подальше, – ответил Максвелл.
– Давайте сюда легавого, – приказал Парас, снимая шлем.
Остальные последовали его примеру. Из микроавтобуса вытащили сержанта Дэниэлса и подвели к могиле. На нем были его собственные наручники. Он оказался окруженным членами банды. А в средине залитого лунным светом круга возвышалась громадная устрашающая фигура Параса.
– Ты, бля, черный, сука, и ты же легавый! – прорычал Парас.
– Вы все сумасшедшие, – дерзко произнес Дэниэлс, удивленный тем, что, несмотря на страх, он все же способен говорить.
– Нет, это ты сумасшедший, если идешь на своих братьев.
– Ни на кого я не иду. Это неправда.
– Что неправда, милок? Где ты, бля, увидел неправду?
– Все, что вы делаете, – неправильно. Так жить нельзя.
– Ты за себя говори. Ты раб. Тебя одели в униформу, накормили, дали тебе маленький домишко. Но ты так и остался черным. Сколько бы тебе ни платили, тебя невозможно отскрести добела. Чего же ты хочешь? Думаешь, ты, бля, белый?
– Я черный и горжусь этим. И пытаюсь что-то сделать ради этого.
– Что же, например, раб?
– Например, стоять на собственных ногах и не быть подонком.
– Ты, дерьмо, и есть подонок, – засмеялся Парас. – Ты труп.
Парас шагнул вперед, на его руку был надет кастет. Дэниэлс отпрянул, однако стоящие сзади толкнули его обратно. Парас ударил полицейского в грудь, разрывая одежду и кожу. Дэниэлс попытался увернуться, но удар в плечо сбил его с ног. Пинком Парас перевернул его на спину и, усевшись верхом Дэниэлсу на грудь, изо всей силы принялся бить его по лицу и голове. Храбрый полицейский ни разу не вскрикнул. Закрыв глаза, он думал о своей молодой жене и двоих детях. И о Боге. Когда закончится этот ужасный кошмар, Бог позаботится о нем. Беспрерывно нанося удары, Парас так и не заметил выражение умиротворения на лице умирающего полицейского.
Когда все было кончено. Парас поднялся, с его рук стекала кровь. Он оглядел притихшую группу.
– Кто-нибудь все еще сомневается, что мы можем расправляться с этими ублюдками? – Никто не ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Лидеры общины говорят другое.
Соулсон пожал плечами.
– Больше сотни жителей позвонили нам, чтобы поблагодарить. Все звонки записаны на магнитофон.
– Держу пари, сейчас, когда кругом все горит, они бы такого не сказали.
Соулсон встал.
– Я должен вернуться к своим обязанностям. Буду держать вас и комитет в курсе.
– Есть еще одно дело.
– Слушаю.
Луиз Спенсер достала из сумки лист бумаги и бросила на стол Соулсона.
Тот взял его и пробежал глазами.
– Вы, наверное, шутите.
– Порча общественного имущества.
Соулсон вернул ей бумагу.
– Предлагаю вернуться к этому, когда все нормализуется.
– Нет. Это важно. Я не позволю подрывать авторитет нашего комитета.
– Но это же не преднамеренно.
– Кто такой Десмонд Мейлер? На отчете его подпись.
– Старший инспектор Десмонд Мейлер, руководитель отдела автомагистралей. Он ответственный за работу всех...
– Да после этого ему ни черта нельзя доверить.
– Он действовал по моему указанию.
– И вы приказали ему испортить... – Спенсер взяла отчет и прочитала: – «Ровер-2l6Si».
– Ему было велено испытать автомобиль.
– Испытать. А он испортил.
– Нет. Машина, в которой ездит начальник полиции, должна быть способной уходить от нападения террористов и выдерживать любые перегрузки в экстремальных ситуациях. По результатам испытаний эта машина не соответствует предъявляемым требованиям.
– Посмотрим. – Она была вне себя от злости. – Вы за это ответите. Запомните. Вы не смеете нарушать закон. Поняли, Соулсон? Не смеете.
В дверь постучали. Соулсон открыл.
Это был Армитедж.
– Необходимо ваше присутствие в Главном зале инцидентов, шеф. ГТП уже почти готова.
– Давно пора. – Он повернулся к Спенсер: – У вас есть еще что-нибудь ко мне?
От злости она не могла владеть собой, холодное равнодушие Соулсона лишало ее дара речи. Схватив сумку, она стремительно вышла из комнаты.
– В чем дело? – спросил Армитедж.
– Как обычно. Ни в чем. Просто пытается показать свою власть.
* * *
Заключительная демонстрация силы состоялась двумя часами позже. Насилие прекратилось так же внезапно, как и началось. Хотя в небе еще стояло зарево от пожаров на Принсес-Паркуэй, Мосс-Сайд больше не понес почти никакого ущерба.
«Рейнджроверы», теперь без красных мигалок, чтобы не привлекать внимания, двигались во главе процессии из автомобилей и микроавтобусов из Мосс-Сайда по Принсес-Паркуэй в сторону Уэст-Дидсбери, который находился в полумиле к югу. Кортеж – теперь это был именно кортеж – втянулся в обширное Южное кладбище Манчестера и направился к его центру, подальше от любопытных глаз окружающих.
В двенадцати машинах находилось около пятидесяти членов новообразованной банды «Найлас» в черной кожаной униформе и вязаных шлемах, скрывающих лицо. Большинство из них были вооружены. Процессия подъехала к свежевырытой могиле, у которой ожидали еще четверо вооруженных членов банды и молодой священник. Он был грубо разбужен у себя дома в Корлтон-Кам-Харди и насильно доставлен на кладбище. Среди ожидающих находился Стэш-Максвелл.
Машины стали кругом, из последнего микроавтобуса вынесли гроб и торжественно поставили у края могилы. Среди несущих гроб был Абдул Парас.
Съемочная группа из местного телецентра начала снимать церемонию на видеокамеру. Перед этим Бурн позвонил в редакцию новостей и сообщил, что они могут заснять сенсационный репортаж, если не будет разглашено место события.
Гроб с телом погибшего велосипедиста опустили в могилу. Насмерть перепуганный священник начал заупокойную службу. Он не мог протестовать, так как дома под присмотром двоих террористов осталась в заложниках его семья. Когда церемония наконец была окончена, почетный караул окружил могилу и поднял ружья и автоматы.
– Вы снимаете? – обратился к съемочной группе Максвелл. Его лицо скрывал вязаный шлем.
– Мы ничего не пропустили, – последовал ответ.
Максвелл взмахнул рукой, и почетный караул дал пять залпов в небо. Затем другие члены банды стали закапывать гроб.
– Убери их отсюда, – приказал Парас Максвеллу.
Знаком Максвелл подозвал троих и подошел к съемочной группе. Сюда же подвели священника.
– Спасибо, отец. И не беспокойтесь. С вашей семьей все в порядке, – произнес Максвелл и повернулся к репортерам: – Вам, ребята, тоже спасибо. Постарайтесь ничего не упустить в своем репортаже. Но мы вас задержим минут на двадцать. У нас еще не все кончено.
Один из группы попытался что-то спросить, но Максвелл резко оборвал его. Репортеров и священника увели, а Максвелл вернулся к могиле.
– Ушли? – спросил Парас, когда могила была засыпана.
– Отвели подальше, – ответил Максвелл.
– Давайте сюда легавого, – приказал Парас, снимая шлем.
Остальные последовали его примеру. Из микроавтобуса вытащили сержанта Дэниэлса и подвели к могиле. На нем были его собственные наручники. Он оказался окруженным членами банды. А в средине залитого лунным светом круга возвышалась громадная устрашающая фигура Параса.
– Ты, бля, черный, сука, и ты же легавый! – прорычал Парас.
– Вы все сумасшедшие, – дерзко произнес Дэниэлс, удивленный тем, что, несмотря на страх, он все же способен говорить.
– Нет, это ты сумасшедший, если идешь на своих братьев.
– Ни на кого я не иду. Это неправда.
– Что неправда, милок? Где ты, бля, увидел неправду?
– Все, что вы делаете, – неправильно. Так жить нельзя.
– Ты за себя говори. Ты раб. Тебя одели в униформу, накормили, дали тебе маленький домишко. Но ты так и остался черным. Сколько бы тебе ни платили, тебя невозможно отскрести добела. Чего же ты хочешь? Думаешь, ты, бля, белый?
– Я черный и горжусь этим. И пытаюсь что-то сделать ради этого.
– Что же, например, раб?
– Например, стоять на собственных ногах и не быть подонком.
– Ты, дерьмо, и есть подонок, – засмеялся Парас. – Ты труп.
Парас шагнул вперед, на его руку был надет кастет. Дэниэлс отпрянул, однако стоящие сзади толкнули его обратно. Парас ударил полицейского в грудь, разрывая одежду и кожу. Дэниэлс попытался увернуться, но удар в плечо сбил его с ног. Пинком Парас перевернул его на спину и, усевшись верхом Дэниэлсу на грудь, изо всей силы принялся бить его по лицу и голове. Храбрый полицейский ни разу не вскрикнул. Закрыв глаза, он думал о своей молодой жене и двоих детях. И о Боге. Когда закончится этот ужасный кошмар, Бог позаботится о нем. Беспрерывно нанося удары, Парас так и не заметил выражение умиротворения на лице умирающего полицейского.
Когда все было кончено. Парас поднялся, с его рук стекала кровь. Он оглядел притихшую группу.
– Кто-нибудь все еще сомневается, что мы можем расправляться с этими ублюдками? – Никто не ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122