Сто двенадцать, сто одиннадцать.
— Стоп, — предупредил он рулевого.
Сто десять, сто девять.
— Стойте. Вы прошли мимо отметки.
— Да, сэр.
Но стрелка по-прежнему поворачивалась. Сто восемь, сто семь.
— Поверните обратно, — приказал лоцман, чувствуя растущую тревогу. — Держите курс сто десять. — Эта посудина что, никогда не остановится?
— Готово, сэр.
Стрелка компаса заскользила к отметке сто десять.
— Курс сто десять, сэр.
— Так держать.
Лоцман шагнул ближе к рулевому.
— Теперь надо взять направление сто пятьдесят четыре. Вы можете это сделать? — спросил он, зная, что третий офицер внимательно слушает его.
Рулевой взглянул на указатель скорости, по-прежнему дрожащий около четырех узлов.
— Не знаю, сэр.
— Вы не хотите прибавить тяги с правого борта?
— Точно, сэр.
Лоцман направился в крыло мостика, чтобы найти Огилви. Пока капитан не освободит его, он полностью отвечает за управление судном в водах Саутгемптона и острова Уайт. Но он хотел, чтобы Огилви помог ему определить, как поведет себя огромный корабль.
Ветер шевелил седые пряди волос, свисавшие из-под фуражки капитана.
— В чем дело, лоцман? — спросил Огилви, глядя на воду перед носом корабля.
— Мы должны выполнить сорокапятиградусный поворот, чтобы войти в Нэб. Я предлагаю дать обратную тягу на правый винт.
— В самом деле? — вкрадчиво спросил Огилви, повернулся и пошел в рубку.
Третий офицер поспешил ему навстречу.
— Какая у вас скорость? — спросил Огилви у лоцмана.
— Четыре узла.
— Четыре с половиной, — поправил третий офицер. — Она только что начала повышаться.
— Так что, лоцман, четыре узла или четыре с половиной?
Огилви расположился у окна, справа от рулевого. Лоцман шагнул назад и взглянул на указатель скорости, затем подошел к Огилви.
— Четыре с половиной узла, капитан.
Огилви сложил руки за спиной, глядя в окно.
Лоцман оставил его и стал следить за указателем скорости. Стрелка колебалась между четырьмя с половиной и пятью узлами. Указатель угла поворота показывал, что корабль точно держится заданного курса.
Тогда лоцман направился в левое крыло. Над головой насмешливо шипели огромные трубы. Несколько минут лоцман смотрел на перемигивающиеся оранжевые огни. Когда корабль прошел между бакенами у входа в канал, он вернулся к штурвалу.
Указатель скорости по-прежнему показывал только пять узлов. Второй лоцман поднял глаза от радара.
— Пять узлов.
До поворота оставалась половина морской мили. Лоцман не решался повторить просьбу об обратном ходе правого винта. Огилви с невозмутимым видом стоял у окна, глядя вперед. Лоцман несколько минут следил за указателем скорости. Все еще пять узлов. Маловато, чтобы выполнить поворот наверняка. Он приблизился к капитану.
— Входим в Нэб, сэр.
— Продолжайте.
Второй лоцман вышел в крыло и поспешно вернулся через несколько секунд.
— Справа по курсу первый бакен.
— Поворот на десять градусов направо, — приказал лоцман.
Третий офицер повторил его приказ.
— Есть десять градусов направо, — откликнулся рулевой.
— Сэр, — обратился лоцман к Огилви, подходя к капитану, — может быть, пустим правую машину на обратный ход?
— Нет никакой нужды, — ответил Огилви, глядя на оранжевые вспышки. — На шести узлах «Левиафан» повернет без труда.
Лоцман отступил назад и взглянул на указатель скорости. Стрелка дрожала на шести узлах. Капитан не мог этого видеть. Но чувствовал. Легенда оказалась правдой. Седрик Огилви был достоин своего корабля.
* * *
— Что-нибудь еще, лоцман?
— Нет, капитан. Спасибо.
— Третий, позаботьтесь о лоцмане.
Не произнеся больше ни слова, Огилви направился в левое крыло. Лоцман успел заметить только его белую фуражку и седые волосы в дальнем конце крыла.
Немного уязвленный, он отошел в правое крыло, определил направление, чтобы чем-нибудь заняться, и вернулся в рубку, где по телефону отдал рулевому приказ держать курс на башню Нэб.
Мостик на мгновение осветился желтым светом из штурманской рубки: это Джеймс Брюс исчез за черным занавесом. Лоцман понял, что он все это время находился на мостике и наблюдал. Через несколько секунд бесшумно ушел первый офицер. Была уже почти полночь. На мостике остались только оба лоцмана, третий офицер и рулевой. Прошло еще десять минут. Из штурманской рубки появился второй офицер и заговорил с третьим, готовясь сменить его на вахте.
— Где Старик? — расслышал лоцман его тихий вопрос.
— В левом крыле.
— Елки зеленые, сколько времени он собирается там торчать?
Напряжение покидало мостик, и третий офицер ответил с ухмылкой:
— По крайней мере до Шербура.
— Боже, помоги нам.
— Вызовите бот, — сказал лоцман. — Пусть причалит к правому борту.
Он в последний раз дал рулевому направление. Черный нос танкера повернулся к ослепительно белому морскому бую, закрыл его, и через несколько мгновений бакен появился по левому борту. Вдали, приближаясь, мерцали во тьме зеленые огни лоцманского бота.
— Третий, мы спустимся на бот с правого борта, — объявил лоцман, улыбнувшись в темноте.
— Есть, сэр.
Третий офицер сказал что-то в телефон и перебросил несколько тумблеров на панели палубного освещения. Яркий огонь выхватил из темноты половину палубы, освещая путь от рубки к трапу.
— Спускайтесь в бот, — сказал лоцман своему дублеру.
Через несколько минут второй лоцман появился на главной палубе — крошечная фигурка, шагающая по серым дорожкам — и присоединился к группе матросов, стоявших у трапа. Лоцман вышел в правое крыло и стал смотреть. К черному контуру «Левиафана» приблизились огни лоцманского бота.
Темноту пронзили лучи прожекторов, освещая бурные волны. Бот — узкое суденышко длиной в тридцать пять футов — прорвался сквозь пенные гребни и помчался вдоль борта танкера, приноравливаясь к его скорости. Ветер доносил до мостика рев двух его дизельных моторов. Двигатели сначала увеличили обороты, затем замедлили, когда бот подошел ближе, и перешли в глухое ворчание, когда он соприкоснулся с корпусом танкера и прижал свой нос к темно-красным пластинам. На палубе бота появился человек. Второй лоцман помахал ему рукой и перешагнул через проход в фальшборте «Левиафана». Лоцман вернулся в ходовую рубку.
— Спасибо, — сказал ему третий офицер.
— Спокойного плавания, — пожелал лоцман.
Он кивнул рулевому, тому, который был помоложе, и моряк ответил облегченной улыбкой. Затем лоцман прошел через штурманскую рубку, мимо пощелкивающих компьютеров, мимо второго офицера, изучавшего карту Ла-Манша, мимо кадета, убиравшего карту пролива Солент, к лифту, который спустил его на главную палубу. Там его ждал матрос.
На палубе было гораздо теплее и не так ветрено. Внезапно нос корабля осветился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Стоп, — предупредил он рулевого.
Сто десять, сто девять.
— Стойте. Вы прошли мимо отметки.
— Да, сэр.
Но стрелка по-прежнему поворачивалась. Сто восемь, сто семь.
— Поверните обратно, — приказал лоцман, чувствуя растущую тревогу. — Держите курс сто десять. — Эта посудина что, никогда не остановится?
— Готово, сэр.
Стрелка компаса заскользила к отметке сто десять.
— Курс сто десять, сэр.
— Так держать.
Лоцман шагнул ближе к рулевому.
— Теперь надо взять направление сто пятьдесят четыре. Вы можете это сделать? — спросил он, зная, что третий офицер внимательно слушает его.
Рулевой взглянул на указатель скорости, по-прежнему дрожащий около четырех узлов.
— Не знаю, сэр.
— Вы не хотите прибавить тяги с правого борта?
— Точно, сэр.
Лоцман направился в крыло мостика, чтобы найти Огилви. Пока капитан не освободит его, он полностью отвечает за управление судном в водах Саутгемптона и острова Уайт. Но он хотел, чтобы Огилви помог ему определить, как поведет себя огромный корабль.
Ветер шевелил седые пряди волос, свисавшие из-под фуражки капитана.
— В чем дело, лоцман? — спросил Огилви, глядя на воду перед носом корабля.
— Мы должны выполнить сорокапятиградусный поворот, чтобы войти в Нэб. Я предлагаю дать обратную тягу на правый винт.
— В самом деле? — вкрадчиво спросил Огилви, повернулся и пошел в рубку.
Третий офицер поспешил ему навстречу.
— Какая у вас скорость? — спросил Огилви у лоцмана.
— Четыре узла.
— Четыре с половиной, — поправил третий офицер. — Она только что начала повышаться.
— Так что, лоцман, четыре узла или четыре с половиной?
Огилви расположился у окна, справа от рулевого. Лоцман шагнул назад и взглянул на указатель скорости, затем подошел к Огилви.
— Четыре с половиной узла, капитан.
Огилви сложил руки за спиной, глядя в окно.
Лоцман оставил его и стал следить за указателем скорости. Стрелка колебалась между четырьмя с половиной и пятью узлами. Указатель угла поворота показывал, что корабль точно держится заданного курса.
Тогда лоцман направился в левое крыло. Над головой насмешливо шипели огромные трубы. Несколько минут лоцман смотрел на перемигивающиеся оранжевые огни. Когда корабль прошел между бакенами у входа в канал, он вернулся к штурвалу.
Указатель скорости по-прежнему показывал только пять узлов. Второй лоцман поднял глаза от радара.
— Пять узлов.
До поворота оставалась половина морской мили. Лоцман не решался повторить просьбу об обратном ходе правого винта. Огилви с невозмутимым видом стоял у окна, глядя вперед. Лоцман несколько минут следил за указателем скорости. Все еще пять узлов. Маловато, чтобы выполнить поворот наверняка. Он приблизился к капитану.
— Входим в Нэб, сэр.
— Продолжайте.
Второй лоцман вышел в крыло и поспешно вернулся через несколько секунд.
— Справа по курсу первый бакен.
— Поворот на десять градусов направо, — приказал лоцман.
Третий офицер повторил его приказ.
— Есть десять градусов направо, — откликнулся рулевой.
— Сэр, — обратился лоцман к Огилви, подходя к капитану, — может быть, пустим правую машину на обратный ход?
— Нет никакой нужды, — ответил Огилви, глядя на оранжевые вспышки. — На шести узлах «Левиафан» повернет без труда.
Лоцман отступил назад и взглянул на указатель скорости. Стрелка дрожала на шести узлах. Капитан не мог этого видеть. Но чувствовал. Легенда оказалась правдой. Седрик Огилви был достоин своего корабля.
* * *
— Что-нибудь еще, лоцман?
— Нет, капитан. Спасибо.
— Третий, позаботьтесь о лоцмане.
Не произнеся больше ни слова, Огилви направился в левое крыло. Лоцман успел заметить только его белую фуражку и седые волосы в дальнем конце крыла.
Немного уязвленный, он отошел в правое крыло, определил направление, чтобы чем-нибудь заняться, и вернулся в рубку, где по телефону отдал рулевому приказ держать курс на башню Нэб.
Мостик на мгновение осветился желтым светом из штурманской рубки: это Джеймс Брюс исчез за черным занавесом. Лоцман понял, что он все это время находился на мостике и наблюдал. Через несколько секунд бесшумно ушел первый офицер. Была уже почти полночь. На мостике остались только оба лоцмана, третий офицер и рулевой. Прошло еще десять минут. Из штурманской рубки появился второй офицер и заговорил с третьим, готовясь сменить его на вахте.
— Где Старик? — расслышал лоцман его тихий вопрос.
— В левом крыле.
— Елки зеленые, сколько времени он собирается там торчать?
Напряжение покидало мостик, и третий офицер ответил с ухмылкой:
— По крайней мере до Шербура.
— Боже, помоги нам.
— Вызовите бот, — сказал лоцман. — Пусть причалит к правому борту.
Он в последний раз дал рулевому направление. Черный нос танкера повернулся к ослепительно белому морскому бую, закрыл его, и через несколько мгновений бакен появился по левому борту. Вдали, приближаясь, мерцали во тьме зеленые огни лоцманского бота.
— Третий, мы спустимся на бот с правого борта, — объявил лоцман, улыбнувшись в темноте.
— Есть, сэр.
Третий офицер сказал что-то в телефон и перебросил несколько тумблеров на панели палубного освещения. Яркий огонь выхватил из темноты половину палубы, освещая путь от рубки к трапу.
— Спускайтесь в бот, — сказал лоцман своему дублеру.
Через несколько минут второй лоцман появился на главной палубе — крошечная фигурка, шагающая по серым дорожкам — и присоединился к группе матросов, стоявших у трапа. Лоцман вышел в правое крыло и стал смотреть. К черному контуру «Левиафана» приблизились огни лоцманского бота.
Темноту пронзили лучи прожекторов, освещая бурные волны. Бот — узкое суденышко длиной в тридцать пять футов — прорвался сквозь пенные гребни и помчался вдоль борта танкера, приноравливаясь к его скорости. Ветер доносил до мостика рев двух его дизельных моторов. Двигатели сначала увеличили обороты, затем замедлили, когда бот подошел ближе, и перешли в глухое ворчание, когда он соприкоснулся с корпусом танкера и прижал свой нос к темно-красным пластинам. На палубе бота появился человек. Второй лоцман помахал ему рукой и перешагнул через проход в фальшборте «Левиафана». Лоцман вернулся в ходовую рубку.
— Спасибо, — сказал ему третий офицер.
— Спокойного плавания, — пожелал лоцман.
Он кивнул рулевому, тому, который был помоложе, и моряк ответил облегченной улыбкой. Затем лоцман прошел через штурманскую рубку, мимо пощелкивающих компьютеров, мимо второго офицера, изучавшего карту Ла-Манша, мимо кадета, убиравшего карту пролива Солент, к лифту, который спустил его на главную палубу. Там его ждал матрос.
На палубе было гораздо теплее и не так ветрено. Внезапно нос корабля осветился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106