Иво симпатизирует Фицдуэйну, и я не думаю, что он очень буйный. Могу поспорить, что он был спровоцирован на убийство Обезьянки.
— Рискнете? — спросил фон Бек Фицдуэйна. — Мы вас прикроем.
— Только если город заплатит за дверь в Ленке.
На лице фон Бека появилось страдальческое выражение.
Вошел смеющийся Хенсен.
— Прогресс, — объявил он, — мы еще раз все просмотрели. Если наша эвристика верна, то нам удалось уменьшить количество подозреваемых до восьми тысяч.;
— Ненавижу компьютеры, — мрачно изрек фон Бек и вышел из комнаты.
— Что с ним? — спросил Хенсен. — Я же пошутил.
— Проблемы с бюджетом, — ответил Медведь.
Фицдуэйн поставил стакан на стол. Его автомат лежал в кейсе, прикрытый бутылками с пивом. Иво не было видно.
Он посмотрел на часы — без трех минут двенадцать. Он вспомнил слова фон Бека: “Иво — сумасшедший, но он швейцарский сумасшедший”. Иво придет точно в назначенное время.
Медведь, сам фон Бек и шесть детективов, включая одного, взятого напрокат в Федеральной полиции, должны были обеспечить прикрытие Фицдуэйну. При первоначальном обсуждении плана Фицдуэйн полагал, что нет необходимости в столь мощной команде, но теперь, глядя на толпу и территорию, которую надо было контролировать, он изменил точку зрения.
Он мысленно перебрал в уме все детали плана. Беренплац представляла собой открытый прямоугольник с рядами кафе по солнечной стороне. Центр площади был закрыт для проезда и заполнен торговыми лотками, и теперь вовсю шла торговля. Здесь продавались цветы, экологически чистые продукты, домашняя выпечка, изделия из кожи и прочее. Примерно в тридцати метрах от Фицдуэйна толпа собралась, чтобы поглазеть на жонглеров и глотателя огня.
Нет, Беренплац никак не могла сойти за милую обувную коробку с одним выходом. Совсем наоборот: ее невозможно было оцепить, не использовав гораздо больше людей, чем было задействовано в операции. Одним концом она выходила на Спиталгассе — улицу, заполненную магазинами, где можно было без труда скрыться; другой конец площади граничил с Буидесплац, еще более открытым пространством перед зданием Федерального парламента. В довершение всего, Иво наверняка будет на роликовых коньках, что даст ему выигрыш в скорости перед полицейскими. Фицдуэйн обсудил эту проблему с фон Беком, но тот рассмеялся и ответил, что, когда шефу криминальной полиции предложили поставить полицейских на ролики, того чуть не хватил удар.
Решили, что два детектива будут на мотоциклах. И все-таки Фицдуэйна не оставляло недоброе предчувствие при взгляде на плотную толпу, жонглеров и глотателя огня. Но, с другой стороны, он признавал, что был пристрастен: ему доставил бы удовольствие вид Медведя, раскатывающего на роликах.
Кафе “Хай Нун” располагалось на углу Беренплац в нескольких ярдах от Кефигтурм, Тюремной Башни, которая разделяла улицу на две — Спиталгассе и Марктгассе.
Иво поставил условие, чтобы не было полицейских, и Медведь, который хорошо его знал, был непреклонен: чтобы не спугнуть Иво, прикрывающие должны были быть хорошо замаскированы.
— Иво, конечно, человек со странностями, — заметил Медведь, почесывая нос, — но он не дурак, к тому же у него хороший нюх: он запросто учует полицейского. Можете мне поверить.
Они поверили. И вся ответственность была возложена на Фицдуэйна и средства связи. Согласно плану Иво должны будут арестовать только после того, как он сообщит то, что собирался сказать. Только тогда, по сигналу Фицдуэйна, он попадет в капкан. Фицдуэйн отпил пива и попытался избавиться от неприятного чувства. Он чувствовал себя Иудой. Иво — одинокая душа, нуждающаяся в помощи больше, чем кто-либо другой, — доверял ему.
Его кожа зудела от прикосновения запрятанных проводов передатчика и ему хотелось почесаться, но он переборол себя. Он нажал на кнопку передатчика, которая была прикреплена к его левому запястью под запонкой. Со стороны это выглядело так, как будто он посмотрел на часы. Он услышал ответный щелчок Медведя, который вместе с федеральным полицейским сидел на веранде, на втором этаже чайной, почти напротив Фицдуэйна. Это давало возможность Медведю следить за ходом операции с высоты птичьего полета, и в то же время он не был в поле зрения Иво. Но он был слишком далеко от чайной, чтобы принять участие в аресте. Это должны были осуществить два детектива, упрятанные в кухне. Связь осуществлялась по радио. Один канал был предназначен для Фицдуэйна и Медведя, по второму Медведь поддерживал связь с остальными участниками операции. Схема должна была сработать прекрасно, если, конечно, Медведю удастся не перепутать кнопки.
Часы на Тюремной Башне пробили полдень.
Фрау Хунцикер удивленно посмотрела на открывшуюся дверь.
— Герр фон Граффенлауб, — недоуменно сказала она, — я не ждала вас раньше следующей недели. Я думала, вы в Нью-Йорке. Что-нибудь случилось?
Беат фон Граффенлауб мягко улыбнулся ей. Улыбка получилась натянутой, так как глаза его опухли от недосыпания и весь его облик говорил о том, что он чем-то обеспокоен. События последних дней его состарили. “Господи, да он уже старик”, — с горечью подумала фрау Хунцикер.
— Нам с вами, фрау Хунцикер, — сказал он, — надо кое-что привести в порядок.
— Не понимаю! — удивилась она. — Насколько мне известно, у нас все в полном порядке.
— Вы замечательная сотрудница, фрау Хунцикер, замечательная, просто замечательная. — Он остановился в дверях своего кабинета. — Я буду занят до обеда, потом вы мне будете нужны. А до этого прошу меня не беспокоить. Вам ясно?
— Да, герр фон Граффенлауб.
Она услышала, что он запер дверь, и забеспокоилась: герр фон Граффенлауб никогда не вел себя подобным образом, и выглядел он ужасно. Может, нужно что-то сделать? Она посмотрела на настенные часы — первый час дня, два часа до того, как она понадобится своему работодателю. Но выучка и дисциплинированность взяли верх, и она занялась бумагами.
Иво на большой скорости вылетел из-за жонглеров, грациозно объехал мамашу с щебечущим выводком ребятишек, покружился около цветочного киоска и подкатил к Фицдуэйну. Он приподнял шлем. Позади него глотатель огня начал проделывать какие-то непонятные манипуляции. Фицдуэйн надеялся, что мамаша держит всех своих деток в поле зрения, потому что самый младший приблизился к тому месту, где он легко смог бы поджариться.
— Привет, ирландец, — сказал Иво. — Я рад, что ты пришел.
— Надеюсь, что тоже не пожалею об этом, — ответил Фицдуэйн. — Во время нашей последней встречи меня чуть не пристрелили.
— Сегодня ничего не случится, — ответил Иво, — я невидим для моих врагов. Я обладаю особыми чарами, как тебе известно.
— Не принимай это близко к сердцу, — сказал Фицдуэйн, — но я беспокоюсь не о тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
— Рискнете? — спросил фон Бек Фицдуэйна. — Мы вас прикроем.
— Только если город заплатит за дверь в Ленке.
На лице фон Бека появилось страдальческое выражение.
Вошел смеющийся Хенсен.
— Прогресс, — объявил он, — мы еще раз все просмотрели. Если наша эвристика верна, то нам удалось уменьшить количество подозреваемых до восьми тысяч.;
— Ненавижу компьютеры, — мрачно изрек фон Бек и вышел из комнаты.
— Что с ним? — спросил Хенсен. — Я же пошутил.
— Проблемы с бюджетом, — ответил Медведь.
Фицдуэйн поставил стакан на стол. Его автомат лежал в кейсе, прикрытый бутылками с пивом. Иво не было видно.
Он посмотрел на часы — без трех минут двенадцать. Он вспомнил слова фон Бека: “Иво — сумасшедший, но он швейцарский сумасшедший”. Иво придет точно в назначенное время.
Медведь, сам фон Бек и шесть детективов, включая одного, взятого напрокат в Федеральной полиции, должны были обеспечить прикрытие Фицдуэйну. При первоначальном обсуждении плана Фицдуэйн полагал, что нет необходимости в столь мощной команде, но теперь, глядя на толпу и территорию, которую надо было контролировать, он изменил точку зрения.
Он мысленно перебрал в уме все детали плана. Беренплац представляла собой открытый прямоугольник с рядами кафе по солнечной стороне. Центр площади был закрыт для проезда и заполнен торговыми лотками, и теперь вовсю шла торговля. Здесь продавались цветы, экологически чистые продукты, домашняя выпечка, изделия из кожи и прочее. Примерно в тридцати метрах от Фицдуэйна толпа собралась, чтобы поглазеть на жонглеров и глотателя огня.
Нет, Беренплац никак не могла сойти за милую обувную коробку с одним выходом. Совсем наоборот: ее невозможно было оцепить, не использовав гораздо больше людей, чем было задействовано в операции. Одним концом она выходила на Спиталгассе — улицу, заполненную магазинами, где можно было без труда скрыться; другой конец площади граничил с Буидесплац, еще более открытым пространством перед зданием Федерального парламента. В довершение всего, Иво наверняка будет на роликовых коньках, что даст ему выигрыш в скорости перед полицейскими. Фицдуэйн обсудил эту проблему с фон Беком, но тот рассмеялся и ответил, что, когда шефу криминальной полиции предложили поставить полицейских на ролики, того чуть не хватил удар.
Решили, что два детектива будут на мотоциклах. И все-таки Фицдуэйна не оставляло недоброе предчувствие при взгляде на плотную толпу, жонглеров и глотателя огня. Но, с другой стороны, он признавал, что был пристрастен: ему доставил бы удовольствие вид Медведя, раскатывающего на роликах.
Кафе “Хай Нун” располагалось на углу Беренплац в нескольких ярдах от Кефигтурм, Тюремной Башни, которая разделяла улицу на две — Спиталгассе и Марктгассе.
Иво поставил условие, чтобы не было полицейских, и Медведь, который хорошо его знал, был непреклонен: чтобы не спугнуть Иво, прикрывающие должны были быть хорошо замаскированы.
— Иво, конечно, человек со странностями, — заметил Медведь, почесывая нос, — но он не дурак, к тому же у него хороший нюх: он запросто учует полицейского. Можете мне поверить.
Они поверили. И вся ответственность была возложена на Фицдуэйна и средства связи. Согласно плану Иво должны будут арестовать только после того, как он сообщит то, что собирался сказать. Только тогда, по сигналу Фицдуэйна, он попадет в капкан. Фицдуэйн отпил пива и попытался избавиться от неприятного чувства. Он чувствовал себя Иудой. Иво — одинокая душа, нуждающаяся в помощи больше, чем кто-либо другой, — доверял ему.
Его кожа зудела от прикосновения запрятанных проводов передатчика и ему хотелось почесаться, но он переборол себя. Он нажал на кнопку передатчика, которая была прикреплена к его левому запястью под запонкой. Со стороны это выглядело так, как будто он посмотрел на часы. Он услышал ответный щелчок Медведя, который вместе с федеральным полицейским сидел на веранде, на втором этаже чайной, почти напротив Фицдуэйна. Это давало возможность Медведю следить за ходом операции с высоты птичьего полета, и в то же время он не был в поле зрения Иво. Но он был слишком далеко от чайной, чтобы принять участие в аресте. Это должны были осуществить два детектива, упрятанные в кухне. Связь осуществлялась по радио. Один канал был предназначен для Фицдуэйна и Медведя, по второму Медведь поддерживал связь с остальными участниками операции. Схема должна была сработать прекрасно, если, конечно, Медведю удастся не перепутать кнопки.
Часы на Тюремной Башне пробили полдень.
Фрау Хунцикер удивленно посмотрела на открывшуюся дверь.
— Герр фон Граффенлауб, — недоуменно сказала она, — я не ждала вас раньше следующей недели. Я думала, вы в Нью-Йорке. Что-нибудь случилось?
Беат фон Граффенлауб мягко улыбнулся ей. Улыбка получилась натянутой, так как глаза его опухли от недосыпания и весь его облик говорил о том, что он чем-то обеспокоен. События последних дней его состарили. “Господи, да он уже старик”, — с горечью подумала фрау Хунцикер.
— Нам с вами, фрау Хунцикер, — сказал он, — надо кое-что привести в порядок.
— Не понимаю! — удивилась она. — Насколько мне известно, у нас все в полном порядке.
— Вы замечательная сотрудница, фрау Хунцикер, замечательная, просто замечательная. — Он остановился в дверях своего кабинета. — Я буду занят до обеда, потом вы мне будете нужны. А до этого прошу меня не беспокоить. Вам ясно?
— Да, герр фон Граффенлауб.
Она услышала, что он запер дверь, и забеспокоилась: герр фон Граффенлауб никогда не вел себя подобным образом, и выглядел он ужасно. Может, нужно что-то сделать? Она посмотрела на настенные часы — первый час дня, два часа до того, как она понадобится своему работодателю. Но выучка и дисциплинированность взяли верх, и она занялась бумагами.
Иво на большой скорости вылетел из-за жонглеров, грациозно объехал мамашу с щебечущим выводком ребятишек, покружился около цветочного киоска и подкатил к Фицдуэйну. Он приподнял шлем. Позади него глотатель огня начал проделывать какие-то непонятные манипуляции. Фицдуэйн надеялся, что мамаша держит всех своих деток в поле зрения, потому что самый младший приблизился к тому месту, где он легко смог бы поджариться.
— Привет, ирландец, — сказал Иво. — Я рад, что ты пришел.
— Надеюсь, что тоже не пожалею об этом, — ответил Фицдуэйн. — Во время нашей последней встречи меня чуть не пристрелили.
— Сегодня ничего не случится, — ответил Иво, — я невидим для моих врагов. Я обладаю особыми чарами, как тебе известно.
— Не принимай это близко к сердцу, — сказал Фицдуэйн, — но я беспокоюсь не о тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164