Чуть не плача, потому что не предусмотрел этой задержки, Баколод отыскивал по одной дорогие ему мелочи и совал их в сумочку.
Ш-ш-ш-ш-ш-ш...
Звук этот раздался слева и заставил поджигателя подскочить. Баколод сразу понял, что это, и ужаснулся. Он посмотрел через плечо и увидел, что все тело Анхелы Рамос охвачено пламенем. Неожиданно он почувствовал к ней такую ненависть, что ему захотелось еще раз убить ее. Он ненавидел ее за то, что ока горела до ужаса быстро, гораздо быстрее, чем он ожидал. Он ненавидел ее потому, что теперь через несколько секунд полыхнет вся кухня.
Будто зачарованный, он смотрел, как желто-синее пламя понеслось от трупа Анхелы Рамос к стене. Баколод рассчитывал, что барак загорится в течение нескольких минут; он представлял собой лишь кучу старой высохшей древесины. Но Баколод не думал, что будет находиться внутри, когда пожар начнется. Схватив с пола сумочку, он выскочил из комнаты, захлопнув дверь. Побежал по коридору, стараясь не спотыкаться в женских туфлях.
Через несколько секунд он выбежал из барака и остановился только для того, чтобы запереть дверь ключом, который подходил ко всем замкам. У Баколода дрожали руки; он только с третьей попытки смог вставить ключ в замок. Затем, испытывая головокружение от страха, он прошел мимо коренастого лопоухого охранника на входе на территорию женских общежитий, оставив без внимания его предложение выкурить только что скрученную папиросу с ливанской марихуаной с добавлением опиума.
Через несколько минут Баколод в трусах и длинных носках, скрючившись у окна, любовался пожаром. Он ликовал. В этот миг ничто больше для него не существовало; все страхи были забыты. Он смотрел на огонь, и счастье распирало его тело, разум и душу. А когда он был счастлив, то ничего не боялся.
Пламя охватило барак с поразительной скоростью. Заполнив весь первый этаж, оно яростно перекинулось на второй. Внутри строения царили хаос и ужас. Женщины истерически кричали, моля Бога и деву Марию о спасении, однако никакие молитвы не могли снять с окон решетки или отпереть двери.
Некоторые женщины выпрыгивали из окон второго этажа, взмахивая руками, пока с криком не падали на красную землю. В соседнем бараке громко вопили женщины, оплакивающие своих обреченных подруг. Несколько подбежали прямо к огню, и, видя это безумство, Леон Баколод тихо произнес:
– Ничего хорошего из этого не выйдет, девочки. Чему быть, того не миновать.
Территория, окруженная колючей проволокой, начала наполняться людьми: охранниками, прикрывающими глаза от пламени, заплаканными, обнимающими друг друга женщинами, дико жестикулирующими и орущими заводскими начальниками. Лай сторожевых собак показался Баколоду причудливой похоронной музыкой. Ухмыляющийся поджигатель сжимал в руке свой набухший пенис. Пожар был замечательный. Несомненно, лучший пожар в его жизни.
Надев форму, Баколод поднял красную кожаную сумочку и вытащил бумажник, ключи и четки. Потом он вновь засунул руку в сумочку и тут пережил один из самых ужасных моментов в своей жизни. Он пришел в такой ужас, что едва не потерял сознание. Ловя ртом воздух, он упал на колени и начал мочиться в трусы. Его качало от тошноты, к горлу подступала рвота.
Сумочка была пустой.
Его часы остались в пылающем бараке.
3
Тайбей, Тайвань
Черный Генерал держал тигров, потому что его восхищал их независимый характер.
Он поселил этих больших кошек в своем поместье – огромном комплексе из двухэтажных зданий, крытых черепицей, соединенных садами и дворами, расположенном на покрытом буйной растительностью склоне горы Янгмин. Его звали Линь Куан Пао, и он обожал тигров.
Чтобы изучать этих животных, он выезжал в леса и джунгли Восточной Азии – их естественную среду обитания. На острове Ява он снимал, как тигры выслеживают добычу. В Индии он карандашом делал наброски тигров, плавающих в лесных озерах. В Китае он записал на магнитофонную пленку вой и мяуканье тигров, свидетельствующих о том, что они довольны.
Линь Пао узнал, что тигры – это одинокие охотники, чьи крепкие гибкие спинные хребты и мощные задние лапы позволяют быстро набрасываться на любую добычу. Они убивают, хватая жертву зубами за шею и вонзая острый клык в ее позвоночник. Смерть наступает мгновенно.
Тигры созревают в трехлетнем возрасте, поглощают в день до шестидесяти фунтов мяса и не любят сильной жары. Самки тигров спариваются примерно раз в два года и приносят в помете до шести детенышей, из которых выживают только один или два. В возрасте семи месяцев тигренок сам начинает убивать.
Линь Пао был достаточно наблюдательным, чтобы по достоинству оценить другие виды семейства кошачьих. Его впечатляли проворство гепарда и скорость бега рыси, способной догнать и схватить в воздухе низколетящую птицу. Его умиляло безжалостное честолюбие молодых львов, которые по двое или по трое приходили в стаю и убивали или изгоняли царствующего самца. Затем они убивали детенышей и спаривались с обезумевшими от горя львицами, производя на свет собственное потомство. Таким образом, молодые львы создавали и увековечивали свою общественную систему, вливая в нее здоровую свежую кровь. Эта чудовищная сила воли Особенно восхищала Черного Генерала.
Однако из всего семейства кошачьих именно тигры были любимцами Линь Пао. Ему нравилась их уверенность в своих силах; тигры охотились в одиночку, и он испытывал умиление, наблюдая, как они бесшумно передвигаются по своим клеткам. Он не уставал любоваться их красотой. Желто-зеленые глаза, загнутые когти и красновато-коричневая шкура с вертикальными черными полосами и по сей день продолжали пленять его своей магической красотой. Как и многие китайцы, он ежедневно в качестве тонизирующего средства выпивал бокал вина, настоенного на тигровой кости. Из всего огромного имущества Черного Генерала именно тигры доставляли ему наибольшую радость.
В начале марта ему подарили самку снежного барса, пойманную в горах на севере Китайской Народной Республики. Если бы тогда Линь Пао обратился к божествам, которым он поклонялся, или спросил совета у медиумов, дан-ки, как поступал прежде, то они, возможно, рассказали бы ему о будущем и убедили бы его отказаться от подарка. Возможно, они предупредили бы Пао, который гордился своей независимостью от других, что теперь снежный барс будет определять его мысли и поступки всю оставшуюся жизнь.
Этого зверя ему подарил его новый деловой партнер, и отказаться от подарка было нельзя, не унизив этого партнера. Он еженедельно поставлял Линь Пао триста килограммов опиума-сырца, и здравый смысл диктовал последнему, что дар следует принять. Тем более, что снежный барс был замечательной красоты созданием с длинной, белой шелковистой шерстью, покрытой темными пятнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Ш-ш-ш-ш-ш-ш...
Звук этот раздался слева и заставил поджигателя подскочить. Баколод сразу понял, что это, и ужаснулся. Он посмотрел через плечо и увидел, что все тело Анхелы Рамос охвачено пламенем. Неожиданно он почувствовал к ней такую ненависть, что ему захотелось еще раз убить ее. Он ненавидел ее за то, что ока горела до ужаса быстро, гораздо быстрее, чем он ожидал. Он ненавидел ее потому, что теперь через несколько секунд полыхнет вся кухня.
Будто зачарованный, он смотрел, как желто-синее пламя понеслось от трупа Анхелы Рамос к стене. Баколод рассчитывал, что барак загорится в течение нескольких минут; он представлял собой лишь кучу старой высохшей древесины. Но Баколод не думал, что будет находиться внутри, когда пожар начнется. Схватив с пола сумочку, он выскочил из комнаты, захлопнув дверь. Побежал по коридору, стараясь не спотыкаться в женских туфлях.
Через несколько секунд он выбежал из барака и остановился только для того, чтобы запереть дверь ключом, который подходил ко всем замкам. У Баколода дрожали руки; он только с третьей попытки смог вставить ключ в замок. Затем, испытывая головокружение от страха, он прошел мимо коренастого лопоухого охранника на входе на территорию женских общежитий, оставив без внимания его предложение выкурить только что скрученную папиросу с ливанской марихуаной с добавлением опиума.
Через несколько минут Баколод в трусах и длинных носках, скрючившись у окна, любовался пожаром. Он ликовал. В этот миг ничто больше для него не существовало; все страхи были забыты. Он смотрел на огонь, и счастье распирало его тело, разум и душу. А когда он был счастлив, то ничего не боялся.
Пламя охватило барак с поразительной скоростью. Заполнив весь первый этаж, оно яростно перекинулось на второй. Внутри строения царили хаос и ужас. Женщины истерически кричали, моля Бога и деву Марию о спасении, однако никакие молитвы не могли снять с окон решетки или отпереть двери.
Некоторые женщины выпрыгивали из окон второго этажа, взмахивая руками, пока с криком не падали на красную землю. В соседнем бараке громко вопили женщины, оплакивающие своих обреченных подруг. Несколько подбежали прямо к огню, и, видя это безумство, Леон Баколод тихо произнес:
– Ничего хорошего из этого не выйдет, девочки. Чему быть, того не миновать.
Территория, окруженная колючей проволокой, начала наполняться людьми: охранниками, прикрывающими глаза от пламени, заплаканными, обнимающими друг друга женщинами, дико жестикулирующими и орущими заводскими начальниками. Лай сторожевых собак показался Баколоду причудливой похоронной музыкой. Ухмыляющийся поджигатель сжимал в руке свой набухший пенис. Пожар был замечательный. Несомненно, лучший пожар в его жизни.
Надев форму, Баколод поднял красную кожаную сумочку и вытащил бумажник, ключи и четки. Потом он вновь засунул руку в сумочку и тут пережил один из самых ужасных моментов в своей жизни. Он пришел в такой ужас, что едва не потерял сознание. Ловя ртом воздух, он упал на колени и начал мочиться в трусы. Его качало от тошноты, к горлу подступала рвота.
Сумочка была пустой.
Его часы остались в пылающем бараке.
3
Тайбей, Тайвань
Черный Генерал держал тигров, потому что его восхищал их независимый характер.
Он поселил этих больших кошек в своем поместье – огромном комплексе из двухэтажных зданий, крытых черепицей, соединенных садами и дворами, расположенном на покрытом буйной растительностью склоне горы Янгмин. Его звали Линь Куан Пао, и он обожал тигров.
Чтобы изучать этих животных, он выезжал в леса и джунгли Восточной Азии – их естественную среду обитания. На острове Ява он снимал, как тигры выслеживают добычу. В Индии он карандашом делал наброски тигров, плавающих в лесных озерах. В Китае он записал на магнитофонную пленку вой и мяуканье тигров, свидетельствующих о том, что они довольны.
Линь Пао узнал, что тигры – это одинокие охотники, чьи крепкие гибкие спинные хребты и мощные задние лапы позволяют быстро набрасываться на любую добычу. Они убивают, хватая жертву зубами за шею и вонзая острый клык в ее позвоночник. Смерть наступает мгновенно.
Тигры созревают в трехлетнем возрасте, поглощают в день до шестидесяти фунтов мяса и не любят сильной жары. Самки тигров спариваются примерно раз в два года и приносят в помете до шести детенышей, из которых выживают только один или два. В возрасте семи месяцев тигренок сам начинает убивать.
Линь Пао был достаточно наблюдательным, чтобы по достоинству оценить другие виды семейства кошачьих. Его впечатляли проворство гепарда и скорость бега рыси, способной догнать и схватить в воздухе низколетящую птицу. Его умиляло безжалостное честолюбие молодых львов, которые по двое или по трое приходили в стаю и убивали или изгоняли царствующего самца. Затем они убивали детенышей и спаривались с обезумевшими от горя львицами, производя на свет собственное потомство. Таким образом, молодые львы создавали и увековечивали свою общественную систему, вливая в нее здоровую свежую кровь. Эта чудовищная сила воли Особенно восхищала Черного Генерала.
Однако из всего семейства кошачьих именно тигры были любимцами Линь Пао. Ему нравилась их уверенность в своих силах; тигры охотились в одиночку, и он испытывал умиление, наблюдая, как они бесшумно передвигаются по своим клеткам. Он не уставал любоваться их красотой. Желто-зеленые глаза, загнутые когти и красновато-коричневая шкура с вертикальными черными полосами и по сей день продолжали пленять его своей магической красотой. Как и многие китайцы, он ежедневно в качестве тонизирующего средства выпивал бокал вина, настоенного на тигровой кости. Из всего огромного имущества Черного Генерала именно тигры доставляли ему наибольшую радость.
В начале марта ему подарили самку снежного барса, пойманную в горах на севере Китайской Народной Республики. Если бы тогда Линь Пао обратился к божествам, которым он поклонялся, или спросил совета у медиумов, дан-ки, как поступал прежде, то они, возможно, рассказали бы ему о будущем и убедили бы его отказаться от подарка. Возможно, они предупредили бы Пао, который гордился своей независимостью от других, что теперь снежный барс будет определять его мысли и поступки всю оставшуюся жизнь.
Этого зверя ему подарил его новый деловой партнер, и отказаться от подарка было нельзя, не унизив этого партнера. Он еженедельно поставлял Линь Пао триста килограммов опиума-сырца, и здравый смысл диктовал последнему, что дар следует принять. Тем более, что снежный барс был замечательной красоты созданием с длинной, белой шелковистой шерстью, покрытой темными пятнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95