OCR Busya
«Кен Кизи «Демон Максвелла», серия «Читать [модно]»»: Амфора; Москва; 2004
ISBN
Аннотация
Во все времена человечество преследовал зловещий призрак энтропии, а в переводе на бытовой язык – страх смерти и хаоса. «Демон Максвелла» Кена Кизи – квинтэссенция честных и нелицеприятных размышлений на эту тему. Эта книга – настоящее откровение о переходе от бунтарских хипповых 60-х к эпохе, ознаменованной глубоким сомнением в достижимости идеалов всеобщего братства и единения.
Кен Кизи
Демон Максвелла
(сборник рассказов и эссе)
Посвящается Джеду, живущему за рекой

Судья на процессе назвал его Облезлым Галаадом , и позднее, скрываясь в Мексике, он написал следующие строки:
Иметь пять тысяч и остаться с песо,
Лишиться славы и отбросы жрать, –
Хотел бы знать – за коим бесом
Решил я наркоманом стать.
Вчера еще – талант великий,
С которым встрече каждый рад,
Сегодня – беженец безликий,
Он же – Облезлый Галаад.
Не заржавел ли меч, о рыцарь?
Беги, пока хватает сил,
От двух держав тебе не скрыться,
Каким бы ловким ты ни слыл.

Приблизительно так все оно и было.
Освобождение
Я прибыл в полицейский участок округа в своем обычном виде – кожаная куртка, полосатые штаны, ботинки и серебряный свисток на шее. В лагере позволяют ходить в своей одежде. Но здешние полицейские на дух не переносят этого. Лейтенант Гердер оторвался от пишущей машинки, взглянул на меня, и его мертвое лицо еще больше помертвело.
– Ну что, зайчик. Сдавай сюда весь свой хлам.
– Весь? – Обычно заключенным Почетного лагеря доверялось самостоятельно отдавать часы, перочинные ножи и прочие мелочи.
– Весь. Не хватало еще, чтобы ты начал свистеть в разгар ночи.
– Тогда извольте составить полную опись имущества.
Лейтенант награждает меня пронзительным взглядом, берет из стопки бланк и заправляет его в каретку.
– Один свисток, – начинаю перечислять я, снимая с шеи цепочку, – с припаянным к нему серебряным распятием.
Лейтенант не шевелится.
– Губная гармошка, настроена на ми-бемоль.
Лейтенант продолжает смотреть на меня из-за машинки.
– Ну давай, Гердер. Ты хочешь получить весь мой хлам, а я хочу, чтобы все до последней мелочи было описано.
Мы оба прекрасно понимаем, что на самом деле меня интересуют две мои записные книжки.
– Клади все в лоток, – говорит он. – И стаскивай с себя этот маскарадный костюм.
Он выходит из клетки, и я снимаю с себя куртку с бахромой, которую Бигима сделала мне из шкуры лосихи, сбитой Хулиганом на перевале Семи Дьяволов, когда он ехал с зажженными фарами и отказавшими тормозами.
– Клади ее в лоток. Руки на стену, ноги на ширину плеч. – И он ударяет меня ногой под коленку. – Рэк, прикрой меня, пока я шмонаю заключенного.
Меня обыскивают с головы до пят, забирают темные очки, носовой платок, щипчики для ногтей, шариковые ручки и все остальное. Оба моих блокнота завернуты в толстый пергамент, расписанный для меня Фастино во время отвальной. Гердер срывает его, запихивает в корзину для бумаг и швыряет блокноты поверх остальных вещей.
– В соответствии с законом, Гердер, я должен получить опись этого имущества.
– Пока ты находишься у меня, закон для тебя – я, – сообщает лейтенант Гердер.
Он говорит это спокойно и бесстрастно. Просто ставит меня в известность.
– Ну ладно, тогда вы все будете свидетелями, – я достаю из лотка блокноты и показываю их помощнику шерифа Рэку и остальным присутствующим. – Все видели? Два блокнота.
После чего отдаю блокноты Гердеру, который относит их в свою клетку, кладет рядом с печатной машинкой и начинает стучать по клавиатуре, не обращая внимания на излучаемую в его адрес ненависть. Рэк проявляет большую нервозность – вместе со многими из присутствующих ему предстоит вернуться обратно в лагерь, где он будет невооруженным охранником. Сначала, пытаясь умаслить нас, он начинает нам подмигивать, а потом поворачивается ко мне и расплывается в честнейшей доверительной улыбке.
– Так ты хочешь написать книгу об этих шести месяцах, которые провел у нас?
– Думаю, да.
– И будешь публиковать ее в еженедельных приложениях к «Хронике»?
– Надеюсь, что нет. – Еще не хватало, выдавать по три страницы воскресному приложению. – Это будет издано отдельной книгой.
– Боюсь, тебе придется многое изменить… например, имена.
– Ни за что. Разве можно выдумать имена лучше, чем сержант Рэк и лейтенант Гердер?
Пока Рэк обдумывает ответ, Гердер пропихивает ему в окошко бумаги:
– Подпиши.
За отсутствием ручки Рэку приходится воспользоваться одной из моих. Получив подписанные бланки, Гердер вынимает из лотка все мои шмотки и кладет их в пронумерованную картонную коробку, накрывая сверху моей курткой.
– Вот и хорошо. – Он поворачивается к панели дистанционного управления. – Можешь застегнуть штаны и подойди к решетке.
– А мои блокноты?
– В камере есть бумага. Следующий.
Рэк возвращает мне ручку, когда я прохожу мимо, и Гердер оказывается прав: в камере действительно есть бумага. Сиксо тоже уже там. Правда, теперь он в синем комбинезоне вместо ярких слаксов и спортивной куртки, но продолжает вести себя вызывающе, притворяясь крутым:
– А вот и мои котики!
Один за другим в камеру входят заключенные, доставленные Рэком. Все они уже прошли сквозь руки Гердера, лишившего их сигарет, бумаги и всего остального.
– Мне очень жаль, – говорю я.
– Руки прочь от Дебори, – предупреждает их Сиксо. – Он страшен в гневе.
И тут же доносится звон ключей.
– Дебори! К тебе Дагз!
Дверь распахивается, я выхожу и иду вдоль ряда камер в приемную. Там за столом уже сидит Дагз, осуществляющий надзор за условно осужденными. Перед ним рядом с судебными документами лежат мои блокноты. Дагз отрывается от бумаг и поднимает голову.
– Я вижу, ты вел себя вполне прилично, – замечает он.
– Я – хороший.
Дагз закрывает папку.
– Как ты думаешь, к полуночи кто-нибудь за тобой приедет?
– Может, кто-нибудь из родственников.
– Из Орегона?
– По крайней мере, я надеюсь на это.
– Кто-нибудь из родственников. – Он устремляет на меня взгляд профессионального полицейского – в меру сочувствующий, в меру откровенный. – Приношу свои соболезнования по поводу отца.
– Очень тронут.
– Из-за них судья Риллинг и вынес такое решение.
– Я знаю.
Еще в течение некоторого времени он читает мне лекцию о вреде ля-ля-ля, и я даю ему договорить до конца. Наконец он встает, обходит стол и протягивает мне руку:
– Ну ладно. Только не пропусти утреннее заседание в понедельник, если хочешь, чтобы тебя отпустили на поруки в Орегон.
– Обязательно буду.
– Я тебя провожу.
По дороге в камеру он спрашивает о моих тюремных записях и о том, когда они выйдут. Когда будут закончены, – отвечаю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111