Тот мужчина уже исчез.
35
Мы стояли на тротуаре на Каль Оча, главной торговой, улице в «Маленькой Гаване». Скотто искала для меня темные очки от солнца – «хамелеоны», одновременно зеркальные и светочувствительные. Я же поминутно оглядывался – не мелькнет ли где тот мужик из бара. Она перемерила на мне не одну чертову пару очков, пока наконец ее не устроил вариант: темно-бордовые линзы в основательной черной пластмассовой оправе. Затем она затеяла ожесточенный торг с уличным продавцом, применив свой итальянский язык против его испанского. Ее напор превосходил, и продавец в конце концов уступил. Следующий час мы крутились в оживленной шумной толпе, покупая какие-то мелочи с лотков и тележек, и затем только поймали такси и вернулись в отель, отягощенные богатыми трофеями.
На следующее утро, когда я расхаживал по комнате в новеньких шортах для купания и любовался ими в зеркало – мне надлежало загорать в бассейне и приобрести вид заправского туриста, – в дверь, соединяющую наши номера, постучала и быстро вошла Скотто. Она запахнулась в махровый купальный халат с длинными разрезами у бедер и перетянула его кушаком в поясе. Стали видны тонкая талия и крутые бедра, открылись длинные загорелые ноги. Видок потрясный. Увидев меня в одних шортах, она притормозила в испуге, а я так и таращил свои бесстыжие зенки на ее соблазнительные прелести.
– В чем дело? У вас такое выражение лица, будто вы увидели привидение или что-то в этом роде?
– Только что увидела, – ответила она, оглядывая меня с головы до ног. – Можно подумать, что ваше тело не видело солнца с тех самых пор, как Кастро захватил Гавану.
– Москва расположена не на самом экваторе, географию вы знаете.
– Да вы тут сгорите за несколько минут!
– А я думал, что идея заключалась именно в этом.
– Идея заключалась в том, чтобы придать вашему телу загар, а не солнечный ожог.
Она вынула из кармана тюбик с жидким кремом и стала вертеть меня кругом, намазывая кремом спину и плечи и растирая его. Запах у него был густым и приторным.
– Что это за крем, из чего он приготовлен?
– Из итальянского кокосового масла, – пошутила она. – А точнее, из оливкового масла и чеснока. Вы станете от него коричневым, и в то же время кожа будет защищена от вредной солнечной радиации.
Руки у нее оказались сильными и опытными. Кончиками пальцев она мягко разглаживала мне кожу, не пропуская ни одну складку и ложбинку. Ее голые ноги нежно терлись о мои. Глубоко внутри меня возникло приятное ощущение и стало медленно разгораться по всему телу. Знала ли она об этом? Соображала ли, что делает в данный момент? Или все это мне только мерещится? «Только во сне, Катков. Только в своем сне». Так вроде она говорила. Но на этот раз я ведь не сплю. В нашем своеобразном танце позы менялись естественно, плавно и неумолимо, и вскоре мы уже стояли лицом к лицу, глядя прямо в глаза друг другу. В ее глазах я прочел нежность и кротость, чего раньше никогда не наблюдалось.
– Ты и впрямь настроилась на это… самое? – шепнул я, когда наши губы опасно сблизились. – Я хочу сказать… твой муж… Ты уверена, что…
Она приложила палец к моим губам, и я принялся слегка покусывать его. Тогда она отдернула палец, смущенно хихикнув при этом.
– Я очень хочу, чтобы ты сознательно настроилась.
– А ты как?
– Я-то?
– Да. Ты с Верой разговаривал после того случая? Я потряс головой – нет, не доводилось.
– Ну так как же?
Я лишь пожал плечами.
– Сам не знаю, чего мне хочется и что получится. А ты как?
– Уверена, что все будет хорошо. Вот и все, что я знаю.
– Ты его любишь?
Она застенчиво улыбнулась и шепнула:
– Да, люблю.
– В таком случае мне следует сказать, что самое время принять нам прохладный душ. А ты как считаешь?
Она кивнула, затем легко рассмеялась и швырнула мне тюбик с лосьоном.
– Некоторые места у тебя я еще не протерла.
Уик-энд мы провели в бассейне, томясь и изнывая под пронзительными лучами солнца, перелистывая низкопробные книжонки в мягкой обложке из гостиничной лавки и перекусывая в ресторанчиках прямо на пляже. Ну а днем в понедельник нарочный принес мне билет на грузовой теплоход «Галифакс», отплывающий на Кубу.
Отплывать он должен был в 6 часов 30 минут вечера в тот же день.
Лунный серп уже появился в быстро сгущавшихся сумерках, когда я и Скотто ехали по пирсу в таможенном микроавтобусе вместе с инспектором Агюилером. Машина миновала охрану у ворот и подъехала к посадочному причалу, к месту, где на корме судна находились всякие палубные надстройки: капитанская рубка, кубрики команды и пассажирские каюты. Трюмы «Галифакса» были загружены полностью, на грузовой палубе за внушительной сборной оградой из металлических сеток и решеток друг на друге стояли в три ряда контейнеры. Корабль осел по самую ватерлинию.
Агюилер принялся оформлять грузовые документы с первым помощником капитана.
Я вышел из автобусика и принялся разгружать вещи, но тут Скотто заметила у меня пишущую машинку и решительно захлопнула дверь.
– Эта штука останется у меня, – заявила она, решительно отодвигая меня в сторонку.
– Почему вдруг?
– А потому, что туристы с собой их не возят.
– Никогда об этом не думал, – отмахнулся я, но почувствовал, что она права.
– У вас будет целых четырнадцать часов, чтобы все обдумать хорошенько и уложить по полочкам в голове. Так что даром время не теряйте.
– А я и не собираюсь терять. Только не забудьте прихватить машинку, когда приедете в Москву.
– Обещаю не забыть.
– Как только что прояснится, постараюсь позвонить.
– Только не тяните.
Я лишь улыбнулся.
– Мне нужно знать, что с вами, Катков, все в порядке. Очень нужно. – Она положила руки мне на плечи, с минутку поколебалась, а затем крепко обняла. – Береги себя, Катков.
Раздался гудок к отплытию, затем еще один. Я освободился от ее объятий, подхватил свои вещички и поспешил к палубному трапу. Портовые рабочие освободили швартовы. Мощный буксир потащил судно от пирса. Я стоял у поручней вдоль борта и смотрел, как медленно исчезает в темноте Скотто. Она прощально махала одной рукой, в другой у нее была пишущая машинка. Я махал в ответ, пока она совсем не скрылась из виду, потом закурил сигарету. На спичечном коробке ярким золотистым цветом блеснула надпись: «Версаль». Она напомнила мне прощальный вечер в ресторанчике с потертыми зеркалами и мелькнувшим в них отражением. Долго я смотрел на этот коробок, тщетно пытаясь вспомнить, кого же я все-таки видел там, у стойки бара? Этот неясный образ не исчезал из памяти, а даже как бы отчетливее прояснялся. В том, что я видел его раньше, сомнений у меня теперь не было. Да, это был тот самый малый, который прижал меня в лифте и обыскал, пока мы поднимались в апартаменты Рабиноу в Нью-Йорке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
35
Мы стояли на тротуаре на Каль Оча, главной торговой, улице в «Маленькой Гаване». Скотто искала для меня темные очки от солнца – «хамелеоны», одновременно зеркальные и светочувствительные. Я же поминутно оглядывался – не мелькнет ли где тот мужик из бара. Она перемерила на мне не одну чертову пару очков, пока наконец ее не устроил вариант: темно-бордовые линзы в основательной черной пластмассовой оправе. Затем она затеяла ожесточенный торг с уличным продавцом, применив свой итальянский язык против его испанского. Ее напор превосходил, и продавец в конце концов уступил. Следующий час мы крутились в оживленной шумной толпе, покупая какие-то мелочи с лотков и тележек, и затем только поймали такси и вернулись в отель, отягощенные богатыми трофеями.
На следующее утро, когда я расхаживал по комнате в новеньких шортах для купания и любовался ими в зеркало – мне надлежало загорать в бассейне и приобрести вид заправского туриста, – в дверь, соединяющую наши номера, постучала и быстро вошла Скотто. Она запахнулась в махровый купальный халат с длинными разрезами у бедер и перетянула его кушаком в поясе. Стали видны тонкая талия и крутые бедра, открылись длинные загорелые ноги. Видок потрясный. Увидев меня в одних шортах, она притормозила в испуге, а я так и таращил свои бесстыжие зенки на ее соблазнительные прелести.
– В чем дело? У вас такое выражение лица, будто вы увидели привидение или что-то в этом роде?
– Только что увидела, – ответила она, оглядывая меня с головы до ног. – Можно подумать, что ваше тело не видело солнца с тех самых пор, как Кастро захватил Гавану.
– Москва расположена не на самом экваторе, географию вы знаете.
– Да вы тут сгорите за несколько минут!
– А я думал, что идея заключалась именно в этом.
– Идея заключалась в том, чтобы придать вашему телу загар, а не солнечный ожог.
Она вынула из кармана тюбик с жидким кремом и стала вертеть меня кругом, намазывая кремом спину и плечи и растирая его. Запах у него был густым и приторным.
– Что это за крем, из чего он приготовлен?
– Из итальянского кокосового масла, – пошутила она. – А точнее, из оливкового масла и чеснока. Вы станете от него коричневым, и в то же время кожа будет защищена от вредной солнечной радиации.
Руки у нее оказались сильными и опытными. Кончиками пальцев она мягко разглаживала мне кожу, не пропуская ни одну складку и ложбинку. Ее голые ноги нежно терлись о мои. Глубоко внутри меня возникло приятное ощущение и стало медленно разгораться по всему телу. Знала ли она об этом? Соображала ли, что делает в данный момент? Или все это мне только мерещится? «Только во сне, Катков. Только в своем сне». Так вроде она говорила. Но на этот раз я ведь не сплю. В нашем своеобразном танце позы менялись естественно, плавно и неумолимо, и вскоре мы уже стояли лицом к лицу, глядя прямо в глаза друг другу. В ее глазах я прочел нежность и кротость, чего раньше никогда не наблюдалось.
– Ты и впрямь настроилась на это… самое? – шепнул я, когда наши губы опасно сблизились. – Я хочу сказать… твой муж… Ты уверена, что…
Она приложила палец к моим губам, и я принялся слегка покусывать его. Тогда она отдернула палец, смущенно хихикнув при этом.
– Я очень хочу, чтобы ты сознательно настроилась.
– А ты как?
– Я-то?
– Да. Ты с Верой разговаривал после того случая? Я потряс головой – нет, не доводилось.
– Ну так как же?
Я лишь пожал плечами.
– Сам не знаю, чего мне хочется и что получится. А ты как?
– Уверена, что все будет хорошо. Вот и все, что я знаю.
– Ты его любишь?
Она застенчиво улыбнулась и шепнула:
– Да, люблю.
– В таком случае мне следует сказать, что самое время принять нам прохладный душ. А ты как считаешь?
Она кивнула, затем легко рассмеялась и швырнула мне тюбик с лосьоном.
– Некоторые места у тебя я еще не протерла.
Уик-энд мы провели в бассейне, томясь и изнывая под пронзительными лучами солнца, перелистывая низкопробные книжонки в мягкой обложке из гостиничной лавки и перекусывая в ресторанчиках прямо на пляже. Ну а днем в понедельник нарочный принес мне билет на грузовой теплоход «Галифакс», отплывающий на Кубу.
Отплывать он должен был в 6 часов 30 минут вечера в тот же день.
Лунный серп уже появился в быстро сгущавшихся сумерках, когда я и Скотто ехали по пирсу в таможенном микроавтобусе вместе с инспектором Агюилером. Машина миновала охрану у ворот и подъехала к посадочному причалу, к месту, где на корме судна находились всякие палубные надстройки: капитанская рубка, кубрики команды и пассажирские каюты. Трюмы «Галифакса» были загружены полностью, на грузовой палубе за внушительной сборной оградой из металлических сеток и решеток друг на друге стояли в три ряда контейнеры. Корабль осел по самую ватерлинию.
Агюилер принялся оформлять грузовые документы с первым помощником капитана.
Я вышел из автобусика и принялся разгружать вещи, но тут Скотто заметила у меня пишущую машинку и решительно захлопнула дверь.
– Эта штука останется у меня, – заявила она, решительно отодвигая меня в сторонку.
– Почему вдруг?
– А потому, что туристы с собой их не возят.
– Никогда об этом не думал, – отмахнулся я, но почувствовал, что она права.
– У вас будет целых четырнадцать часов, чтобы все обдумать хорошенько и уложить по полочкам в голове. Так что даром время не теряйте.
– А я и не собираюсь терять. Только не забудьте прихватить машинку, когда приедете в Москву.
– Обещаю не забыть.
– Как только что прояснится, постараюсь позвонить.
– Только не тяните.
Я лишь улыбнулся.
– Мне нужно знать, что с вами, Катков, все в порядке. Очень нужно. – Она положила руки мне на плечи, с минутку поколебалась, а затем крепко обняла. – Береги себя, Катков.
Раздался гудок к отплытию, затем еще один. Я освободился от ее объятий, подхватил свои вещички и поспешил к палубному трапу. Портовые рабочие освободили швартовы. Мощный буксир потащил судно от пирса. Я стоял у поручней вдоль борта и смотрел, как медленно исчезает в темноте Скотто. Она прощально махала одной рукой, в другой у нее была пишущая машинка. Я махал в ответ, пока она совсем не скрылась из виду, потом закурил сигарету. На спичечном коробке ярким золотистым цветом блеснула надпись: «Версаль». Она напомнила мне прощальный вечер в ресторанчике с потертыми зеркалами и мелькнувшим в них отражением. Долго я смотрел на этот коробок, тщетно пытаясь вспомнить, кого же я все-таки видел там, у стойки бара? Этот неясный образ не исчезал из памяти, а даже как бы отчетливее прояснялся. В том, что я видел его раньше, сомнений у меня теперь не было. Да, это был тот самый малый, который прижал меня в лифте и обыскал, пока мы поднимались в апартаменты Рабиноу в Нью-Йорке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110