Глядя на визитку перед собой, я продиктовал Скотто фамилию этого сотрудника, после чего стал соображать, как оформить себе заграничный паспорт.
За последние 80 лет все советские граждане обязаны были иметь при себе внутренний паспорт, в котором, помимо прочих записей, имеются и две важнейшие: штамп о прописке, что, по существу, запрещает гражданину жить там, где захочет, и пресловутая графа «национальность», позволяющая дискриминировать всех людей неславянского происхождения при найме на работу или при поступлении в учебное заведение.
Декларируя свободу личности, власти вынуждены были объявить, что существующий внутренний паспорт не соответствует конституции страны и будет в неопределенные времена заменен пластиковым удостоверением личности без этих дискриминационных пунктов.
С внутренним паспортом за границу не уедешь. Требуется выездная виза. Появилось даже особое слово «отказники», означающее граждан, в первую очередь евреев, кому отказано в визе. Сторонники реформ объявили такие порядки тоже противозаконными, справедливо утверждая, что достаточно иметь только заграничный паспорт, без всяких выездных виз.
Однако Министерство иностранных дел, по горло заваленное заявлениями о выдаче загранпаспортов, оформляло их не меньше месяца, если не больше. Целые дни я простаивал в очередях, заполнял всякие форменные бланки, преодолевал козни злонамеренных, мелочных чиновников. От их прихоти зависело многое в судьбах тех, кто собирался выехать за рубеж. Они могли поиздеваться над ними, задержать выдачу паспорта, а то и вовсе не принять заявление.
Вечера я проводил у Юрия дома, наводя порядок в его библиотеке и думая о Вере. Меня так и подмывало позвонить ей, но я останавливал себя. Безусловно, она знает, как мне сейчас несладко, неуютно, тем не менее мой бипер молчит, она не пытается связаться с Юрием. Со своей стороны, Юрий обмолвился, что, поскольку Веру не интересует, как я живу-поживаю, и поскольку вскоре я уеду из Москвы, продолжительная разлука все расставит по своим местам.
Прошла месячная бумажная морока, подходила моя очередь в ОВИРе, где выдавали паспорта. В мечтах я уже видел себя в Вашингтоне – в апреле там вовсю пригревает солнышко, не то что в Москве, где еще холодно. Паспортистка с сумрачным серым лицом заставила меня испытать несколько тревожных минут, заинтересовавшись моей пропиской.
– У вас временная прописка?
Что это? Обычный рутинный вопрос? Наряду с моим еврейским происхождением его обычно использовали кагэбэшники, чтобы превратить мою жизнь в кошмар. А теперь эта тупоголовая паспортистка решила меня осадить и унизить. Поэтому я взял себя в руки и как можно спокойнее произнес:
– Ну разумеется, временная. С минуту-другую она размышляла, заставляя меня смущенно поеживаться, затем равнодушно кивнула и взялась за машинку. Заполнив форменный бланк, она приклеила к нему мою фотографию и шлепнула гербовую печать. Каждое ее замедленное движение превращало в пытку обычный канцелярский процесс. Наконец она сложила паспортный бланк пополам и протянула его мне с самодовольной улыбкой дурочки.
Взяв паспорт, я не поверил своим глазам. Вместо российского трехцветного флага на обложке красовались тисненые золотом серп и молот, сияли буквы СССР и надпись: «Союз Советских Социалистических Республик».
– Господи, у нас же больше нет ни Советов, ни социализма! – вырвалось у меня.
– И чем тут гордиться? – огрызнулась паспортистка. – Мы будем выдавать эти паспорта, пока теперешние власти не придумают новый герб. Если они и дальше будут тянуть резину, может, вообще не станут изменять его. – Она громко заржала, радуясь собственной шутке. – Могу забрать паспорт обратно, ежели такой он вам не ндравится.
Я выдавил на лице улыбку, с трудом удержавшись, чтобы не сказать: «Сиди, не квакай», и прямехонько взял курс на посольство Соединенных Штатов, благо, для этого нужно было проехать несколько остановок на метро.
Иммиграционный чиновник, уже получивший письмо от Скотто, любезно вызвался ускорить процедуру оформления визы, и я получил ее в конце того же дня вместе с копией письма от Скотто. Вечером следующего дня Юрий отвез меня в аэропорт – вместе с чемоданом, пишущей машинкой и несколькими сумками багажа. У меня мелькнула мысль, что его бескорыстное великодушие имеет некую связь с желанием поскорее освободить от меня свою тесную квартирку, а не только помахать рукой на прощание.
Вскоре после полуночи самолет Аэрофлота, взлетев в разбушевавшуюся метель, унес с собой в поднебесье и мою грешную душу. На земле остались мордовороты в узких пальто, мордовороты в темных очках «Рей-Бан» и других одеждах. Я не был теперь ни одиноким, ни безработным. В эту минуту я чувствовал невероятную свободу, не отягощенную никакими заботами. Я чувствовал это впервые в жизни. Запах свободы.
Реактивный аэролайнер, держа курс строго на запад, пролетая над Балтийским морем, южной оконечностью Швеции, над Северным морем и Великобританией, ненадолго остановился в аэропорту «Шенон» в Ирландии, затем продолжил свой путь над бурными водами Северной Атлантики. С момента вылета из Москвы прошло 15 часов. И наконец под крылом появился пригородный Вашингтон – аккуратно вспаханные поля, широкие дороги, покрытые… недавно выпавшим снежком.
Снег? Да быть того не может! Не веря глазам, я прижался носом к иллюминатору. Да, это снег, насколько я понимаю. Казалось, зима так и следует за мной по пятам. Какое тут цветение черешни, о чем я наслышан предостаточно! Вскоре по внутреннему радиодинамику пилот объяснил, что штат Вирджиния свыше недели находится под воздействием небывалого фронта холодного воздуха из Канады, превратившего обильные апрельские дожди в мокрый снег.
Самолет заложил крутой вираж, в кабину ворвался яркий свет холодного утра, под левым крылом показались перекрестные взлетно-посадочные полосы и пробежечные дорожки международного аэропорта имени Даллеса. В путеводителе я прочел, что так его назвали в честь Джона Фостера Даллеса, который был государственным секретарем США в 50-х годах. Разумеется, там ничего не говорилось о том, что его политика, основанная на постулатах «холодной войны», привела Америку к войне во Вьетнаме со всеми ее катастрофическими последствиями. Впрочем, таким же уважением у себя в стране пользовался его советский контрпартнер во внешней политике, столь же повинный в нашем военном вмешательстве во внутренние дела Афганистана, имевшем такие же последствия.
Снежные хлопья хлестали по крыльям авиалайнера, когда он коснулся земли и покатил к зданию аэропорта. Я уже шагал с места стоянки самолета, разминая затекшие ноги, как громкий женский голос на русском языке объявил по радио:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110