Готовы встретить его.
– Две мили… одна…
– Прекрасная работа, операция «Пряталки». Возвращайтесь назад, когда он повернет на подъездную дорогу. Мы к нему прилипли прочно и будем держать под наблюдением, пока он не станет под разгрузку. Не хотелось бы спугивать раньше времени, а то они заявят, что ошиблись адресом.
– Вас поняла, – ответила Скотто, когда стала видна фабрика по переработке макулатуры. – Тысяча ярдов… пятьсот… трубы… прекрасный ориентир на крыше. Он сворачивает на въездную дорогу, прямо…
Она не успела сказать слово «теперь», оно ей не понадобилось. Вместо того чтобы притормозить перед поворотом, восемнадцатиколесный трейлер рванул мимо него.
– Держите его, ловите, он уезжает!
– Вот… твою мать! – ухнул в радиоприемнике голос Щелкунчика. – Они летят как угорелые. Пожалуй, лучше задействовать еще группы и перехватить их.
– Отставить! – рявкнула Скотто. – Отставить! Не перестарайтесь, черт бы вас побрал. Где Том Краусс?
– Здесь я.
– Не трогай его, пускай едет, понятно?
– Но, Гэбби? – с непониманием возразил Краусс.
– Да! Хочешь охладить пыл этого малого, так, что ли? Я «пасла» этот трейлер двенадцать с лишним часов и не хочу, чтобы все кончилось пшиком. Отваливай и смотри, что он намерен делать.
– Эй, а может, он торопится на ленч с мэром? – высказал свое остроумие Щелкунчик.
– Скажи прямо, Гэбби, – попросил Краусс. – У тебя есть какие-то соображения?
– Отвечать не буду. Взять его мы можем в любое время. Я намерена дать ему возможность подсуетиться и посмотреть, кого он еще замажет.
– Вот это дело. Я послежу за ним.
Скотто выключила радио и озабоченно глянула на меня.
– Пусть он поскорее свяжется со своими, – И в ответ на мой немой вопрос показала на панель радиосвязи. – Опять придется носиться и психовать, что тут поделаешь. Будем надеяться, что и наш малый тоже начнет суетиться и выходить из себя.
28
– Черт бы вас побрал, Скотто! – раздался в радиотелефоне голос Банзера. – А я-то думал, что вы только координируете операцию.
Автомобильный радиотелефон у Скотто, по российским понятиям, аппарат удивительный, со специальным устройством, позволяющим одновременно слушать и говорить благодаря встроенным в трубку миниатюрным динамику и микрофону.
– Пришлось раздваиваться, – оправдывалась Скотто, – и по необходимости стать оперативником. Что мне было делать с четырьмя восемнадцатиколесными трейлерами и с четырьмя контейнерами под одним и тем же номером? Такой пакости мы не предусмотрели.
– Господи! Почему же мне не позвонили?
– У нас было достаточно групп, чтобы вести наблюдение за каждым трейлером в отдельности.
– Слава Богу, что не потеряли из виду контейнер с деньгами.
– Не могли потерять. Мы сразу же определили номерной знак того трейлера, у которого был этот контейнер.
– Не сомневаюсь, что вы сами стали следить за ним?
– Вы правы, но фабрику по переработке макулатуры, оказывается, тоже выбрали для отвода глаз.
– Ничего себе! И есть какие-то предположения, куда везут деньги?
– Покатать их на поезде.
– На поезде, говорите?
– Да. Сейчас мы с Катковым находимся на сортировочной станции Атланты и сидим на контейнере, свесив ножки. Экипаж бросил и тягач, и контейнер и разбежался в разные стороны.
– Что вы намерены делать?
– Щелкунчик хотел захватить контейнер, пока он находится на территории под его юрисдикцией, но я велела Крауссу отговорить его от этой затеи. Деньги в конечном счете должны попасть кому-то на ступеньки крыльца, и я хочу знать, к кому именно.
– Я тоже хочу. А что с экипажем трейлера?
– За ними наблюдают на расстоянии. Пусть думают, что все у них хорошо идет, как задумано.
– Правильно. Вас там поддерживают?
– Щелкунчик выделил пару групп прикрытия, наготове и вертолет. Конечно, наблюдать за трейлером с воздуха слишком рискованно, но, если обстоятельства прижмут, вертолет в нашем распоряжении.
– Понятно. Но почему он стоит там? Его же собираются перебросить в другое место – нам это известно.
– Но нам неизвестно, когда повезут контейнер, Джо. Щелкунчик сказал, он может простоять здесь не одну неделю. Вертолет взят во временное пользование у Национальной гвардии, они не могут держать его так долго. Но уговорить Щелкунчика я не сумела.
– Вы тоже отпущены на короткое время, и я тоже не могу так долго держать вас в отъезде. И не переубеждай меня, пожалуйста.
– Но, Джо…
– Я знаю одного парня из управления полиции Амтрака. Может, он поможет выяснить, куда и когда отправят этот контейнер. Не клади трубку, я ему позвоню.
Скотто продолжала держать радиотелефон, прислушиваясь к шорохам в трубке.
Я не сводил бинокль с контейнера номер 95824, одного из сотни ему подобных на сортировочной железнодорожной станции, где в длинную очередь под погрузку выстроились железнодорожные платформы и вагоны. Подхватывая контейнеры, гигантский мостовой кран, двигающийся взад и вперед, устанавливал на каждой платформе по паре таких сорокафутовых алюминиевых ящиков.
Мы решили встать на путепроводе в самом конце станции. Он перекинулся над путями между заброшенными корпусами дробильных и плавильных цехов и перерабатывающими фабриками, сгрудившимися по другую сторону рельсов. В этом районе, отдаленном от центра города, любые свободные площадки и подъездные дороги были забиты брошенными автомобилями. «Бьюик» Скотто, помятый, поцарапанный, облезлый и покрытый толстым слоем дорожной грязи, казался своим на фоне этой рухляди.
Путепровод оказался удобным наблюдательным пунктом. Мы видели все контейнеровозы, стоявшие внизу в очереди на перегрузку. Несколько маневровых тепловозов подвозили платформы, одну за другой подтаскивали их к главной колее, где сортировали и прицепляли к другим платформам и вагонам. За сортировкой с высокой диспетчерской башни следила бригада диспетчеров, переводя автоматические стрелки и подавая платформы к нужному составу.
– Ну и что, он все еще стоит там? – поинтересовалась Скотто, ей просто не сиделось на месте от нетерпения.
Я кивнул и, опустив бинокль, спросил:
– А что такое Амтрак?
– Общенациональная система железных дорог для перевозок пассажиров.
– Общенациональная? – переспросил я, удивившись тому, что в капиталистической экономике имеется общенародная собственность. – Выходит, этой системой управляет правительство?
– Предоставляет государственные субсидии.
– А как же тогда свободное предпринимательство?
– В этом случае оно слилось с государственным в единое правление. Гражданская авиация оставила железные дороги без пассажиров, а стало быть, и без дела, поэтому государство взяло его на себя, выкупило железные дороги и свело их в единую систему.
– И теперь там имеет собственное управление полиции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Две мили… одна…
– Прекрасная работа, операция «Пряталки». Возвращайтесь назад, когда он повернет на подъездную дорогу. Мы к нему прилипли прочно и будем держать под наблюдением, пока он не станет под разгрузку. Не хотелось бы спугивать раньше времени, а то они заявят, что ошиблись адресом.
– Вас поняла, – ответила Скотто, когда стала видна фабрика по переработке макулатуры. – Тысяча ярдов… пятьсот… трубы… прекрасный ориентир на крыше. Он сворачивает на въездную дорогу, прямо…
Она не успела сказать слово «теперь», оно ей не понадобилось. Вместо того чтобы притормозить перед поворотом, восемнадцатиколесный трейлер рванул мимо него.
– Держите его, ловите, он уезжает!
– Вот… твою мать! – ухнул в радиоприемнике голос Щелкунчика. – Они летят как угорелые. Пожалуй, лучше задействовать еще группы и перехватить их.
– Отставить! – рявкнула Скотто. – Отставить! Не перестарайтесь, черт бы вас побрал. Где Том Краусс?
– Здесь я.
– Не трогай его, пускай едет, понятно?
– Но, Гэбби? – с непониманием возразил Краусс.
– Да! Хочешь охладить пыл этого малого, так, что ли? Я «пасла» этот трейлер двенадцать с лишним часов и не хочу, чтобы все кончилось пшиком. Отваливай и смотри, что он намерен делать.
– Эй, а может, он торопится на ленч с мэром? – высказал свое остроумие Щелкунчик.
– Скажи прямо, Гэбби, – попросил Краусс. – У тебя есть какие-то соображения?
– Отвечать не буду. Взять его мы можем в любое время. Я намерена дать ему возможность подсуетиться и посмотреть, кого он еще замажет.
– Вот это дело. Я послежу за ним.
Скотто выключила радио и озабоченно глянула на меня.
– Пусть он поскорее свяжется со своими, – И в ответ на мой немой вопрос показала на панель радиосвязи. – Опять придется носиться и психовать, что тут поделаешь. Будем надеяться, что и наш малый тоже начнет суетиться и выходить из себя.
28
– Черт бы вас побрал, Скотто! – раздался в радиотелефоне голос Банзера. – А я-то думал, что вы только координируете операцию.
Автомобильный радиотелефон у Скотто, по российским понятиям, аппарат удивительный, со специальным устройством, позволяющим одновременно слушать и говорить благодаря встроенным в трубку миниатюрным динамику и микрофону.
– Пришлось раздваиваться, – оправдывалась Скотто, – и по необходимости стать оперативником. Что мне было делать с четырьмя восемнадцатиколесными трейлерами и с четырьмя контейнерами под одним и тем же номером? Такой пакости мы не предусмотрели.
– Господи! Почему же мне не позвонили?
– У нас было достаточно групп, чтобы вести наблюдение за каждым трейлером в отдельности.
– Слава Богу, что не потеряли из виду контейнер с деньгами.
– Не могли потерять. Мы сразу же определили номерной знак того трейлера, у которого был этот контейнер.
– Не сомневаюсь, что вы сами стали следить за ним?
– Вы правы, но фабрику по переработке макулатуры, оказывается, тоже выбрали для отвода глаз.
– Ничего себе! И есть какие-то предположения, куда везут деньги?
– Покатать их на поезде.
– На поезде, говорите?
– Да. Сейчас мы с Катковым находимся на сортировочной станции Атланты и сидим на контейнере, свесив ножки. Экипаж бросил и тягач, и контейнер и разбежался в разные стороны.
– Что вы намерены делать?
– Щелкунчик хотел захватить контейнер, пока он находится на территории под его юрисдикцией, но я велела Крауссу отговорить его от этой затеи. Деньги в конечном счете должны попасть кому-то на ступеньки крыльца, и я хочу знать, к кому именно.
– Я тоже хочу. А что с экипажем трейлера?
– За ними наблюдают на расстоянии. Пусть думают, что все у них хорошо идет, как задумано.
– Правильно. Вас там поддерживают?
– Щелкунчик выделил пару групп прикрытия, наготове и вертолет. Конечно, наблюдать за трейлером с воздуха слишком рискованно, но, если обстоятельства прижмут, вертолет в нашем распоряжении.
– Понятно. Но почему он стоит там? Его же собираются перебросить в другое место – нам это известно.
– Но нам неизвестно, когда повезут контейнер, Джо. Щелкунчик сказал, он может простоять здесь не одну неделю. Вертолет взят во временное пользование у Национальной гвардии, они не могут держать его так долго. Но уговорить Щелкунчика я не сумела.
– Вы тоже отпущены на короткое время, и я тоже не могу так долго держать вас в отъезде. И не переубеждай меня, пожалуйста.
– Но, Джо…
– Я знаю одного парня из управления полиции Амтрака. Может, он поможет выяснить, куда и когда отправят этот контейнер. Не клади трубку, я ему позвоню.
Скотто продолжала держать радиотелефон, прислушиваясь к шорохам в трубке.
Я не сводил бинокль с контейнера номер 95824, одного из сотни ему подобных на сортировочной железнодорожной станции, где в длинную очередь под погрузку выстроились железнодорожные платформы и вагоны. Подхватывая контейнеры, гигантский мостовой кран, двигающийся взад и вперед, устанавливал на каждой платформе по паре таких сорокафутовых алюминиевых ящиков.
Мы решили встать на путепроводе в самом конце станции. Он перекинулся над путями между заброшенными корпусами дробильных и плавильных цехов и перерабатывающими фабриками, сгрудившимися по другую сторону рельсов. В этом районе, отдаленном от центра города, любые свободные площадки и подъездные дороги были забиты брошенными автомобилями. «Бьюик» Скотто, помятый, поцарапанный, облезлый и покрытый толстым слоем дорожной грязи, казался своим на фоне этой рухляди.
Путепровод оказался удобным наблюдательным пунктом. Мы видели все контейнеровозы, стоявшие внизу в очереди на перегрузку. Несколько маневровых тепловозов подвозили платформы, одну за другой подтаскивали их к главной колее, где сортировали и прицепляли к другим платформам и вагонам. За сортировкой с высокой диспетчерской башни следила бригада диспетчеров, переводя автоматические стрелки и подавая платформы к нужному составу.
– Ну и что, он все еще стоит там? – поинтересовалась Скотто, ей просто не сиделось на месте от нетерпения.
Я кивнул и, опустив бинокль, спросил:
– А что такое Амтрак?
– Общенациональная система железных дорог для перевозок пассажиров.
– Общенациональная? – переспросил я, удивившись тому, что в капиталистической экономике имеется общенародная собственность. – Выходит, этой системой управляет правительство?
– Предоставляет государственные субсидии.
– А как же тогда свободное предпринимательство?
– В этом случае оно слилось с государственным в единое правление. Гражданская авиация оставила железные дороги без пассажиров, а стало быть, и без дела, поэтому государство взяло его на себя, выкупило железные дороги и свело их в единую систему.
– И теперь там имеет собственное управление полиции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110