Я считаю, что мы должны кое-что обсудить.
– Нам с Гарри обсуждать нечего. Что же такое мы с вами могли бы сказать друг другу?
Кэролайн старалась говорить спокойно, но внутри у нее все кипело, ведь Мейда претендовала на право голоса при решении ее жизненных проблем.
– Ну, я считаю, что мы всей семьей должны поговорить о будущем. – Мейда указала на маленькое кресло в провинциальном стиле с вышитым сиденьем. – Присядь, Кэролайн. Бен, пожалуйста, садись.
Кэролайн осталась стоять. Мейда огляделась кругом и откашлялась.
– Думаю, мы должны прояснить некоторые моменты. Ты, Кэролайн, по-видимому, не понимаешь, в чем нуждается Гарри и чего он хочет. Он говорит, что неоднократно пытался обсудить с тобой ваше примирение, а ты отказываешься…
Кэролайн сделала рукой жест, словно регулируя уличное движение:
– Мейда, никакого примирения быть не может. Точка.
– Поэтому, – продолжала Мейда, словно никто не произнес ни слова, – я думаю, что мы должны поговорить об этом сейчас. Вы оба испытываете некоторые денежные затруднения. Я хотела бы оплатить ремонт дома и помочь Гарри начать свое собственное дело. На определенных условиях. – Она оглянулась и кивнула Кэролайн, которая по-прежнему стояла, но уже нетерпеливо притопывая ногой. – Во-первых, Гарри должен оставить эту женщину и вернуться домой.
Гарри кивнул с довольным видом. Вот и покончено с истинной любовью всей его жизни, подумала Кэролайн. Роксане повезет, если через неделю у нее будет крыша над головой.
– Во-вторых, Кэролайн, ты будешь настолько занята ремонтом дома и оформлением его нового интерьера, не говоря уже о восстановлении своего социального статуса, что тебе придется оставить учебу в школе.
Кэролайн покачала головой, не веря своим ушам:
– Нет, Мейда, я не брошу школу. И не выйду второй раз замуж за вашего сына. Обратите внимание! Земля не плоская, а я не собираюсь снова становиться женой Гарри!
– Если ты захочешь позднее продолжить свои занятия, мы это обсудим, но сейчас, пока вы с Гарри восстанавливаете свои отношения, о таких помехах, как юридическая школа, не может быть и речи.
В убежденности Мейды, что ее восприятие действительности является единственно возможным, было, по мнению Кэролайн, даже определенное величие. Ей даже в голову не приходило, что она ошибается. Переведя дыхание, Мейда с улыбкой продолжала:
– Вдобавок я готова оплатить учебу в колледже обоим детям и назначить им разумное содержание. А теперь, – сказала Мейда в заключение, – какое ваше мнение? Можем ли мы принять этот план действий и перейти к его осуществлению?
– О, бабушка, спасибо! – Тесса вскочила и перебежала через комнату, чтобы крепко обнять и поцеловать Мейду.
– А ты, Кэролайн? Что ты об этом думаешь?
Мейда грациозно склонила голову.
Кэролайн чувствовала гнев и разочарование. Как заставить эту женщину услышать других?
– Я отвечаю «нет». Ответ всегда будет «нет». Я не хочу быть женой Гарри и поэтому не вступлю с ним в повторный брак. Я хочу посещать юридическую школу, и я буду продолжать оплачивать все сама. Не знаю, почему вы не в состоянии понять такие простейшие рассуждения, но попытайтесь, потому что я не собираюсь повторять все это еще раз. Ваш сын уехал из города, не сказав ни единого слова ни мне, ни детям. В мои двери ломились его кредиторы, а у меня не было денег. Вот если бы вы тогда предложили оплачивать учебу детей в колледже, я не смогла бы выразить словами мою благодарность. Но я не услышала от вас ни слова, Мейда. Ни одного слова. Ни от вас, ни от Гарри. В течение долгого времени. – Голос Кэролайн дрожал от ярости и воспоминаний о причиненной ей боли. – А теперь вы осмеливаетесь использовать образование моих детей – основу их будущего – как козырь, чтобы исполнить сиюминутное желание своего сына. Они ваши внуки, Мейда. Как вы могли попросту игнорировать их, когда они больше всего нуждались в вас? Как вы смеете пытаться спекулировать их будущим? Что вы за бабушка? – Кэролайн выпрямилась во весь рост, чувствуя, что ее слегка трясет от ярости. – А теперь я ухожу, Мейда.
– Минуточку, Кэролайн. – Глаза Мейды сверкали от бешенства, она так сильно сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев. – За всем этим вздором о независимости стоит юридическая школа? Или тот профессор из «Урбаны», о котором говорила Тесса?
– Довольно, Мейда. – Кэролайн сама удивилась этим словам. Сколько раз ей хотелось их произнести, а сейчас она выпалила их, почти не раздумывая. – Моя жизнь вас не касается.
– Значит, все дело действительно в профессоре. Если бы в твоей жизни его не было, ты заинтересовалась бы моим предложением? – задумчиво посмотрела на нее Мейда.
– Нет, Мейда, не заинтересовалась бы. Я не стала бы рассматривать ваше предложение, даже если бы никогда не слышала о Дэниеле Фрателли или юридической школе «Урбана». Для меня имеют значение только мои чувства к вашему сыну и то место, которое я отвожу ему в своей жизни.
– Какое же?
Гнев Кэролайн нарастал. Неужели Мейда не услышала ничего из того, что она сказала?
– Никакого. Для него в моей жизни места нет. Спокойной ночи. Мне утром на работу. До свидания.
Она вышла из комнаты вместе с Беном, благодаря Бога, что может распрощаться с Гарри и его матерью. Она чувствовала себя осужденным, получившим отсрочку в исполнении приговора. Возможно, так оно и было. Не подцепи Гарри Роксану, Кэролайн была бы пожизненно приговорена к длинным, действующим на нервы обедам с Мейдой и долгим томительным вечерам с Гарри.
Отсутствие денег и необходимость сдавать экзамены – все это недорогая плата за обретение юридической школы и Дэниела.
– Далеко пойдешь, мама! – сказал Бен, когда они опустились на обитое роскошной кожей сиденье машины Мейды. – Настоящий филадельфийский борец. Роки Бальбо гордился бы тобой. Ты, конечно, пострадала, но только местами! Считаю, что по очкам ты выиграла этот бой.
– Спасибо. Сомневаюсь, что кто-нибудь услышал хотя бы слово из моей речи. Но теперь все кончено.
Бен рассмеялся:
– С бабушкой? Со Старой Упрямицей? С Бульдогом из Бринвуда? Я бы на это не рассчитывал.
– Я видела, ты говорил с отцом, пока Мейда все это не начала. Ну и как?
– По-моему, нормально. Мы беседовали, если ты это имеешь в виду. – Бен пожал плечами.
– Хорошо.
– Не питай иллюзий. Было объявлено перемирие, но это все.
– Я не прошу большего. Просто перемирия. Может быть, он никогда не простит отца, но они, по крайней мере, поговорили, и Кэролайн надеялась, что со временем горечь, испытываемая Беном, потеряет свою остроту. – Мне не хотелось бы чувствовать себя виновной в разрыве ваших отношений.
– Что это с тобой? В чем твоя вина? За мои отношения с Гарри несет ответственность только Гарри. – Бен покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Нам с Гарри обсуждать нечего. Что же такое мы с вами могли бы сказать друг другу?
Кэролайн старалась говорить спокойно, но внутри у нее все кипело, ведь Мейда претендовала на право голоса при решении ее жизненных проблем.
– Ну, я считаю, что мы всей семьей должны поговорить о будущем. – Мейда указала на маленькое кресло в провинциальном стиле с вышитым сиденьем. – Присядь, Кэролайн. Бен, пожалуйста, садись.
Кэролайн осталась стоять. Мейда огляделась кругом и откашлялась.
– Думаю, мы должны прояснить некоторые моменты. Ты, Кэролайн, по-видимому, не понимаешь, в чем нуждается Гарри и чего он хочет. Он говорит, что неоднократно пытался обсудить с тобой ваше примирение, а ты отказываешься…
Кэролайн сделала рукой жест, словно регулируя уличное движение:
– Мейда, никакого примирения быть не может. Точка.
– Поэтому, – продолжала Мейда, словно никто не произнес ни слова, – я думаю, что мы должны поговорить об этом сейчас. Вы оба испытываете некоторые денежные затруднения. Я хотела бы оплатить ремонт дома и помочь Гарри начать свое собственное дело. На определенных условиях. – Она оглянулась и кивнула Кэролайн, которая по-прежнему стояла, но уже нетерпеливо притопывая ногой. – Во-первых, Гарри должен оставить эту женщину и вернуться домой.
Гарри кивнул с довольным видом. Вот и покончено с истинной любовью всей его жизни, подумала Кэролайн. Роксане повезет, если через неделю у нее будет крыша над головой.
– Во-вторых, Кэролайн, ты будешь настолько занята ремонтом дома и оформлением его нового интерьера, не говоря уже о восстановлении своего социального статуса, что тебе придется оставить учебу в школе.
Кэролайн покачала головой, не веря своим ушам:
– Нет, Мейда, я не брошу школу. И не выйду второй раз замуж за вашего сына. Обратите внимание! Земля не плоская, а я не собираюсь снова становиться женой Гарри!
– Если ты захочешь позднее продолжить свои занятия, мы это обсудим, но сейчас, пока вы с Гарри восстанавливаете свои отношения, о таких помехах, как юридическая школа, не может быть и речи.
В убежденности Мейды, что ее восприятие действительности является единственно возможным, было, по мнению Кэролайн, даже определенное величие. Ей даже в голову не приходило, что она ошибается. Переведя дыхание, Мейда с улыбкой продолжала:
– Вдобавок я готова оплатить учебу в колледже обоим детям и назначить им разумное содержание. А теперь, – сказала Мейда в заключение, – какое ваше мнение? Можем ли мы принять этот план действий и перейти к его осуществлению?
– О, бабушка, спасибо! – Тесса вскочила и перебежала через комнату, чтобы крепко обнять и поцеловать Мейду.
– А ты, Кэролайн? Что ты об этом думаешь?
Мейда грациозно склонила голову.
Кэролайн чувствовала гнев и разочарование. Как заставить эту женщину услышать других?
– Я отвечаю «нет». Ответ всегда будет «нет». Я не хочу быть женой Гарри и поэтому не вступлю с ним в повторный брак. Я хочу посещать юридическую школу, и я буду продолжать оплачивать все сама. Не знаю, почему вы не в состоянии понять такие простейшие рассуждения, но попытайтесь, потому что я не собираюсь повторять все это еще раз. Ваш сын уехал из города, не сказав ни единого слова ни мне, ни детям. В мои двери ломились его кредиторы, а у меня не было денег. Вот если бы вы тогда предложили оплачивать учебу детей в колледже, я не смогла бы выразить словами мою благодарность. Но я не услышала от вас ни слова, Мейда. Ни одного слова. Ни от вас, ни от Гарри. В течение долгого времени. – Голос Кэролайн дрожал от ярости и воспоминаний о причиненной ей боли. – А теперь вы осмеливаетесь использовать образование моих детей – основу их будущего – как козырь, чтобы исполнить сиюминутное желание своего сына. Они ваши внуки, Мейда. Как вы могли попросту игнорировать их, когда они больше всего нуждались в вас? Как вы смеете пытаться спекулировать их будущим? Что вы за бабушка? – Кэролайн выпрямилась во весь рост, чувствуя, что ее слегка трясет от ярости. – А теперь я ухожу, Мейда.
– Минуточку, Кэролайн. – Глаза Мейды сверкали от бешенства, она так сильно сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев. – За всем этим вздором о независимости стоит юридическая школа? Или тот профессор из «Урбаны», о котором говорила Тесса?
– Довольно, Мейда. – Кэролайн сама удивилась этим словам. Сколько раз ей хотелось их произнести, а сейчас она выпалила их, почти не раздумывая. – Моя жизнь вас не касается.
– Значит, все дело действительно в профессоре. Если бы в твоей жизни его не было, ты заинтересовалась бы моим предложением? – задумчиво посмотрела на нее Мейда.
– Нет, Мейда, не заинтересовалась бы. Я не стала бы рассматривать ваше предложение, даже если бы никогда не слышала о Дэниеле Фрателли или юридической школе «Урбана». Для меня имеют значение только мои чувства к вашему сыну и то место, которое я отвожу ему в своей жизни.
– Какое же?
Гнев Кэролайн нарастал. Неужели Мейда не услышала ничего из того, что она сказала?
– Никакого. Для него в моей жизни места нет. Спокойной ночи. Мне утром на работу. До свидания.
Она вышла из комнаты вместе с Беном, благодаря Бога, что может распрощаться с Гарри и его матерью. Она чувствовала себя осужденным, получившим отсрочку в исполнении приговора. Возможно, так оно и было. Не подцепи Гарри Роксану, Кэролайн была бы пожизненно приговорена к длинным, действующим на нервы обедам с Мейдой и долгим томительным вечерам с Гарри.
Отсутствие денег и необходимость сдавать экзамены – все это недорогая плата за обретение юридической школы и Дэниела.
– Далеко пойдешь, мама! – сказал Бен, когда они опустились на обитое роскошной кожей сиденье машины Мейды. – Настоящий филадельфийский борец. Роки Бальбо гордился бы тобой. Ты, конечно, пострадала, но только местами! Считаю, что по очкам ты выиграла этот бой.
– Спасибо. Сомневаюсь, что кто-нибудь услышал хотя бы слово из моей речи. Но теперь все кончено.
Бен рассмеялся:
– С бабушкой? Со Старой Упрямицей? С Бульдогом из Бринвуда? Я бы на это не рассчитывал.
– Я видела, ты говорил с отцом, пока Мейда все это не начала. Ну и как?
– По-моему, нормально. Мы беседовали, если ты это имеешь в виду. – Бен пожал плечами.
– Хорошо.
– Не питай иллюзий. Было объявлено перемирие, но это все.
– Я не прошу большего. Просто перемирия. Может быть, он никогда не простит отца, но они, по крайней мере, поговорили, и Кэролайн надеялась, что со временем горечь, испытываемая Беном, потеряет свою остроту. – Мне не хотелось бы чувствовать себя виновной в разрыве ваших отношений.
– Что это с тобой? В чем твоя вина? За мои отношения с Гарри несет ответственность только Гарри. – Бен покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98