– Мадам не верит во Франциску, да? Все это время она делала вид, что верит, а на самом деле – нет. Иначе не стала бы саботировать эксперименты. – В голосе Рейчел звучало отчаяние. – Она не верит во Франциску. Не верит! Нана будет убита.
Он встал, тихо выругавшись.
– Ты ведь серьезно относишься ко всей этой ерунде с привидениями, да?
Она кивнула, удерживая слезы.
– Только мне начинает казаться, что Нана и я – единственные, кто относится к этому серьезно.
Он погладил ее по голове, провел большим пальцем по щеке.
– У тебя лицо грязное.
– Старые дубы не только паршивое место для лазания, они еще и страшно грязные. – Она прикусила дрожащую губу. – Что же будет дальше? Намерен ты вызывать полицию? Я еще никогда не была в тюрьме. Даже жаргона не знаю. Как правильно, каталажка или тюряга? Надо было мне больше смотреть полицейских боевиков.
Он выдохнул.
– Не посадят тебя в тюрьму.
– Нет?
– Нет.
Она взглянула на него.
– А эксперименты?
– Окончены. И ты проиграла.
Проиграла? Ни за что! Во-первых, она его сюда не звала. И не радовалась приезду. Но раз уж приехал, раз продажа книги зависит от его исследований, она не позволит ему изменить правила и объявить ее поражение.
– Ты не можешь остановиться сейчас! – воскликнула она, снова вцепившись в его рубашку. – Делай что хочешь со мной, но не прекращай эксперименты. Брось меня в темницу. Прикуй к стене. Обреки на голодную смерть и выбрось ключ.
Но, пожалуйста, пожалуйста, не прекращай эксперименты.
– В измерения внесена ошибка.
– Так исправь ее! Начни сначала. Ты не дал Франциске шанса постоять за себя. Уж этого-то она заслуживает! – Голос упал до шепота. – Пожалуйста, Зак.
Он закрыл глаза, и Рейчел поняла, что он борется с собой. Его этические нормы, устои его веры восставали против этой просьбы. С грубой прямотой открылся перед ней смысл происходящего. Под угрозой не только его эксперименты. Испуганная тем, чему могла послужить причиной, она выпустила рубашку и отступила. Еще шаг. Еще.
Он открыл глаза, затуманенные сомнением.
– Рейчел?
– Я прошу тебя нарушить твои принципы, да? – в смятении спросила она. – Я прошу тебя поступить неверно? Я не лучше, чем Мадам Зуфало?
– Нет. Это не так. – Кажется, он сам удивился своему поспешному ответу. Мгновение спустя челюсти сжались, и он взглядом пригвоздил ее к месту.
– Ты не участвовала в авантюре этой женщины?
– Нет.
– Ты согласилась бы не появляться без меня на Ранчо?
– Да.
– Ты ничего не будешь трогать на Ранчо, или я вышвырну тебя отсюда. Своими руками. Поняла?
– Поняла.
– И я хочу, чтобы ты пообещала не общаться больше с Мадам Зуфало.
– У меня тоже есть принципы, – сказала она, очень желая, чтобы это было правдой во всех отношениях. – И между прочим, мне нечистая игра не нужна. Франциска справится и без посторонней помощи.
Подумав, он кивнул.
– О'кей. Я намерен попробовать еще раз. Но если я снова уличу тебя в нечистоплотности, так и знай: я на весь мир объявлю тебя дешевой шарлатанкой.
– Ох, Зак, спасибо! – воскликнула она, бросаясь ему на шею. Но тут же отстранилась. – Не за то, что ты не станешь объявлять меня шарлатанкой, а за то, что дашь Франциске шанс. Не могу выразить, что это для меня значит.
– Думаю, я знаю. – Он положил руки ей на плечи и притянул к себе.
Она облизнула губы. В то же мгновение в золотисто-зеленой глубине его глаз вспыхнул огонь желания.
– Это не взятка, – пробормотала она, склоняя голову набок. – И даже не благодарность.
– Я знаю. – Он нашел ее губы. – Тут действует неудержимая сила.
Ее веки, дрогнув, сомкнулись.
– Встречающая непреодолимый объект?
– Нет. Неудержимая сила, встречающая неудержимый объект.
Колыбель его рук будто создана была для ее тела. И будто она создана была для этих отводящих беду рук. Его рот ласкал ее губы, и не было сил подумать о сопротивлении. Его руки скользнули по тонкой шее и большой палец погладил чувствительную линию подбородка.
Прикосновение загрубелых ладоней исторгло стон из ее приоткрытых губ – боль желания не находила выражения в словах. Лишь согласное движение тел говорило о его силе. Зак застонал, губы дразнили, покусывали, пробовали каждый дюйм запрокинутого лица.
– Такая мягкая, – бормотал он, запуская пальцы в светлые локоны, приподнимая пряди. – Такая хрупкая.
– Но не сломаюсь, – уверила она.
– По крайней мере если я буду рядом, чтобы подхватить. – Его глаза весело блеснули. – Ты по-прежнему считаешь меня… как ты говорила… старым надутым профессором?
Она хихикнула и потрясла головой.
– Не-а. Признаю, тут я ошибалась. Зато не ошиблась в другом.
Он замер, вспоминая.
– В чем другом?
– Ты славно целуешься. – Она скользнула руками по его спине и вздрогнула от неожиданной боли.
Он почувствовал и нахмурился.
– Что случилось?
– Пустяки.
– Нет, не пустяки. – Он поднес к лицу ее ладони. – Черт, здесь полно заноз.
– Я запаниковала, – сообщила она. – Вцепилась в дерево, а ему это не понравилось. Вот оно и отомстило.
– Закрой глаза.
Она молча повиновалась и тут же вздрогнула от боли. На четвертой вытащенной занозе сквозь сжатые веки просочилась слезинка.
– Готово, – пробормотал он, обнимая ее с такой нежностью, что заныло сердце. Сбежавшая по щеке слезинка была найдена и поймана поцелуем.
– Спасибо, – прошептала она.
– Всегда к услугам. – Он поцеловал ее снова и чуть отстранил. – Что это? – Он провел пальцем по медальону под блузкой. – Я заметил блеск, когда ты падала с дерева.
– Это… это принадлежало Франциске. – Нана не хотела, чтобы Зак видел медальон, и его изменившееся при виде драгоценности лицо доказало, что бабушка была права. – Семейная реликвия.
Он отпустил ее и посмотрел холодно и отчужденно.
– Очень ценная реликвия. Только бриллианты стоят целого состояния.
Она пыталась объяснить:
– Ценность не в этом. Для нас по крайней мере. – Он опять видит подвох. Нужно убедить его. – Понимаешь, медальон магический. Он… он исполняет желания. Если веришь во Франциску, она выполнит самое заветное твое желание.
Он хрипло рассмеялся.
– Да, конечно. – Он подергал пальцем цепочку. – Продай его, и твое заветное желание исполнится.
– Нет! Ты не понимаешь.
– Понимаю. Твое катастрофическое финансовое положение нужно лишь для того, чтобы вызвать сочувствие. Неплохо придумано. Коль нельзя откупиться, вызовем романтическую жалость. А там романчик – глядишь, и отделаемся от надутого дурака профессора. Значит, все это было ложью. А я-то и попался.
– Неправда! Я никогда бы не…
Он не дал договорить.
– Довольно, Рейчел. Ты слишком долго играла на моих чувствительных струнах. Больше не выйдет. Помни о соглашении. – Он сухо поцеловал ее в губы. – И предупреждаю честно: одурачить меня еще раз не удастся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41