Если тебе хоть на минуту пришла в голову мысль, что я буду сидеть сложа руки, пока ты надуваешь американскую публику…
– А вам не кажется, что цинизм мешает открытому взгляду на реальность?
– …то вот тебе еще одна мысль. Я берусь за тебя. Как следует. Ты вместе с твоим привидением уже история.
– Я и не собираюсь вас ни в чем убеждать. Предоставляю это Франциске.
– Ты пожалеешь, что на свет родилась.
– Она заставит вас съесть эти слова.
– А на свою затею с книгой можешь плюнуть и растереть.
– Попробуйте забраться на эту кобылку, да не жалуйтесь, если сбросит.
– Надеюсь, ты по крайней мере умеешь проигрывать.
– Взаимно. – Использовав все банальности, какие удалось вспомнить, она воткнула карандаш в узел волос. Или в то, что осталось от узла. – Думаю, наши взаимные позиции достаточно прояснились, вы согласны?
Зак сложил руки на груди и кивнул.
– Согласен.
Рейчел колебалась. Она любила честную игру, но так хотелось посмотреть на его реакцию, когда Франциска покажет себя. И все же, ради Наны, она в последний раз попытается переубедить его, заставить посмотреть на вещи ее глазами. Надо испробовать на нем женские штучки, о которых столько пишут в романах. Она открыла глаза, насколько оказалось возможным, и затрепетала ресницами.
– У вас еще есть шанс проявить благоразумие и смыться отсюда, пока не поздно.
Он не шевельнулся, хотя в его глазах зажегся веселый огонек. Благоразумием здесь и не пахнет, но она не могла не отдать должное его великолепному упрямству.
– Война? – спросил он.
Она одарила его самой ослепительной улыбкой.
– Война.
Естественно, Франциска выбрала именно этот момент, чтобы устроить представление.
В башне требовательно зазвонили колокола, и один из работников Ранчо побежал туда. Минуту спустя он высунулся из окна.
– Эй, там никого нет, – закричал он.
В остальных окнах замелькали ослепительные вспышки света. Толпа во дворе взревела и заметалась. Рейчел наслаждалась. Спасибо, Франциска. Лучше не придумаешь! Она скосила самодовольный «говорила-же-я-вам» взгляд на профессора. Пусть теперь попробует сказать, что на Ранчо нет привидения.
Неистово застрекотали фотоаппараты, и операторы с водруженными на плечи телекамерами принялись неистово кружить, отыскивая наилучший угол съемки. Шум в замкнутом пространстве приближался к критической отметке.
Тяжелые руки, Заковы руки, упали ей на плечи. Он рванул ее к себе, прижав спиной к каменным мускулам груди и живота. Узел развалился, и карандаш упал на каменную дорожку. Она почувствовала себя как-то на месте в его объятиях – странное и тревожное чувство. Не следовало бы природе играть в такие игры. Отлить двух людей в совпадающие половинки, а потом вселить в эти половинки непримиримые души – жестоко и несправедливо.
Затылок касался его квадратной челюсти, и девушка боролась с желанием расслабиться. Боролась с мыслью, что стоит закрыть глаза, как кольцо его объятий покажется защитой, а не пленом. Смятение охватило ее. Самым разумным казалось не двигаться. Не двигаться, кажется, было единственно возможным.
Он пригнулся, приблизив губы к ее уху – иначе не услышит: шум вокруг стоял немыслимый.
– Сюрприз, сюрприз, – прорычал он, шевеля дыханием рассыпавшиеся пряди волос. – Леди – трюкач.
– Качка. Трюкачка, – поправила она, заставляя себя иметь дело с фактами, а не с иллюзиями: его злость против ее фантазий. В тщетной попытке собрать упавшие на плечи локоны рука коснулась его груди и тут же отдернулась. У них и так достаточно пикантные отношения, и без романтических сложностей. – Говорила же я вам, что мой призрак существует.
Крики вокруг утихли, и Зак сказал нормальным голосом:
– Если раньше у меня оставались какие-то сомнения, теперь они исчезли.
Ей понравилось такое спокойное признание. Она повернулась, и ладони на плечах разжались. Самым неожиданным и странным было то, что она огорчилась.
– Теперь вы верите, что Франциска посещает усадьбу?
– Не угадали.
Больше гадать не приходилось. Она порывисто отступила.
– Вы все еще думаете, что я… – она наморщилась, вспоминая, – дешевая, подлая, аморальная, лживая, лицемерная – против «изворотливая» я возражаю, – вероломная аферистка?
– Впечатляющая память.
– Наследственное, – отмахнулась она, не отводя озадаченного взгляда. – Так, значит, огни и колокола не заставили вас переменить мнение?
– Напротив, убедили, что я был прав с самого начала. – Он нетерпеливо дернулся. – Неужели вы думали, что меня так легко переубедить? Позвонить пару раз в колокола, зажечь пару огоньков, и я пойду собирать вещи?
– Уверена, что Франциска так и думала, – пробормотала она.
– Стало быть, она ошибалась.
– Ладно, профессор. Я не обескуражена. Честно, я бы очень удивилась, если бы вы так быстро сдались. Выходит, Франциске потребуется время, чтобы убедить вас в своем существовании. Но она это сделает.
– Одно из двух: либо вы невероятно наивны, либо адски хитры.
Она просияла.
– Видите? Дело сдвинулось. Пять минут назад выбора еще не было. Подождите несколько дней, и все проблемы решатся.
– Не надейтесь, – спокойно возразил он, хотя она видела, что слова подействовали. Он непринужденно прислонился плечом к колонне. – Вряд ли вы соизволите поведать, как это было устроено.
Она захлопала ресницами.
– Что было устроено?
– Огни и колокола.
– Ах, это.
– Поймите правильно. Рано или поздно я все равно вычислю. Вам же меньше мучиться, если расскажете прямо сейчас.
Меньше мучиться? Она сжала губы. Вовсе ей не обидно. Ни капельки. Вот еще! Он хочет правды? Хорошо. Он ее услышит.
– О'кей. Я расскажу. Все очень просто.
Она воровато оглянулась. Он тут же напружинился, как дикий кот перед прыжком, и действительно прыгнул, в результате чего позиции переменились – теперь она была прижата к колонне, отгорожена от всех упершимися в перила руками. Поза его была угрожающей… по крайней мере должна была выглядеть так. Слабый запах кедра дразнил ее чувства, отгоняя все мысли, кроме одной: каково было бы оказаться в его настоящих объятиях, если бы он поцеловал ее, прикоснулся к ней страстно, а не враждебно?
– Говорите. Рассказывайте, как вы это сделали, – грубо требовал он, отгоняя бесплодные грезы.
Он пригнул голову, и ей пришлось прошептать в самое ухо:
– Мне помогла Франциска.
Дернулся желвак. Медленно повернулась голова, их лица почти соприкасались. Глаза встретились.
Он долго всматривался с такой пристальностью, что у нее перехватило дыхание и сильнее забилось сердце. Рейчел нервно облизнула губы. Он близко. Так близко. Стоит на дюйм поднять голову, и губы коснутся его губ.
– Вы… вы же спросили, – пролепетала она. В этом дюйме было неизведанное искушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– А вам не кажется, что цинизм мешает открытому взгляду на реальность?
– …то вот тебе еще одна мысль. Я берусь за тебя. Как следует. Ты вместе с твоим привидением уже история.
– Я и не собираюсь вас ни в чем убеждать. Предоставляю это Франциске.
– Ты пожалеешь, что на свет родилась.
– Она заставит вас съесть эти слова.
– А на свою затею с книгой можешь плюнуть и растереть.
– Попробуйте забраться на эту кобылку, да не жалуйтесь, если сбросит.
– Надеюсь, ты по крайней мере умеешь проигрывать.
– Взаимно. – Использовав все банальности, какие удалось вспомнить, она воткнула карандаш в узел волос. Или в то, что осталось от узла. – Думаю, наши взаимные позиции достаточно прояснились, вы согласны?
Зак сложил руки на груди и кивнул.
– Согласен.
Рейчел колебалась. Она любила честную игру, но так хотелось посмотреть на его реакцию, когда Франциска покажет себя. И все же, ради Наны, она в последний раз попытается переубедить его, заставить посмотреть на вещи ее глазами. Надо испробовать на нем женские штучки, о которых столько пишут в романах. Она открыла глаза, насколько оказалось возможным, и затрепетала ресницами.
– У вас еще есть шанс проявить благоразумие и смыться отсюда, пока не поздно.
Он не шевельнулся, хотя в его глазах зажегся веселый огонек. Благоразумием здесь и не пахнет, но она не могла не отдать должное его великолепному упрямству.
– Война? – спросил он.
Она одарила его самой ослепительной улыбкой.
– Война.
Естественно, Франциска выбрала именно этот момент, чтобы устроить представление.
В башне требовательно зазвонили колокола, и один из работников Ранчо побежал туда. Минуту спустя он высунулся из окна.
– Эй, там никого нет, – закричал он.
В остальных окнах замелькали ослепительные вспышки света. Толпа во дворе взревела и заметалась. Рейчел наслаждалась. Спасибо, Франциска. Лучше не придумаешь! Она скосила самодовольный «говорила-же-я-вам» взгляд на профессора. Пусть теперь попробует сказать, что на Ранчо нет привидения.
Неистово застрекотали фотоаппараты, и операторы с водруженными на плечи телекамерами принялись неистово кружить, отыскивая наилучший угол съемки. Шум в замкнутом пространстве приближался к критической отметке.
Тяжелые руки, Заковы руки, упали ей на плечи. Он рванул ее к себе, прижав спиной к каменным мускулам груди и живота. Узел развалился, и карандаш упал на каменную дорожку. Она почувствовала себя как-то на месте в его объятиях – странное и тревожное чувство. Не следовало бы природе играть в такие игры. Отлить двух людей в совпадающие половинки, а потом вселить в эти половинки непримиримые души – жестоко и несправедливо.
Затылок касался его квадратной челюсти, и девушка боролась с желанием расслабиться. Боролась с мыслью, что стоит закрыть глаза, как кольцо его объятий покажется защитой, а не пленом. Смятение охватило ее. Самым разумным казалось не двигаться. Не двигаться, кажется, было единственно возможным.
Он пригнулся, приблизив губы к ее уху – иначе не услышит: шум вокруг стоял немыслимый.
– Сюрприз, сюрприз, – прорычал он, шевеля дыханием рассыпавшиеся пряди волос. – Леди – трюкач.
– Качка. Трюкачка, – поправила она, заставляя себя иметь дело с фактами, а не с иллюзиями: его злость против ее фантазий. В тщетной попытке собрать упавшие на плечи локоны рука коснулась его груди и тут же отдернулась. У них и так достаточно пикантные отношения, и без романтических сложностей. – Говорила же я вам, что мой призрак существует.
Крики вокруг утихли, и Зак сказал нормальным голосом:
– Если раньше у меня оставались какие-то сомнения, теперь они исчезли.
Ей понравилось такое спокойное признание. Она повернулась, и ладони на плечах разжались. Самым неожиданным и странным было то, что она огорчилась.
– Теперь вы верите, что Франциска посещает усадьбу?
– Не угадали.
Больше гадать не приходилось. Она порывисто отступила.
– Вы все еще думаете, что я… – она наморщилась, вспоминая, – дешевая, подлая, аморальная, лживая, лицемерная – против «изворотливая» я возражаю, – вероломная аферистка?
– Впечатляющая память.
– Наследственное, – отмахнулась она, не отводя озадаченного взгляда. – Так, значит, огни и колокола не заставили вас переменить мнение?
– Напротив, убедили, что я был прав с самого начала. – Он нетерпеливо дернулся. – Неужели вы думали, что меня так легко переубедить? Позвонить пару раз в колокола, зажечь пару огоньков, и я пойду собирать вещи?
– Уверена, что Франциска так и думала, – пробормотала она.
– Стало быть, она ошибалась.
– Ладно, профессор. Я не обескуражена. Честно, я бы очень удивилась, если бы вы так быстро сдались. Выходит, Франциске потребуется время, чтобы убедить вас в своем существовании. Но она это сделает.
– Одно из двух: либо вы невероятно наивны, либо адски хитры.
Она просияла.
– Видите? Дело сдвинулось. Пять минут назад выбора еще не было. Подождите несколько дней, и все проблемы решатся.
– Не надейтесь, – спокойно возразил он, хотя она видела, что слова подействовали. Он непринужденно прислонился плечом к колонне. – Вряд ли вы соизволите поведать, как это было устроено.
Она захлопала ресницами.
– Что было устроено?
– Огни и колокола.
– Ах, это.
– Поймите правильно. Рано или поздно я все равно вычислю. Вам же меньше мучиться, если расскажете прямо сейчас.
Меньше мучиться? Она сжала губы. Вовсе ей не обидно. Ни капельки. Вот еще! Он хочет правды? Хорошо. Он ее услышит.
– О'кей. Я расскажу. Все очень просто.
Она воровато оглянулась. Он тут же напружинился, как дикий кот перед прыжком, и действительно прыгнул, в результате чего позиции переменились – теперь она была прижата к колонне, отгорожена от всех упершимися в перила руками. Поза его была угрожающей… по крайней мере должна была выглядеть так. Слабый запах кедра дразнил ее чувства, отгоняя все мысли, кроме одной: каково было бы оказаться в его настоящих объятиях, если бы он поцеловал ее, прикоснулся к ней страстно, а не враждебно?
– Говорите. Рассказывайте, как вы это сделали, – грубо требовал он, отгоняя бесплодные грезы.
Он пригнул голову, и ей пришлось прошептать в самое ухо:
– Мне помогла Франциска.
Дернулся желвак. Медленно повернулась голова, их лица почти соприкасались. Глаза встретились.
Он долго всматривался с такой пристальностью, что у нее перехватило дыхание и сильнее забилось сердце. Рейчел нервно облизнула губы. Он близко. Так близко. Стоит на дюйм поднять голову, и губы коснутся его губ.
– Вы… вы же спросили, – пролепетала она. В этом дюйме было неизведанное искушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41